Дом до свиданий и новые беспринцЫпные истории - Александр Цыпкин

Боря со школы не испытывал такой странной смеси стыда, страха и растерянности, поэтому задал, наверное, самый глупый и не самый своевременный вопрос.

— А как ты узнала?..

Ира усмехнулась

— Да, действительно, сейчас это самое важное. Хорошо, давай обмен секретами. Ты мне говоришь, почему Геннадий Валентинович, а я тебе — откуда я все узнала.

Боря наконец посмотрел жене в глаза. В них была отстраненность и теплая печаль, на какой-то момент ему даже показалось, что это не печаль, а равнодушие.

— Коля придумал лет десять назад, когда телефон какой-то девицы записал на обратной стороне визитки реального Геннадия Валентиновича. Жена визитку нашла, когда пиджак в химчистку относила, ну и спросила, нужна ли ему карточка Геннадия Валентиновича. Так он и появился. Прости. Я даже не знаю, что сказать…

— А чего тут говорить, ничего удивительного. Слушай, извини, а любовь ко Дню пионерии откуда взяли? Пионерок вроде сейчас нет или вы по старым запасам решили пройтись?

— Толя наряжал свою телку одну пионеркой.

Боря был так раздавлен, что сливал всех подряд.

— Смешно, хорошо хоть не октябренком. Ну ладно, секретом на секрет. Есть версии, кстати, у тебя?

Боря из транса не выходил, поэтому отвечал, как на уроке.

— Позвонила, а там женский голос? Телефон пробила? Телки сдали?

— Я не унижаюсь слежкой, а женщинам в России можно доверять. Не сдают обычно. Да все просто. Не поверишь, меня мой любовник в телефон записал Геннадием Валентиновичем, а я, как ты понимаешь, несколько изумилась. Спросила, почему именно так, он мне и сказал, что у него у всех друзей так любовницы записаны, долго смеялся, ему казалось это очень забавным. Вы же, мужчины, язык за зубами держать не умеете, хуже баб, ей богу. Ну вот я решила перед разводом у тебя все-таки утончить, ну мало ли — совпадение. А ты сразу со всем согласился.

Боря поплыл и даже пропустил пассаж о любовнике.

— То есть ты не знала наверняка…

Ира искренне улыбнулась.

— Нет, не знала.

Муж был настолько ошарашен всем калейдоскопом событий, что вместо эмоций впал в разгадку ребуса. Он пытался выстроить логическую цепочку, словно вышел из кино, которое не понял, и теперь спрашивал у жены ее версию. В его глазах застыло какое-то мальчишеское непонимание. Оно Иру даже насмешило.

— Запутался? Ну да, если бы ты не сознался сразу, я, может быть, и стала дожимать, уж больно много деталей достоверных, не ожидала, что вы так запаритесь.

— Подожди… Ты сказала «перед разводом»?

— Да, я завтра подаю на развод.

Голос стал жестким.

— Я ничего не понимаю… А если бы ты не узнала про Геннадия Валентиновича, то почему ты подала бы на развод?

Борино лицо выражало максимальную степень непонимания.

— Потому что я тебя разлюбила, ну и мне кажется, что полюбила другого. Не хочу проверять, будучи замужем. Я уже давно решила, просто Новый год, каникулы, не до того было. Что ты застыл? Это вы, мужчины, уходите к кому-то, а мы чаще от кого-то. Меня Геннадием Валентиновичем почти год назад назвали; если бы мне было это настолько важно, я бы уже тогда тебя спросила.

— В смысле разлюбила?

Слова Боря осознал, а содержание нет, поэтому зацепился за самое понятное.

— В прямом… Борь, ты пойми, я ухожу не потому, что у тебя есть любовницы. Ты как-то перестал быть для меня мужем и мужчиной. Ты просто остался хорошим человеком, а этого так мало… так мало.

Боря постепенно начал осознавать всю происходящую катастрофу, но продолжал свое: «Что? Где? Когда?»

— А ты уходишь к тому, кто назвал тебя Геннадием Валентиновичем?

Ира вздохнула.

— Вот я поэтому и ухожу, что ты задаешь такой пошлый вопрос, зная меня вроде бы десять лет. Неужели ты думаешь, я хотя бы день тогда прожила под таким именем в чужом телефоне. Я не ханжа, но все-таки. — Да, вот еще, не переживай, твоих друзей я женам не сдам. Пусть Геннадий Валентинович живет долго, хороший мужик, цельный, с понятиями.

Утром шел по Гоголевскому. Гуляет мама с малышом и престарелым псом. Я не сильно разбираюсь в породах — овчарка какая-то, мне кажется. Удивительно, как по собаке виден возраст — движения чуть размазанные, взгляд уже почти человеческий, глаза как будто улыбаются печально. Ребенок с ней играл, что-то там лопотал, шлепал ладошкой в варежке по морде. Пес все, разумеется, терпел, и даже, мне кажется, ощущал свою незаменимость для маленького человечка. И так тоскливо стало, что этого лучшего на сейчас друга малыш потеряет, к сожалению, достаточно скоро…

Вспомнил историю, рассказанную моим товарищем. У него родился ребенок, и дома тоже жил пес, давно жил. Когда малышу исполнилось года три, хвостатый товарищ заболел и стало ясно, что не вылезет. То ли по космической воле, то ли по мудрости, но малыш с родителями переехали в город. Ему сказали, что друг его останется за городом. Пес умер.

Парнишка все время спрашивал, когда они поедут к другу. Родители не выдержали, срочно взяли щенка, дали ему вырасти в загородном доме и только после этого наконец туда привезли ребенка. Наверное, когда-нибудь сыну скажут, что это не совсем тот его приятель, хотя кто же знает… может, и тот. Да и не важно уже. Друг уже у малыша в сердце, точнее, в нем есть место для друга.

А еще я вспомнил, как тоже гулял маленький с мамой и с собакой. Звали его Сантар. Он, как вы понимаете, не просто так на улицу ходил, а занимался контролем территории. Подбежит к пограничной березке, поднимет лапу и отметит. Я очень любил своего друга и во всем старался быть похожим. Мама иногда отвлекалась, я стремительно косолапил к дереву, поднимал ногу и тоже, собственно, отмечал. Разница была в том, что на Сантаре не было штанишек и комбинезона. Маме это очень не нравилось, так как сразу же приходилось идти домой. Я же начинал реветь, не понимая, что вдруг так мокро-то стало. Вскоре уже меня водили на поводке, а Сантар носился свободным. Потом я вырос. Мой друг поступил сообразно возрасту. Но я его иногда вспоминаю. Надеюсь, и он меня — добрым лаем.

1990 год. Свен из Швеции на лыжных соревнованиях, проходивших в Финляндии, был катастрофически споен советским спортсменом-любителем. В результате бурной ночи умерли надежды Свена на призовое место и родилась крепкая мужская дружба. Если быть точным — место скандинав занял последнее.

Он сошел с дистанции в сугроб уже на первом повороте. Российский друг даже пытался его вытащить на себе, пили все-таки вместе, но собутыльник влип в снег и не хотел из него просыпаться. Наш же бодрячком всех обставил, дыхнул огнем на награждавшего, передарил кубок горевавшему другу и обязал прибыть к нему в Москву. Обменялись адресами, потом парой писем, и наконец швед собрался в страну страшных, но замечательных людей. Ехал он практически на электричках. Последний этап — ночной в Москву из Питера.