Семя Гидры - Вадим Ларсен

вершине, расположено её бунгало с огромным бассейном, с павлинами и позолоченными статуями Будды. Всё может статься, посему идём, глянем.

С этими словами «терминатор» направился к подножию холма.

Через сто метров в зарослях гуавы послышался тихий журчащий шелест и вскоре разведчики вышли к ручью. Быстрая и чистая как слеза вода, подмыв суглинистые берега, сплошь увитые корнями эвкалиптов, пробила в скалистом подножии неглубокое до колен и пятифутовой ширины утыканное камнями русло, за которым начиналось плато.

Голая скальная площадка, обрамлённая миртовыми зарослями, была размером в теннисный корт, и нависшая над её доброй частью скала создавала непроглядную внушительных размеров тень. Но даже в этой мрачной как самая безлунная ночь темени просматривался широкий скат прогнившей во многих местах крыши из листьев саговой пальмы, точь-в-точь как крыши хижин папуасов Новой Гвинеи.

Открывшееся взорам разведчиков строение не походило ни на выездные апартаменты араба-нефтяника ни на бунгало поп-дивы. Вряд ли бы в нём согласились поселиться натуралисты из Германии или постсоветские йоги прочищать друг другу чакры. Постройка отдалённо напоминала человеческое убежище, и тем ни менее когда-то она являлась таковой. Теперь же стала подлинным звеном в цепи, связующей мистический рассказ сикха с неотвратимой реальностью бытия.

Не произнеся ни слова, мужчины подошли к полуразрушенной постройке.

Передняя стена хижины из сплошь поеденного короедом плетня перемежёвывалась с алюминиевыми листами неопределённой формы, вероятно служившими в свое время обшивкой самолёта. В центре между двумя листами чернел проём. Под ним ступени из сложенных камней вели внутрь чрева жилища.

— Выше нос, солдат, — сам себя подбодрил Рой.

Он секунду помешкал, коснулся — словно отсалютовал — козырька кепки и, выставив вперёд нож, поднялся на сохранивший крепость бревенчатый настил. Иван с увесистой веткой в руках последовал за ним.

Чиркнуло о кремень колёсико Zippo. Синий огонёк вспыхнул и нервно задрожал. Ужами поползли в разные стороны длинные рваные тени.

Мужчины огляделись.

Слева у входа два деревянных патронных ящика. На верхнем толстый слой пыли, по бокам облупленная зелёная краска, крепёжные полосы съедены коррозией. За ними синие сигары кислородных баллонов. Пробившиеся сквозь стену лианы обвили их, плотно приторочив друг к другу. У стены плетёный стол и какие-то стеллажи с тёмными нагромождениями. С того, что с натяжкой можно назвать потолком свисают опутанные паутиной гнилые верёвки, обрывки брезента и остатки крыши.

Мерзко заскрипели ржавые петли — Иван с трудом поднял крышку одного из ящиков. Внутри труха и армейский хлам: противогазы, военный термометр, штурманский планшет, два кожаных лётных шлема и что-то железное — пушечные затворы и всякий оружейный инвентарь.

Рой поднял руку с зажигалкой и обвёл хижину, освещая всё вокруг.

У дальней стены очаг, сложенный из камней, таких же, как и ступени. Над ним самодельная воронка и труба, свёрнутая из листов дюралюминия. Вокруг очага подобие кроватей — три низких коробки четырёхугольной формы — лежанки, которые сверху вероятно когда-то устилались папоротниковой листвой.

— Видишь Джонни, так и есть, у нашего чёртового спасителя не отшибло память, — хмуро подытожил увиденное мистер Рой.

Глава 7

— Думаю, переночевать разок можно, — произнёс мистер Рой Гаррет, напоследок осматривая хилую хижину. — До темноты приведём остальных. По пути соберём для костра. И Джонни, тебе и твоей француженке задание: заберите из самолёта всё, что есть съестного.

— Почему «твоей»? — переспросил Иван.

— Не виляй, — игриво поддел его Рой. — Я видел, как ты на неё пялился.

Несмотря на неутешительные новости, англичанин на обратном пути был более разговорчив. Он давал указания, сыпал вариантами, строил планы. Создавалось впечатление что его, словно в край прожжённого авантюриста, ничуть не беспокоит, а наоборот, будоражит сложившаяся ситуация. Да и Ивану не хотелось молчаливо предаваться невесёлым мыслям, и он с интересом внимал «терминатору».

— Вот так и действует фортуна, — подбадривая себя и своего спутника, рассуждал Рой. — Благодаря ей счастливчики ставят на «зеро» последнее, что у них завалялось в карманах и назло завистникам срывают джек-пот. Скажу тебе, парень, сколько раз я прощался с жизнью, но как видишь, продолжаю коптить небо. Так будет и сей раз. Какой к чёрту необитаемый…? Хочешь сказать, что за столько лет здесь никто не завёлся? Даже вши заводятся на вторую ночь в окопе. Необитаемый?! Хэх! Наши парни в Кувейте бились за каждые полмили ничейной «серой зоны», а тут на тебе, целый ничейный остров!

Он заливался смехом настолько позитивным и жизнерадостным, что Иван безоговорочно проникся каждым услышанным словом.

— Поужинаем, переночуем, оправимся, а поутру займёмся поисками, — перечислял Рой список ближайших дел, будто заполнял ежедневник. — Разделимся на две группы, благо у тебя есть компас. Леди оставим присматривать за индусом. Ты, Джонни возьмёшь с собой науку, а я того рыжего истерика. Я умею ладить с такими как он. Как-то в 75-м мы помогали процветанию демократии в одной банановой республике. Президентом там был один черномазый. Может, как правитель он был и неплох, и искренне ратовал за свободу аборигенов, но как человек… оказался хамелеоном. Он ненавидел нас, белых, также сильно, как любил наши «зелёные» деньги и наше оружие. Сколько крови попил нам этот недоносок. Пришлось сымитировать нападение на его президентский кортеж и доблестно спасти «светоч революции», дабы навсегда сбить с него спесь и манеру считать себя равным «белым братьям».

— Вы бывший ЦРУшник? — в лоб спросил Иван.

Рой, молча, улыбнулся, внимательно посмотрел на парня и задал ответный вопрос:

— А ты бывший комсомолец?

Иван промолчал. В годы его юности комсомол под песни Виктора Цоя триумфально канул в лету, а комсомольские вожди перековались в успешных бизнесменов.

— «Рэйзрядка! Пэризагрузка!» — смеясь, выкрикнул Рой по-русски и, дружески похлопав Ивана по плечу, поставил жирную точку в так и не разгоревшейся дискуссии: — К чёрту политику. Холодная война окончена. Теперь мы все демократы.

Остаток пути они хранили молчание, пока между редеющими зарослями не проступила бирюзовая полоска океана. Над насыпью в лучах вечернего солнца сверкал смертельно-бледный силуэт самолёта, и красная надпись N 159 на безжизненных двигателях выглядела как засохшие кровавые подтёки на теле мертвеца. Всё выглядело, как и несколько часов назад за исключением полнейшей тишины и отсутствия какого-либо движения вокруг самолёта. Их никто не встречал.

— Что за чёрт? — возмутился Рой. Он прямиком направился к откинутым сходням и крикнул в разинутый зев проёма: — Эй, вы там?! Уснули что ли? Подъём!

Ему никто не ответил. Рой в два прыжка скрылся в салоне. Спустя минуту показалась его удивлённая физиономия.

— Никого.

— Может, скрылись от солнца