Капкан для наследницы - Марина Белова

Ни душа, ни разум не принимали отражение в зеркале. Кто это? Я или не я? И если я, то почему такая? Почему так выгляжу? В моей голове была полная каша, кисель, туман, что угодно, только не мозги. Но это все мелочи – у меня напрочь отшибло память. Я НИЧЕГО не помнила: ни как меня зовут, ни сколько мне лет, откуда и как я сюда попала. Какие-то смутные обрывки из прошлого бродили в моей голове, но они так быстро исчезали, что я даже не успевала понять, о чем они. Единственно, в чем я была уверенна: я не могу быть ТАКОЙ. Уж не знаю, откуда у меня взялась такая уверенность, но я чувствовала себя не в своей шкуре.

Все болело и ломило, а голова отказывалась воспринимать действительность. Опираясь на мебель, я прошлась вдоль стены. Голова так кружилась, что, не держась, я вряд ли смогла бы сделать хоть один шаг. Туалетный столик ломился от обилия косметики. Я открыла несколько тюбиков губной помады – все новые, нетронутые. Флаконы дорогих духов были доверху заполнены ароматной жидкостью, здесь были и «Кензо», и «Живанши», и «Кристиан Лакруа». Но не похоже, чтобы ими здесь пользовались, большей частью флаконы не были даже распечатаны.

Мне захотелось от души побрызгаться любимым парфюмом, я потянулась к «Живанши», но руки предательски задрожали, флакон выскользнул и с шумом упал на пол. Слава богу, он не разбился, а то от аромата можно было бы задохнуться.

Я наклонилась, чтобы поднять флакон и, не удержав равновесие, грохнулась вслед за ним. Падая, я цеплялась за все, что можно, на меня посыпались большие и маленькие флакончики, вазочки и статуэтки, и в довершение ко всему на меня свалилась настольная лампа, больно ударив по лбу.

«Бедная моя многострадальная голова! И так от нее толку мало, да еще эта лампа последний ум отбила». – Я потерла лоб и попыталась приподняться, но ватные руки не слушались меня.

Я дергала конечностями, но продолжала лежать под завалом. Хорошо, что при падении ничего не разбилось, а то бы валялась я сейчас в осколках и истекала кровью. Мне настолько стало себя жалко, что от бессилия я заревела навзрыд.

На мой рев в комнату вбежала женщина средних лет, в темном платье, повязанная белым фартуком. Увидев меня, распластанную на полу, она заголосила:

– Эмма Львовна! Да что же вы поднялись? Нельзя вам, не велено. Только вчера из больницы. Эка вас угораздило так упасть, шишку на голове набили, надо приложить чего-нибудь холодненького.

С причитаниями она стала извлекать меня из-под завала. Тетка была крепкого телосложения. Она легко стряхнула с меня различные предметы и водрузила опять на кровать.

– Вы, Эмма Львовна, уж лучше полежите, а то ваш супруг с меня спросит, почему не уследила, не уберегла.

«От чего, интересно, не уберегла? От моего падения? И почему она называет меня Эммой Львовной? Меня так зовут?» – удивилась я открытию.

Ощущение было такое, что речь шла вовсе не обо мне. Совершенно неожиданно в памяти всплыл анекдот о мужике, который накануне так напился, что наутро забыл свое родное имя. «Петр Иванович? Нет. Федор Кузьмич? Нет. А может, Семен Семенович? Нет», – гадал перед зеркалом мужик. Он долго бы вспоминал, если бы жена не позвала бедолагу по имени завтракать. Услышав родное имя, он несказанно обрадовался: «Ну надо же, меня, оказывается, Васей зовут».

Но я отчего-то при упоминании невесть чьего имени я не обрадовалась. Это имя не вызвало у меня никаких эмоций, как будто я в первый раз его услышала. Абсолютно чужое имя! По-моему, я кто-кто, но только не Эмма. А эта толстуха в фартуке, кто она? Скорей всего она работает здесь прислугой. Что она сказала? У меня есть муж, я лежала в больнице. Интересно, с чем? По всему видать, с головой. Если я ничего не помню, то точно – с головой у меня скверно. Вот, пожалуй, и все, что я знаю с ее слов.

А может, у меня с памятью настолько плохо, что я даже не помню, как выгляжу? Это ужасно! Но только без паники! Мне нужно деликатно поспрашивать о себе, да так, чтобы никто не догадался о моем состоянии. Могу ведь напугать окружающих, и они меня обратно упекут в больницу, подозреваю, что в психушку.

– Поесть чего принести вам, Эмма Львовна? – Тетка с интересом смотрела на меня сверху.

– Принеси, только чего-нибудь полегче. Но сначала, пожалуйста, проводи меня в туалет, голова кружится, могу опять упасть, – попросила я. Мне в голову пришла замечательная идея.

Пусть проводит, заодно и дом осмотрю, а то буду бродить и заглядывать в каждую дверь в поисках санузла, как это будет выглядеть? Глупо. Еще нарвусь на кого-нибудь, кто меня знает, а я его не помню.

Тетка ловко подхватила меня под руку и прошлась со мной до двери. Кстати сказать, я не сразу заметила – в комнате было две двери, одна вела в маленькую туалетную комнату со всем необходимым, другая служила выходом в коридор. Что ж, путешествие по дому пока можно отменить, мне следовало предположить и такой вариант.

Я зашла в туалет и начала внимательно себя осматривать: провела пальцами по лицу, по шее, потрогала волосы, руки, ноги. Если моя голова ничего не помнит, может, изображение в зеркале мне о чем-то подскажет?

Я всмотрелась в лицо. Вот нос, он мне определенно знаком, и глаза, и губы. Я взяла с полочки тюбик губной помады и ловким движением руки превратила бледные бескровные губы в произведение искусства. Определенно, я не в первый раз все это проделываю. Движение мое было отработано до автоматизма. Значит, все дело в памяти.

Теперь волосы. Я провела по ним рукой, и мне показалось, что ранее у меня были более длинные локоны. Пальцы тянулись вниз, а сами волосы заканчивались, как только я касалась головы руками – такие они были короткие. Да, и цвет был для меня слишком смелым, ярким и даже вызывающим. Чувство чего-то не моего, чужого, сидело у меня глубоко внутри, и я не могла никак объяснить, в чем дело.

Я вышла из туалетной комнаты, тетка проводила меня обратно до кровати и удалилась. Надо как-нибудь узнать ее имя. Хочешь не хочешь, а общаться с ней придется. Странно она себя ведет, смотрит так, будто видит меня в первый раз. Хотя, может, я выгляжу не должным образом?

Как только дверь закрылась, я поднялась с кровати и начала проводить планомерный осмотр комнаты. Заглянула во все ящички комода: ничего личного, обычный набор вещей, который можно найти в любой спальне.

Следующий этап – плательный шкаф. И здесь ничего интересного для меня не нашлось. Все вещи новые, подобранные со вкусом, некоторые даже с ярлыками. Я нашла несколько дамских сумочек, обычно их содержимое может многое рассказать о хозяйках. Но и здесь меня поджидала неудача – ни одной визитки, записной книжки, билета, театральной программки, наконец. В сумках ничего не было! Такого не бывает, чтобы после любого выхода в свет сумку полностью очищали от нужных и ненужных вещей.

Ладно, пойдем дальше. Комната была большая, и я двигалась по периметру, осматривая каждый предмет, попадавшийся мне по пути. Гостевая комната, да и только, ни одной фотографии, ни одной открыточки, подписанной к празднику или дню рождения. Документов никаких тоже не было, ничего, что меня подтолкнуло бы к воспоминаниям о собственной персоне.