От Сталина до Путина. Зигзаги истории - Николай Анисин

– Да.

– Поплыли дальше. Тупые клерки в банке даже разговаривать об отсрочке кредита не захотели. Я прорвался к вице-президенту финансово-промышленной корпорации, которому подчиняется мой банк. К Семену Моисеевичу. Прорвался с бухгалтерскими отчетами и договорами на экспорт конденсата: мы способны вернуть все деньги при продлении срока кредита – всего на полгода. От нашего же банкротства банк не выиграет, а лишь геморрой наживет. Семен Моисеевич разумность мной сказанного усек: вопрос о продлении подлежит обсуждению – но после того, как вы побываете у моего коллеги Евгения Петровича – тоже вице-президента, куратора управления общественных связей.

На фига меня послали к начальнику, который с политиками и прессой должен контактировать, я не сообразил. Но куда деваться? Пошел к нему. Евгений Петрович мне сообщает: наша служба безопасности установила, что вы – сын бывшего заместителя министра СССР, и нас очень интересует – нет ли у вас знакомых из кругов высшей партийно-правительственной номенклатуры Советского Союза.

В моей голове мелькнуло: не дурдом ли тут? Допытываться у меня, офицера боевых частей, знакомых из московского света времен моей армейской службы – глупость несусветная. И тут я, идиот, вспомнил: по твоей, Николай, просьбе я не так давно помогал снять офис Вере – внучке члена Политбюро ЦК КПСС. И язык мой – враг мой промямлил: есть.

Евгений Петрович спросил: могу ли я организовать ему встречу с Верой. Я ответил: попробую.

Их встреча состоялась. А потом Евгений Петрович пригласил меня сюда – вот в этот китайский ресторан, вот в этот кабинет и, дословно помню, сказал: «Благодаря вам, Сергей Григорьевич, нам выпала редкая удача. Вера – тот человек, который нам нужен. Но нуждаемся мы и в услугах еще одного человека – вашего друга журналиста Анисина. Согласится он за вознаграждение исполнить наши пожелания, срок вашего кредита будет продлен немедленно, не согласится – увы!»

Потёмкин выпалил очередь мата:

– Во всем виноват я сам. Не ляпнул бы про Веру – договорился бы с Семеном Моисеевичем. А теперь быть или не быть моим предприятиям – зависит от тебя.

– А что Евгению Петровичу от меня надобно?

– Не имею понятия. И потому переживаю. У финансово-промышленной группы, где Евгений Петрович – вице-президент, – крутая бандитская крыша. Раскроет он перед тобой карты, а ты откажешься иметь с ним дело – и неизвестно, чем всё кончится. Хорошо, если только пальцы на руках тебе поломают.

В моих предприятиях – труд отца, на котором он надорвал сердце. Мои предприятия – это вполне приличная зарплата тысячам русских мужиков. Мои предприятия – это поставки дешевых металлоизделий нашим автомобильным и авиационным заводам. Я не хочу терять мои предприятия. Но не хочу и склонять тебя с риском выручать меня. Решай сам: идти или нет на переговоры с Евгением Петровичем? За отказ обиды не будет…

– Поэзия, – установил Маяковский – это езда в незнаемое. Я не пишу стихов, но вот езда в незнаемое мне не противна. Когда Евгению Петровичу угодно со мной увидеться?

– Сегодня и здесь. Он плохо переносит пробки на выезде из Москвы и в середине недели ночует не на даче, а в квартире неподалеку от китайского ресторана. После 21.00 он может по пути из офиса домой завернуть к нам.

Потёмкин вынул из кармана телефон:

– Алло, Евгений Петрович. Мы вас ждем. Через сколько приедете? Понятно.

Красотка-официантка принесла нам с Потёмкиным запеченную утку по-пекински. Расправились мы с ней вовремя.

Дверь распахнулась, и в кабинет ресторана ступила скала – весь из мускулов, ёжиком постриженный молодец. С поклоном головы на толстой шее он изрёк:

– Извиняюсь. Встречу ждете?

Друг мой Серега откликнулся неспешно:

– Разумеется, уважаемый.

Молодец исчез, затворив за собой дверь.

– Это, – доложил мне Серега, – охранник того самого вице-президента корпорации, от которого зависит судьба трех моих предприятий.

Снова дверь открылась минут через пять. В кабинет вошел седоватый сухопарый муж в очёчках. За ним – умненького вида молодой человек с папками. Серегу вынесло из-за стола к ним навстречу. Он пожал руку тому и другому и тут же оборотил взор сухопарого на меня:

– Познакомьтесь, Евгений Петрович, вот – старинный мой товарищ, Николай Михайлович Анисин, заместитель главного редактора газеты «Завтра». Мы теплую встречу уже малость обмыли и с удовольствием приглашаем вас в нашу кампанию.

Сухопарый молча протянул мне узкую ладонь через стол и сел напротив рядом с Серегой. Молодой его спутник положил перед ним две папки и из кабинета удалился, пропустив в двери официантку с подносом. Она поставила Евгению Петровичу чашку чая с лимоном и наполнила его стопку из графинчика чем-то вроде виски.

У нас в стопках была водка. Оставшись втроем, мы опорожнили налитое за сказанное Серегой – за здравие присутствующих – и Евгений Петрович, прихлебывая чай и не глядя на меня, заговорил со мной:

– Дело у нас к вам, Николай Михайлович, непростое. Мне им лично приходится заниматься и, хотя сбор информации по делу ведут мои помощники – главного из них вы только что видели, – я счел нужным сам с вами объясниться, ибо вижу проблему во всей полноте.

Манерой разговора Евгений Петрович напоминал степенного чиновника. Лицом же походил на занудно-одержимого ученого, для которого даже мнимый научный успех – превыше всех обывательских услад.

Опустив на стол чашку с чаем, Евгений Петрович раскрыл лежавшую чуть слева от него папку:

– В чем суть дела? Внимания нашей корпорации заслуживает ныне здравствующий гражданин 1915 года рождения. Он доблестно сражался с немецкими фашистами, получил на фронтах четыре боевых ордена и три медали, дослужился до командира полка и после войны был направлен из Германии на учебу в Москву. В военную Академию. Вот его снимок той поры. Посмотрите.

Евгений Петрович протянул мне верхний в первой его первой папке лист. На нем – ксерокопия втрое увеличенной фотографии из личного дела. На фото красовался высоколобый подполковник с добродушным взглядом.

– Фамилия этого офицера, – Евгений Петрович забрал у меня лист с ксерокопией, – Щадов, имя-отчество – Тихон Лукич. Так вот, как-то вечером в феврале-марте 1947-го у Малого театра к подполковнику Щадову подошел майор-летчик. Указал ему на автомобиль ЗИС-110, на котором тогда ездили самые высокие чины. И изрек:

– Вас просят туда пройти.

Подполковник подчинился. Майор подвел его к лимузину, велел занять заднее сиденье, а сам сел за руль. А рядом с ним впереди находился генерал-лейтенант, который, не поворачивая головы к Щадову, стал его допрашивать:

– Какую должность в действующей армии вы занимали зимой 1943 года?

– Командир разведроты.

– Вам приказывали тогда срочно прорываться со своей ротой через линию фронта?