Королева легионов Афины - Филип Гриффин

Урсула осталась рядом с ними до тех пор, пока прибывший воин не повторил содержание своей депеши с континента. Прислушиваясь к его словам, она с ужасающей ясностью понимала, что они озвучивают приговор Судьбы.

Три племени бургундов и два свевов прорвались через границу. Они перешли Рейн возле Майнца и Аргенторатума.[16] Приграничные войска разбиты и рассеяны. Остатки кельнских гарнизонов, Аргенторатума и войск треверов[17] после отъезда двора из Арля разметаны по всему континенту. Полчища германцев переходят границу, а вся оборона, которую способны обеспечить города, — лишь закрытые ворота. Германия и Галлии открыты для вторжения.

Константин и отец Урсулы молча смотрели друг на друга. Ей показалось, что время тянется бесконечно долго. Потом с тяжелым вздохом человека, принявшего нелегкое решение, король заговорил.

— Время пришло. Приказов императора ждать больше нечего. Мы должны немедленно приступить к исполнению нашего плана.

— Мы выступаем завтра, — с мрачной решимостью подтвердил Константин. — Констант на восходе выйдет с первой конной. Они должны как можно быстрее добраться до побережья и пересечь пролив. Таким образом, мы сможем собрать оставшиеся в Германии и Галлии силы еще до прихода всего нашего войска. Я с основными частями выйду ближе к полудню. Мы отправимся к Лондинию, где нам необходимо завершить некоторые приготовления перед отправкой в порты.

— Марк Флавий! — крикнула Пинноса, показывая, что она готова ко второму туру. Толпа заревела, предвкушая продолжение поединка.

— Мы начнем подготовку к походу, как только насладимся этим зрелищем, — Константин оглянулся и заставил себя улыбнуться. Обняв короля и Урсулу, он развернул их лицами к соревнующимся противникам. — Ну же, друзья! Давайте насладимся тем, что нам вскоре придется защищать в настоящем бою!

Пинноса дважды ударила по щиту Геронтиуса, оставив на нем глубокие следы, и лишь после второго тот ответил. Мечи скрестились. Геронтиус не ожидал от Урсулы такой ярости и удивительной силы, которая застала его врасплох. Ее атака заставила его, спотыкаясь, отступить шагов на пять. С трудом восстановив равновесие, Геронтиус перешел в контратаку. Он бил с сокрушительной силой. Пятью мощными ударами Геронтиус сначала согнул, а потом и расколол щит Пинносы. Но как только он приготовился нанести завершающий удар, она собралась с силой и сделала резкий ответный выпад. Хотя Геронтиус и успел частично заслониться щитом, меч Урсулы оставил глубокий порез у него под мышкой.

Вид крови Геронтиуса привел толпу в неистовство.

Соперники разошлись, чтобы восстановить дыхание. Когда они снова сблизились в центре арены, Пинноса издала громкий боевой клич, полный ярости и угрозы. Она бросилась вперед, ее меч мелькал в серии быстрых круговых движений, и Геронтиусу казалось, что он грозит настичь его со всех сторон сразу. Она сумела трижды нанести сильные удары по корпусу соперника, не обращая внимания на размашистые движения его меча слева и справа. Он упал на колени. Она бросила на землю свой щит и, взяв меч двумя руками, одним ударом его тупой стороны расколола щит противника пополам. Этот удар оставил на теле Геронтиуса еще один кровавый след, в этот раз на предплечье. Когда он попытался обороняться, его удар вверх проткнул лишь воздух — Пинноса успела отскочить в сторону.

Толпа вскрикивала, выражая изумление ее проворностью.

Геронтиус выронил меч и упал на землю возле ее ног. Бой был окончен.

Пинноса приставила лезвие меча к горлу противника и заставила его поднять мокрую от пота голову и посмотреть ей в глаза. Они были так близко друг от друга, что она едва не задохнулась от его смрадного дыхания.

— Я призываю всех, кто видит меня сейчас, стать свидетелями этого поединка. Чтобы они могли подтвердить безо всякой лжи и преувеличения, что Марк Флавий был отомщен, а этот подлец по имени Геронтиус ответил за свои мерзкие делишки. Даже если он и стяжает славу и почет в чьей-либо армии, среди не знающих его людей… — Она снова посмотрела на поверженного противника. — Или, наоборот, среди знающих и таких же, как он сам… Мы всегда сможем напомнить всем: это Геронтиус, навечно опозоренный поражением, принятым от простой девицы.

Толпа одобрительно заревела: «Пинноса! Пинноса!» и «Марк Флавий! Марк Флавий!»

Урсула вернулась к Константу. Он увидел ее и отставил кубок с вином, чтобы обнять невесту. Их разделяла какая-то пара шагов, когда между ними вклинились жены римских гостей и стали вразнобой выражать свое восхищение и сыпать вопросами.

— Неужели все британские женщины умеют так сражаться?

— Сколько Пинносе лет?

— Кто такой Марк Флавий?

Урсула постаралась ответить всем вежливо, не сбиваясь с мысли, но при этом наблюдала за тем, как Константин отошел в сторону, кивком позвал сына за собой и крикнул находившимся на месте поединка центурионам, чтобы те незамедлительно последовали в казармы. Она лишь смотрела, как любимый помахал ей на прощанье и ушел прочь, чтобы там, далеко от нее, быть подхваченным вихрем неведомых событий.

— Неужели все ваши знатные девушки умеют ездить на лошади без седла?

— А что вы надеваете, когда едете на охоту?

Вопросы сыпались один за другим. Свой собственный голос, отвечающий на эти вопросы, удивительно спокойный, она слышала будто издалека. Глубоко в сердце ее пожирали языки черного пламени страха. Ее душа кричала: «Не уходи. Констант! Прошу тебя, не уходи!»

Следующий день прошел для Кориния в суете и хлопотах. Каждый его житель, мужчина, женщина или ребенок, был занят приготовлениями к выступлению армии. Колесных дел мастера и плотники ремонтировали повозки и колесницы. Кузнецы, сапожники, портные и кожевенники штопали старое обмундирование и шили новое. Слуги мыли и чистили все, что входило в армейскую поклажу. Дети бегали с поручениями, принося воду, передавая сообщения и разнося посылки во всех направлениях. Артиллеристы ходили по городу, добывая необходимые припасы, проверяя имеющиеся и упаковывая все надлежащим образом. Лекари осматривали всех недужных, стараясь, чтобы ни одна царапина не ускользнула от их внимания. Ветеринары проверяли здоровье лошадей. Даже сторожевые псы и те не остались в стороне.

Цирюльникам в тот день пришлось выдрать пятьсот зубов. Через много лет они были сложены в специально изготовленную для этого костяную шкатулку, которую поместили в базилике в ногах статуи императора Клавдия, который присоединил Британию к Римской империи.

Гонцы и не занятые на других работах солдаты проверяли, как закреплен груз, все ли собрано на местах стоянок и в бараках. В порты были отправлены гонцы с приказом разыскать оснащенные грузовые галеры, с экипажем, готовым пересечь пролив.