Наемник - Максим Шейко

Хм-м, двусмысленно как-то получилось… А-а-а, где наша не пропадала? Тем более что оставаться поблизости от храма Сатара, из которого меня так изящно выпроводили, как-то не хочется. Мало ли что еще этому чертовому предстоятелю в голову придет вместе с очередными инструкциями из "центра"? До Валланда путь не близкий, опять же — будет время присмотреться к сержанту-вербовщику и нанятым им новобранцам. Может, и появятся новые мысли перед решающим разговором с капитаном. А может, и надобность в разговоре отпадет.

Придя к таким выводам, я, почти не чувствуя вкуса, допил свое пиво и, не глядя на осоловевшего от обильной еды и возлияний писаря, направился на выход. За оставшиеся до отъезда сутки предстояло сделать еще кое-какие дела, но это может подождать и до утра, а сейчас надо просто выспаться, чтобы завтра на свежую голову еще раз как следует все обдумать и принять окончательное решение.

Однако дополнительные размышления ничего нового не принесли. Сотрудничество с культом всеведущего явно не задалось, а предложение сержанта наемников давало реальную возможность несколько улучшить свой текущий статус и даже сулило, при некотором везении, определенные перспективы карьерного роста. Так что утром третьего дня после судьбоносного разговора в таверне "Полкабана" я присоединился к небольшому каравану рекрутов, направлявшемуся из столицы Арленвайла в Валланд.

Отряд наш состоял из одного сержанта, двух сопровождающих солдат, кучера-нонкомбатанта при фургоне и тридцати девяти свежезавербованных новобранцев. Ну и меня до кучи. Фургон неспешно катил по дороге, рекруты пылили позади, парочка ветеранов замыкала процессию, подгоняя отстающих. Такая себе начальная маршевая подготовка молодого пополнения. Дирк обычно ехал в фургоне, развалившись в тени тента, хотя время от времени выбирался из него размяться. Я же предпочитал путешествовать верхом на Рыжухе, привязав заводную лошадь к повозке и закинув туда же с разрешения сержанта большую часть своего багажа. Иногда забирался в фургон — поваляться в тенечке и просто потрепаться "за жизнь".

Дирк-весельчак полностью оправдывал свое прозвище. Несмотря на суровую внешность и не самую мирную профессию, сержант отличался общительным и незлобным нравом. К тому же Дирк любил почесать языком, знал массу всевозможных историй и охотно ими делился со всеми желающими, чем я и пользовался, аккуратно выуживая в мутном потоке сержантского словоблудия крупицы полезной информации.

— Слышь, сержант, а за что ле Кройфа прозвали Мясником? Солдат своих не жалеет, что ли?

— Не-е-е. Командир он хороший, хоть и суровый. Но без этого в нашем деле вообще никак, сам понимаешь. Просто Бенно здоров как бык и удар у него хорошо поставлен. Бывает, что и пополам человека разваливает. А уж руки, ноги, головы — в каждом бою рубит. Солдаты, что ему под меч попались, как разделанные туши на бойне выглядят, вот и прозвали Мясником. Да ты как его увидишь, сам все поймешь.

Дирк мечтательно закатывает глаза и ударяется в очередную серию своих бесконечных воспоминаний, чтобы проиллюстрировать только что озвученный тезис:

— Вот помню в запрошлом годе, как мы в Валланде подрядились северную границу от светлоголовых защищать…

— Эй, сержант, ты бы пустил меня в повозку, пока я не сдох на этой чертовой дороге, а?

Дирк с явной неохотой прерывает эпическую повесть и поворачивается к одному из своих солдат, что ковыляет сейчас, держась за борт фургона.

— С хрена ли я тебя в фургон пускать буду, бестолочь?! Ты что, подвиг совершил, что ли, когда в хлебальник от какого-то сраного регуляра отхватил? Или, может, ты мой приказ выполнял, когда в бордель вчера намыливался? А, знаю! Ты действовал по уставу отряда, когда в драку полез, выясняя, кому первому на ту облезлую шлюху залазить! Тоже нет? Тогда какого Бурхолла[11] суешься в повозку, баран ты безголовый?!

Я не сдержал усмешки, наблюдая за тщетными потугами героического, но слегка помятого воина придумать достойную причину для помещения его бренного тела на единственное транспортное средство отряда.

Вчера мы останавливались в небольшом, но довольно бойком городишке. Оживленность городка, помимо наличия рынка, подтверждало еще и присутствие дешёвенького борделя. Вот туда-то вечером и направился пострадавший. Лучше бы он пошел на рынок, как его коллега, потому что в доме наслаждений в ту пору случился аншлаг, а это, в свою очередь, закономерно привело к возникновению конфликтов. Участниками одной из разборок за место в живой очереди как раз и стали подчиненный Дирка с каким-то неведомым солдатом из числа регуляров. Вроде бы валландец, но точно неизвестно. Может быть, и лиграндец — герб у них похожий, а деталей наш единственный свидетель (он же пострадавший) не разглядел, поскольку был к тому моменту уже изрядно навеселе.

С чего все началось, наш очевидец вспомнить так и не сумел, зато чем все закончилось, было отлично видно и без его слов. Таинственный регуляр, неизвестно каким ветром занесенный в злосчастный провинциальный городок, оказался то ли ощутимо сильнее, то ли заметно трезвее. Результат столкновения — печален. До жриц любви наш камрад в итоге так и не добрался, зато обзавелся роскошной коллекцией ушибов, рассечений и кровоподтеков. Причем, судя по разбитой всмятку роже, легкой хромоте и несколько скособоченной осанке (что намекало на треснувшие ребра или крепко отбитые потроха), случай реабилитироваться на любовном фронте (да и на любом другом тоже) у бедняги появится еще не скоро.

Вообще вся ситуация неплохо описывалась в одной донельзя скабрезной и насквозь нецензурной песенке про похождения странной, но дружной компании, состоящей из жреца, солдата и орка. Эти похабные вирши я разучил, когда гостил в форте Степном, и теперь не преминул воспроизвести подходящий куплет:

Страдалец, уже успевший проститься с идеей отлежаться в фургоне до лучших времен, услышав меня, резко воспрянул духом:

— Мастер правду говорит! Не мог я никак регуляра того вперед себя пропустить. Не по-нашему это. Мы ж "мертвецы", а не коронные лизоблюды какие! Вот и пришлось постоять за честь наемных отрядов!

Дирк, уже собиравшийся продолжить свой прерванный рассказ о позапрошлогодних приключениях на границе, мгновенно окрысился, словно только этого и ждал:

— Постоял за честь, значит? А теперь еще и полежать за нее хочешь?! Лучше б ты вчера с бабой полежал, тогда сегодня мог бы нормально стоять!

— Так я ж и хотел…