Когда сбываются мечты - Альенде Эстель

После долгих дебатов, Габриэлю удалось склонить команду на свою сторону. Продюсер телеканала также поддержал эту идею в надежде привлечь новых зрителей, интересующихся мистическими загадками и желающими испытать свою интуицию.

Начало проекта предсказуемо не было легким, поэтому недовольство босса было воспринято подчиненными как первый блин, который вышел комом. Никто не расстроился и не принял обвинения на свой счет. Оператор спокойно вздохнул и отправился на перекур, пока выпускающий режиссер вместе с взбешенным Крамером искали редактора, чтобы переписать текст.

Дав нужные указания, Габриэль своими огромными шагами мерил студию, стараясь успокоиться. Он понимал, что волнуется за судьбу этого проекта, потому что это не совсем обычная передача, и взялся он за нее отнюдь не с легким сердцем. Хотя свернуть с намеченного пути он не мог, не зря некоторые критики называли его «локомотивом телеэфира», какое-то неуютное чувство близкой опасности прокатилось по пищеводу. Желая избавиться от неприятного ощущения, Крамер несколько раз сглотнул и с благодарностью посмотрел на бумажный стаканчик с кофе, который протянул ему подошедший Фил Трентер.

– Спасибо, Габ, что взялся помочь, – улыбнулся Фил другу.

Эти простые и расхожие слова в тот момент оказались для него дороже всех бриллиантов мира. Габриэль с теплотой взглянул на друга, который всегда искренне верил в его успех и поддерживал во всем, а теперь Крамер платил ему той же монетой. И Фил понял и оценил это. «Пожалуй, стоит продолжать и не обращать внимания на беспочвенные предчувствия», – успокоил себя телеведущий.

Он широко улыбнулся и махнул рукой, словно бы говоря – «не стоит благодарности, это моя работа».

– Видишь, ничего не получается, какая-то глупость, – он поделился своими чувствами с другом. – Эзотерика, мистика, колдуны – это совершенно не мой жанр, да и вообще сейчас я не уверен, что мы это не зря затеяли.

Фил удивленно поднял брови и беспомощно развел руками.

– Ну, хорошо, не мы, а я это предложил, – признал его друг. – Согласен, но я же хочу помочь тебе.

Эти слова, а вернее тон, которым они были произнесены, обеспокоили Фила. Если шоу для Крамера было всего лишь проектом, от которого можно легко отказаться, поменять концепцию или отложить и искать вдохновения, то для него, архитектора Фила Третера, успех этой программы определял дальнейшую жизнь. Хотел бы он преувеличивать значение происходящего в этой студии, но, к сожалению или к счастью, это программа значила для него очень много. Он доверился другу, и теперь на карту были поставлены его амбиции, карьера, репутация. Делая глоток кофе и глядя на своего друга, нетерпеливо выхватывающего у редактора листок за листком, он корил себя за то, что всегда легко поддавался на уговоры Габриэля. Только сейчас, пожалуй, он рисковал сильнее всего.

«Неужели я бы и сам не справился? – в стотысячный раз спрашивал себя Фил. – Зачем нужно было все это придумывать? У меня достаточно знаний, а уж то строительство века, в котором я принимал участие, – это настоящая школа, даже университет инженерного дизайна и строительства». Фил любил об этом вспоминать, он считал себя избранным, потому что вместе с другими архитекторами участвовал в строительстве Бурдж-Халифа – на сегодняшний день самого высокого и величественного здания в мире, построенного человеком.

Когда он узнал об этом проекте, Трентер, не раздумывая, поехал в Дубай, потому что сейчас это не просто торговый город-порт, место, где торгуют жемчугом. Несколько десятилетий назад, когда здесь была найдена нефть, все изменилось, и правитель этого эмирата захотел превратить Дубай в один из самых значимых и привлекательных городов мира. То, что эмир попросил сделать архитекторов, звучало просто и понятно – построить самое высокое здание в мире. Это было в две тысячи третьем году. Фил тогда работал в чикагской фирме SOM, подразделении известной южнокорейской компании Samsung, с которой и был заключен договор на строительство величайшего в мире небоскреба. Руководство компании, отдавая дань его отличным знаниям в области архитектуры, предложило Филу войти в число тех, кто будет творить историю.

Разумеется, разработка проекта началась еще задолго до того, как они приехали на место. Бесконечные расчеты и чертежи тоннами копились на столах сотрудников SOM. Фил отлично помнил день, когда они приехали в арабскую страну. Несмотря на середину сентября, стояла невыносимая жара, более сорока градусов по Цельсию, когда они оказались на будущей стройплощадке посреди пустыни, где не было ни деревца, чтобы укрыться от палящего солнца. Они начали с исследования грунта, ведь первой проблемой, которую пришлось решать, была закладка фундамента. Архитекторы и инженеры понимали, что в пустыне нет столько камня, как, скажем, в Нью-Йорке или Чикаго. Нужно было предложить такое решение, которое бы подходило к местным условиям. Единственным выходом было использовать для строительства основания вертикального города висячие сваи, длина которых составляет сорок пять метров, и ввинтить их в песок. Такой вариант выглядел очень практичным с одной стороны и абсолютно невероятным с другой. Невозможно поверить, что столь высокое здание не имеет фундамента, плотно закрепленного в скальном грунте, как все ранее возведенные небоскребы.

Кроме того, как укрепить фундамент, инженеры и архитекторы долго ломали голову над тем, какой формы он будет. Основание столь высокого здания, открытого всем ветрам и песчаным бурям, не могло иметь обычную геометрическую форму. Квадрат, прямоугольник, круг не смогли бы быть устойчивой базой для небоскреба. И тогда Фил, которого с детства отец приучал наблюдать за природой в поисках ответов на свои вопросы, как делал это его кумир Антонио Гауди, по своему обыкновению отправился на прогулку, чтобы найти решение. Пройдя менее километра от стройплощадки, он внезапно понял, что видит решение, которое вся команда так долго искала. Когда он вернулся к остальным, в руках его был прекрасный белый цветок, источавший сладкий ванильный аромат. Взволнованно теребящий цветок Трентер был похож на влюбленного, ожидающего свою девушку, опаздывающую на свидание.

– Вот посмотрите, – взволнованно сказал он коллегам, – это панкраций.

Все внимательно смотрели на растение, состоящее из шести лепестков, ожидая пояснений.

– Это панкраций, лилия пустыни, – продолжал Фил. – Она описывается в Библии, в Песни Песней, как символ еврейского народа, потому что она имеет форму звезды Давида.

Все молча слушали его, и вдруг руководитель проекта, известный архитектор Адриан Смит, всплеснул руками:

– Кажется, я начинаю понимать, – воскликнул он. – Конечно, это идеальная форма фундамента! Она позволит нам возвести многоэтажное здание, которое будет очень устойчивым. Спасибо, Фил! Отличная работа!

И он похлопал Фила, все еще держащего цветок в руке, по плечу, а все остальные зааплодировали.

И строительство началось. Дни летели, и увлеченные работой люди, казалось, не замечали усталости. «Нас было около ста человек, – припоминал Фил, – а непосредственно на площадке ежедневно трудились двенадцать тысяч рабочих. Один этаж возводился за три дня! Это были невиданные темпы. Все понимали, что дорога впереди очень длинная, но все были заряжены идеей превзойти имеющийся рекорд, и построить здание, которое войдет в книгу рекордов Гиннеса.