Любовный узел, или Испытание верностью - Элизабет Чедвик

– Он не виноват, – повторяла она, пока остальные женщины одевались и готовились спуститься к завтраку. – Ему просто нужно время, чтобы освоиться.

– Что же, во всяком случае я отказываюсь пускать его в нашу комнату еще на одну ночь.

– Решать это может только графиня.

Рогеза скользнула по Кэтрин сердитым взглядом из-под полуопущенных век.

– Вряд ли графиня станет возражать, если я расскажу, какую ночь мы все провели.

Кэтрин тоже сердито посмотрела на Рогезу, страстно желая стереть пощечиной ухмылку с ее высокомерного лица.

– Обратись к ней и послушай, что она скажет. Полагаю, ты забыла, что этот мальчик – сын старого короля и брат по отцу ее супругу.

– А матери его было место в публичном доме. Ее так и прозвали – Эмис ле Дам. Нам всем известна ее история.

Рогеза оглянулась на своих женщин, словно обращаясь к ним за подтверждением. Светловолосая девушка хихикнула, женщина постарше прищелкнула языком и кивнула.

– Известно то, что вы предпочитаете в ней видеть. Эмис вы не знали, – горячо проговорила Кэтрин, чувствуя, как уголки глаз заполняются слезами. Она едва сдерживалась, чтобы не накинуться на женщин с бранью.

Из угла раздался голос молодой веснушчатой женщины, которая расчесывала там волосы:

– Зачем вы устраиваете бурю в корыте? Неужели мы настолько мелочны, что забываем о милосердии из-за одной беспокойной ночи?

– С моей точки зрения, это не мелочь, – прошипела Рогеза, бросив на Ричарда, который как раз появился из устроенной в углу уборной, которую отделял от общей комнаты занавес, ядовитый взгляд. Однако все же замолчала и решительно вышла за дверь с высоко поднятой головой.

Молодая женщина покинула свой угол, приблизилась к Кэтрин и пробормотала, ласково положив руку на ее рукав:

– Не обращай на Рогезу внимания. Она любит разыгрывать из себя королеву, а с твоим появлением корона с ее головы слетела.

– С моим?

– Точнее, с вашим. Сын старого короля всегда выше вышивальщицы, несмотря на то, что она – дочь рыцаря. Меня зовут Эдон Фитц-Мар, мой муж входит в личную свиту графа. – Она похлопала Кэтрин по руке. – Не сердись, скоро ты почувствуешь себя здесь как дома.

Кэтрин сильно в этом сомневалась: ее давили сами стены. Она, разумеется, знала, что таков образ жизни многих женщин благородного происхождения – сидеть взаперти в верхних покоях замка, занимая свои дни спицами, прялкой и иголкой. Это был замкнутый мир с подспудными течениями и конфликтами, почти не предоставлявший выхода кипевшим в нем страстям. Его обитательницы грызли друг друга, как пауки в банке. Эмис часто заговаривала о такой жизни, но ни разу с восхищением или тоской по ней. Однако, поскольку Эдон Фитц-Мар протянула руку дружбы, Кэтрин подавила дурные предчувствия и ответила ей слабой улыбкой и невнятными выражениями признательности.

Эдон пошла в своей благотворительности еще дальше: она постаралась включить в разговор Ричарда:

– Думаю, что тебя примут в число пажей. Так поступают с большинством живущих здесь мальчиков.

Ричард кивнул и пробормотал, глядя на свои ноги:

– Я был бы рад этому.

– Лорд Роберт – хороший учитель. Джеффри – мой муж – говорит, что лучшего начала для любого оруженосца и быть не может.

Ричард снова что-то пробормотал. Его взгляд скользнул по полу и остановился на довольно заметном животике молодой женщины. Заметив это, Эдон довольно усмехнулась и положила на живот руку.

– Мой первенец, – сказала она Кэтрин. – Жду к осени. Джеффри горд, как петух: ходит среди всех остальных, расправив плечи, выпятив грудь, и ни о чем другом говорить не может. Надоел уже до тошноты.

– Моя мать тоже носила ребенка, – проговорил Ричард. – Аймери тоже ходил, как петух, только он теперь мертв… как и она.

Эдон оторопела. Мальчик круто повернулся и вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью.

– Мне жаль, я не подумала… – ошеломленно произнесла молодая женщина. – Да еще после такой ночи… Мне следовало сообразить…

– Вам не в чем винить себя, – поспешно сказала Кэтрин. Ей совершенно не хотелось терять едва предложенную дружбу. – Сейчас он способен взвиться из-за любой мелочи. Мне нужно бежать за ним. Скажите это графине, если она меня спросит.

С этими словами Кэтрин подобрала юбки и выскочила из покоев вслед за Ричардом. Оставшиеся в комнате женщины переглянулись со смесью осуждения, неудовольствия и сочувствия к несправедливо обиженной подруге во взглядах.

Сбегать по крутой лестнице в длинном одеянии было неудобно. Когда Кэтрин добралась до нижней ступеньки, Ричард уже исчез. Она ругнулась про себя и стала всех расспрашивать, однако никто мальчика не видел. Бегущий ребенок – слишком незначительное событие для большого хозяйства графа Глостера, а вот бегущая женщина – уже повод поднять брови и высказать неодобрение по поводу нарушения приличий.

Кэтрин обыскала зал, затем поспешила наружу. Во дворе она наткнулась на молодого оруженосца, Томаса Фитц-Рейнальда, который завтракал большой ячменной лепешкой, намазанной медом, и одновременно полировал мягкой тканью наручь, однако с превеликим удовольствием бросил это занятие, чтобы помочь найти Ричарда. Кэтрин направилась на внешний двор, а Томас пошел осматривать собачьи конуры и клетки охотничьих птиц.

На внешнем дворе готовился к выезду отряд всадников. Среди них был священник верхом на муле, к седлу которого был приторочен дорожный сундук и небольшой ларец из твердой кожи для митры. Отряд возглавлял Оливер верхом на своем сером. Его лицо выглядело свежим после ночного отдыха, а на губах играла улыбка: его развеселило что-то сказанное Гавейном.

Несмотря на свою тревогу, Кэтрин мгновенно вспомнила, насколько неряшливо выглядит она сама. Ей так и не довелось переодеться, потому что у нее не было ничего, кроме этого грязного, пропахшего дымом и покрытого дорожными пятнами платья. Она ни за что не смогла бы улыбнуться в эту минуту, даже если бы и попыталась.

Оливер обернулся в седле, чтобы проверить, надежно ли прикреплен щит, заметил Кэтрин, и улыбка мгновенно исчезла с его губ.

– Госпожа Кэтрин? Что случилось?

– Ричард убежал.

Она коротко передала рыцарю, что случилось в женских покоях.

Губы Оливера сжались.

– Бедный пылкий малыш! – Он сделал знак Гавейну подождать и спешился. – Пойдем, я помогу отыскать его. Он не мог уйти далеко.

– А как же ваш путь?

– Задержка на половину метки на свече ничему не помешает. Живые важнее мертвых, – слегка пожал плечами Оливер, словно сам несколько сомневался в истинности последней фразы, затем покачал головой и нахмурился. – Рогезу де Бейвиль давно следует привязать вон к тому столбу и выпороть. Уже не в первый раз она затевает ссоры в женских покоях.