Рассекречено? Правда об острых эпизодах советской эпохи - Владимир Воронов

Арест и вовсе происходит так, словно Коверда многажды отрепетировал его. Ни малейшего волнения и попыток скрыться, строго выверенные жесты, ни одного лишнего движения: руки — на виду, пистолет — на земле, четкое следование всем приказам полиции, заранее заготовленная реплика-пояснение. Поведение на суде — та же железная линия: ни одного лишнего слова, все берет на себя, никаких подельников и, упаси боже! — никаких эсеров и савинковцев. Смутный намек на монархизм и, как бальзам для польских властей, слова-извинения, как бы снимающие даже намек на их возможную ответственность за своего гражданина: «Мне жаль, что я причинил столько неприятностей моей второй родине — Польше»! Но какая у него тогда «первая родина», если он родился в Вильно, прожив там 14 из своих 19 лет?!

Вопросов осталась масса. Кто нашел Коверде сразу четырех адвокатов — самых блестящих и дорогих? Кто оплатил их гонорар? Как вышло, что своим выстрелом Коверда оказал комплексную услугу польскому государству, дав «ассиметричный» ответ на кремлевскую «активную разведку»? И по ходу, как бы сделав лично одолжение Пилсудскому — устранен чрезмерно инициативный товарищ, помышлявший о ликвидации польского диктатора.

В сухом остатке выходит, что никакая это не импровизация кустарей-одиночек — чистой воды спецоперация. Планирование, финансирование и столь выверенная реализация которой по зубам лишь службам государственным. Похоже, убийство Войкова — искусная, тонкая и подлая акция, проведенная под «чужим флагом» польскими спецслужбами, если и не напрямую, то уж точно не без участия их сотрудников. В общем, сошлось у всех: у «юноши бледного» кипел его разум возмущенный, бандиты-«газетчики» просто очень хотели кушать, а чинам польской тайной полиции нужен был служебный рост. Не исключено, что кураторам акции представилась возможность доложить об успешной реализации агентурных материалов, со всей непреложностью доказывающих террористические намерения советского полпреда в отношении первого лица государства! А такие вещи всегда и везде ценят по высочайшей категории и высшими наградами. Ну, а тов. Войкову и вовсе пенять не на кого — он всегда так жаждал высунуться, что не заметил, как оказался жертвой политической целесообразности — это он-то, привыкший выбирать себе жертв сам!

И уж точно больше всех от этой многоходовки получил, разумеется, сам товарищ Сталин. Пальба на варшавском вокзале дала ему идеальный повод предельно закрутить гайки в стране, тут же аукнувшись расстрельными залпами в СССР и развертыванием первой серии масштабных репрессий. Сталин решал тогда самую кардинальную из своих задач: как сохранить власть, не дав другим «товарищам по стае» шанса перехватить ее. Чему весьма поспособствовало и убийство Войкова. Вот какой удобный оказался так удачно подвернувшийся этот «монархист» Коверда, якобы случайно, но как-то очень кстати и своевременно забредший в самое нужное место: всего пара выстрелов, зато столько зайцев сразу убито, сработано чисто по-сталински…

В ночь 17 ноября 1929 года в завершающую фазу вступил советско-китайский вооруженный конфликт на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД). Внезапно перейдя замерзшую пограничную реку Аргунь, части Красной армии при поддержке артиллерии и авиации атаковали позиции китайской армии в районе Чжайланора. Одновременно советские войска перешли советско-китайскую границу и в Приморье — возле города Мишаньфу.

К 20 ноября боевые действия завершились безусловной победой красных сил, хотя формально считается, что вооруженный конфликт, начавшийся еще 12 октября, был окончательно урегулирован 22 декабря 1929 года. Оценки потерь сторон противоречивы. По отчетным документам советская войска тогда потеряли убитыми 211 бойцов. Но спустя 60 лет вдруг установили, тоже документально, что погибших было никак не меньше 281. Раненых официально насчитали 729, хотя позже выяснилось: через госпитали Дальнего Востока тогда прошло свыше 1400 раненых. Без вести пропавших оказалось 32. Потери китайцев много выше: только в плен Красная армия взяла чуть не 10 тысяч человек, а убитых перестали считать, когда их цифра дошла до двух тысяч.

С чего все началось-то? История этого конфликта крайне неоднозначна. Советские, а ныне уже и российские историки казенной выделки традиционно твердят, что во всем виноваты исключительно «китайские милитаристы», пытавшиеся прибрать к рукам принадлежавшую нам КВЖД. Эти же самые «милитаристы» учиняли и многочисленные вооруженные провокации на советско-китайской границе, обстреливая пограничников, засылая на советскую территорию белогвардейские отряды. По версии же китайской стороны, конфликтную ситуацию своей политикой спровоцировала именно советская сторона, постоянно нарушавшая соглашение 1924 года о совместном управлении — реально на КВЖД царил советский диктат.

На деле все куда более запущено. КВЖД строили в 1897–1903 годах как южную ветку Транссибирской магистрали — от Читы до Владивостока, с ответвлением на Порт-Артур. Значение дороги было прежде всего военно-стратегическое: она должна была обеспечить более скорую переброску войск из России на Дальний Восток, тем самым усилив и влияние Российской империи в Китае. Магистраль принадлежала России, ее администрация была чисто российской, работали на ней российские железнодорожники, а охраняла дорогу специальная Охранная стража, де-факто сформированная из действующих российских военнослужащих. Китайцам такое положение, вестимо, не нравилось, но у них, как говорится, не спросили. Что не раз и приводило к жестоким конфликтам. В июне 1900 года, в разгар Боксерского восстания, китайцы в районе Мукдена атаковали партию строителей КВЖД. Почти все строители были убиты, а захваченного в плен инженера Верховского обезглавили. После поражения в русско-японской войне практически вся южная ветка КВЖД попала к японцам. До марта 1920 года дорогой управлял генерал-лейтенант российской императорской армии Дмитрий Хорват. Затем полосу отчуждения магистрали оккупировали китайские войска, но ее администрация осталась русской.

Длань советской власти сумела дотянуться до КВЖД лишь после заключения в 1924 году соглашения с Китаем, по которому Москва формально отказалось от специальных прав и привилегий, ликвидировав российские концессии в Харбине, Тяньцзине и Ханькоу. Но тут же начались и конфликты. Сначала из-за увольнения новой администрацией всех русских служащих КВЖД, не принявших советское или китайское гражданство. Понятно, что такое решение никак не могло понравиться, в первую очередь, многочисленным русским эмигрантам. При этом прибыли дорога не приносила, оставаясь предприятием глубоко убыточным.

Свои виды на стратегическую магистраль были и у китайских генералов. Фактический хозяин Маньчжурии генералиссимус Чжан Цзолинь, воевавший за контроль над Пекином, остро нуждался в провозе своих войск по КВЖД, но платить за это не желал, да и не мог — просто было нечем. Но когда советская администрация КВЖД попыталась пресечь провоз эшелонов с вооруженными «зайцами», китайские военные стали отправлять поезда, угрожая расстрелом. Затем Чжан Цзолинь и вовсе приступил к планомерному захвату магистрали, арестовав советского управляющего КВЖД, А. Н. Иванова. Впрочем, ситуация тогда накалилась вокруг всех советских учреждений в Маньчжурии: харбинские власти производили массовые аресты советских граждан, захватили флотилию КВЖД. Да и в иных местах Китая советским пришлось несладко. В апреле 1927 года китайские войска вторглись в советское полпредство в Пекине, было осаждено советское консульство в Шанхае. В декабре 1927 года было разгромлено советское консульство в Кантоне (Гуанчжоу), его сотрудники арестованы, а пять советских дипломатов после измывательств были расстреляны.