Слезы русалки - Надежда Виданова

– Вот Павел, – показала Юлия, проведя пальцем по телефону. – Это умерший брат Саши и Вадима. Большая семейная фотография висит в коридоре, ты наверняка видела. Не знаю обратила ли ты внимание на Павла.

Возле большой фотографии Вера впервые увидела Вадима.

– Вообще у Петра Сергеевича, нашего свекра, была мечта, чтоб Саша нарисовал портрет их большой семьи. Он ведь такой талантливый художник. Грустно осознавать, что безвременная кончина Павла и тяжёлая болезнь Марии Анджеевны вслед за этим уже никогда не дадут ему этого сделать. Медлить было роковой ошибкой. Интересно каково Саше теперь осознавать, что вместо того, чтоб увековечить своих родных, он как одержимый рисовал чужую женщину. Да, Саша написал лишь дивный портрет Лидии, – продолжала Юлия, изливая сладкий яд, с явной целью побольнее задеть Веру, как бы невзначай разлить этот яд ей на сердце. – Жаль, что этот портрет сейчас не повесишь. Это Сашина лучшая работа и самый красивая картина, которую я видела в своей жизни.

– Что случилось с Павлом? – Спросила Вера.

Юлия сверкнула глазами, что придало ей дерзкий заговорщический вид. По всему было видно, что эта тема в доме обычно под запретом, оттого они с матерью рады почесать языком с человеком несведущим:

– Павел попал в аварию, в результате чего сделался инвалидом, затем перерезал себе вены, не выдержав такой жизни.

– Стал инвалидом? – Ахнула Вера. – Он ведь родился одновременно с Сашей, такой молодой. Как же так?

– Она должна знать, – внезапно сказала Алена Михайловна.

– Мам, зачем? – Юлия деланно сморщила нос, тем не менее давая матери знак продолжать.

– Что я должна знать? Говорите, Алена Михайловна, – настойчиво попросила Вера.

– Павла погубили твой Сашка и эта шалашовка Лидка. Уж сколько проклятий в ее адрес изрекла сваха! Да и Сашка твой с той поры был отречен от семьи, поэтому и сбежал в Москву. Даже Петр Сергеевич не смог найти ему оправдания, а Сашка всегда был его любимцем.

– В каком плане погубили? – Не поняла Вера.

– Твой полоумный муж всем объявил, мол, дескать, люблю эту Лидку и хочу жениться. Павел в лице несколько раз переменился, Лидка заерзала как вошь на гребешке. Потом опять надела высокомерное выражение на своё бесстыжее лицо и сказала, что твой Сашка видно ополоумел. Она ничего не понимает и думает, что он пьян. Павел пожал плечами, но тут встал второй олух царя небесного – наш драгоценный Вадик и сказал, что не позволит делать из Павла идиота. И рассказал, как видел их на своей свадьбе, Саша все подтвердил. Лидка продолжала с наглой мордой отрицать очевидное. Павел расстался с ней и благословил Сашку с Лидкой на женитьбу, но она за твоего Сашку естественно не пошла. Ты меня прости, Вера, но это дурой надо быть, чтоб за него пойти, а Лидка хоть и шалашовка, но явно не дура. А ты, Юлька, тоже не улыбайся. Вадик твой вообще ничем не лучше, а ты такая же дура как Верка. Что за поколение такое безмозглое? Мужиков, девочки, надо ни во что не ставить, а любить только себя. Так на чем я закончила? А, ну с тех пор в семье черт знает что творилось. На похоронах Павла Лидка была страшна как сама смерть, страшнее ее была только сваха. Брр, жуть берет как вспомню все это.

Вера внимательно слушала этот рассказ и все дальше отдалялась от Саши. Он будто изменил ей прямо у неё перед глазами. Она ведь сразу почувствовала, что Лидия имеет для Саши значение и не ошиблась. Обидно, Вера была уверена, что является первой и единственной любовью Саши. Он так часто называл ее особенной, что Вера вообразила себя Сашиной музой. А, оказывается, вот оно как.

Юлия открыла следующую фотографию. Павел и Лидия. Жених и невеста на чужой свадьбе. На Лидии надето вызывающее красное платье, чёрные волосы лежат на плечах густыми локонами, красная помада застыла на губах словно кровь.

– Отталкивающая дама, – отметила Вера.

– Нет, она была настоящей красавицей, – возразила Юлия, вполне искренне, как показалось Вере.

– Просто образец распутства и вульгарности! – Алена Михайловна не смогла сдержать своего мнения. – Мужиков брала чисто доступностью. Лично нас с Женей прямо воротило от нее.

– Папе всегда нравилась Лидия, я знала, что он захаживал к ней после ее расставания с Павлом.

– Постыдилась бы говорить такое про отца! – Алена Михайловна кричала на весь дом. – Дура полоумная!

На крик Алёны Михайловны в испуге прибежали Вадим и Арсений и сразу столь же громогласно был посланы обратно, откуда пришли. Алёна Михайловна была так возмущена словами дочери о симпатии своего мужа к Лидии, что ее гнев грел без того горячий душный воздух. У Веры заболела голова.

– Мне кажется, кофе повысил мое давление, я прилягу. – Вера встала, ей смертельно захотелось побыть одной.

– Верочка, забудь, – сказала вслед Юлия. – Саша так любит тебя.

– Да, конечно.

Она не поверила Юлии.

Вера не особо хотела встречаться с Сашей в этот день, хоть понимала, что это неизбежно. Не может же она запереться в комнате и не открывать ему. И у неё нет внятных причин отказаться спуститься вместе с мужем к гостю. Поэтому, сидя перед отцом Андреем, Вера могла соперничать по хмурости лица лишь с Вадимом.

Священник былпо-старчески сморщенным и очень худым, но с приятным просветленным лицом доброго пастыря. Седые волосы до плеч красиво обрамляли иссушенное аскетизмом лицо, Вера подумала, что отец Андрей чем-то напоминает образ Спаса Нерукотворного. Отец Андрей понравился ей с первого взгляда.

Алена Михайловна крутилась перед ним и шестерила, отец Андрей глядел на нее спокойно и ясно.

– Я, милая моя, верю сразу во всех богов на всякий случай, – сказала она Вере. – Это очень разумно. Иудеи, христиане, мусульмане, буддисты – это все одна секта. Но кто-то из них может оказаться прав. Юлька моя, например, постится исключительно чтоб влезать в свои летние шорты. Такой подход я также считаю разумным.

Вера была не в настроении принимать уроки мудрости. Ее абсолютно не заботило, что карие глаза отца Андрея натыкались на злобный оскал ее лица. Вера симпатизировала священникам и всегда была рада беседе с ними. Отец Андрей, судя по всему, один из лучших представителей этого нелегкого призвания. Но сегодня не складывается.

Саша сел рядом с отцом Андреем, минуя Веру, и донимал