Джек Ричер, или Вечерняя школа - Ли Чайлд

– Где?

– Конференция проходила в Германии – точнее, в Гамбурге. Они находились там тогда же, когда и вы. Закрытие состоялось сегодня утром. И сегодня все они покинули город.

– Мне кажется, мы видели кое-кого из них в самолете, – кивнув, сказал Ричер. – Молодые и нечесаные.

– Однако конференция была в полном разгаре, когда курьер встретился с американцем. В тот момент в городе находились двести программистов из Штатов. Возможно, один из них сбежал на часок.

Ричер молчал.

– Наши специалисты сказали мне, что такие конференции, проходящие в Западной Европе, имеют особый налет, – продолжал Рэтклифф. – Они привлекают разного рода безумцев и радикалов.

* * *

Сразу после этого он ушел вместе со своими телохранителями, а Синклер продолжила инструктаж. Она сказала, что им следует изменить угол изучения проблемы и уделить самое пристальное внимание программистам. В ФБР создан новый отдел, который займется данной проблемой. Уотермен будет поддерживать связь с ними или с теми, кто сможет оказаться полезным, но только через нее, или Рэтклиффа, или президента. Уайт должен идентифицировать всех двести американцев и начать их проверять. Ричеру в настоящий момент делать нечего, но он должен оставаться поблизости, на всякий случай.

У Министерства обороны есть компьютеры и программисты, и на самом деле первые тревожные сигналы касательно вопроса, о котором шла речь чуть раньше, поступили от них. Возможно, плохой парень подавал запрос, прежде чем организовать поставку.

Уотермен и Уайт занялись делом, и Ричер с Синклер остались в офисе одни. Она окинула его взглядом с головы до ног и спросила:

– Вы хотите задать мне какой-то вопрос?

«Вы уже ужинали?» – подумал он.

Мэриан была в очередном черном платье до колена, плотно облегавшем стройную фигуру, темных колготках и дорогих туфлях. Такое же лицо, та же простая стрижка и волосы, которые она расчесывала пальцами. И без обручального кольца. Но вместо вопроса про ужин он спросил:

– Вы действительно думаете, что парни, которые лазают по веревкам в Йемене, захотят купить такую программу?

– Мы не видим причин, по которым они не могут этого сделать. Про них нельзя сказать, что они дикари, и назначенная американцем цена до определенной степени является тому доказательством. В сделке участвует либо какая-то злокозненная корпорация, либо такое же правительство, или капитал очень богатой семьи. Значит, они знакомы с современными достижениями науки, включая, вне всякого сомнения, компьютерные системы.

– Я бы сказал, что вы делаете предсказание на основе самоубеждения.

– Что вы имеете в виду?

– Импровизация штука хорошая, а вот паника – нет. Вы хватаетесь за соломинки. Существует вероятность того, что вы ошибаетесь. Что происходит, когда перевернуты все камни?

– У вас есть другие предложения касательно того, как нам следует проводить расследование?

– Пока нет.

– Что произошло в Гамбурге? – спросила Синклер.

– Ничего особенного, – ответил Ричер. – Мы видели дом, в котором находится интересующая нас квартира. Как дела у иранца?

– Всё в порядке. Он связывался с нами сегодня утром. Ничего особо не происходит. В доме через четыре улицы совершено преступление, убита проститутка, и вокруг этого поднялся шум, но не слишком громкий.

– Мы видели, – сказал Ричер. – Мы много чего видели, включая огромное количество возможных направлений расследования. Мы не можем начать с дальнего конца, и нам придется проследить за курьером от квартиры до места встречи.

– Слишком рискованно.

– Других вариантов нет.

– Вы можете найти американца до того, как состоится встреча. Это один из вариантов. И, возможно, лучший для всех заинтересованных лиц.

– На вас давят сверху.

– Да, мое начальство очень хотело бы закрыть это дело как можно быстрее.

– А потому приятно осознавать, что можно сузить круг поисков, поскольку возникает ощущение прогресса. Двести звучит лучше, чем двести тысяч. Но то, что кажется приятным, не всегда разумно.

Синклер довольно долго молчала, обдумывая его слова.

– Хорошо. Когда вы не будете нужны остальным, можете действовать по собственному усмотрению, – сказала она наконец.

* * *

Впрочем, тут имелись своего рода ограничения, что-то вроде свободы, лишенной гравитации. Один удар, и ты вылетел из игры. И у тебя не будет другой попытки.

– Все рассуждения так или иначе ведут к одному вопросу. Что американец собирается продать? – заметила Нигли.

– Согласен, – сказал Ричер.

– Так что же это?

– Ты же составила список.

– Ничего я не составила, листок остался пустым. Какую нашу тайну они могут захотеть получить? За что готовы заплатить сто миллионов долларов? Они уже и так знают все, что требуется. Это можно прочитать в любой газете. Наша армия больше их армии. Конец истории. Если дойдет до дела, мы без проблем надерем им задницы. Зачем тратить сто миллионов, чтобы узнать, как именно мы это сделаем и какие потери они понесут?

– Тогда программное обеспечение.

– Но какое? Здесь все либо очень дешевое и его много, либо требуется целая армия инженеров, чтобы оно работало. Среднего нет. Сто миллионов – очень странная цена.

– Я сказал то же самое Уайту, – кивнув, согласился Ричер. – Он предположил, что речь идет о танках или самолетах.

– Назовите мне хотя бы один нормальный пример программного обеспечения, которое они хотели бы от нас получить. Нечто, специально разработанное для использования обычным пехотинцем на поле боя в разгар сражения. Потому что именно это им нужно. Нечто простое, грубое и надежное, с большой красной кнопкой и громадной желтой стрелкой, указывающей вперед. У них нет возможности готовить специалистов, как нет и армии инженеров.

– Ну, вариантов много.

– Согласна. Переносные ракетные комплексы «земля – воздух», которые запускаются с плеча, могут оказаться весьма полезными. Они в состоянии сбить гражданский самолет над городом. Только у них и своих хватает. Мы передали достаточное количество повстанцам, а Советы оставили тысячи таких ракет, когда ушли. Теперь новая Россия активно продает те, что они забрали с собой. И если плохим парням покажется, что этого мало, они могут докупить необходимое число по дешевке в Китае. Или в Северной Корее. Потратить сто миллионов долларов на ракеты невозможно физически. Их слишком много, и стоят они недорого. Первое правило экономики. Все равно что потратить сто миллионов на грязь.

– Тогда что?

– Ничего. У нас нет ни одного предположения.

Десять вечера в Маклине, Вирджиния.

* * *