Обычные люди - Евгения Овчинникова

— Похитите меня в следующий раз, — подтвердила я. — Сейчас правда не лучшее время.

Я повела Миру к дому. Мы вошли в мастерскую, я закрыла дверь и опустила штору. Федя попросил выпустить его из моей комнаты — он проголодался, пока играл с динозаврами. Открыв ему дверь, я прислушалась к звукам в гостиной. Тишина. Все разъехались, родители ушли в свою спальню. Я прикрыла дверь. Мира через окно вглядывалась в движение на пляже. Я выключила свет и тоже посмотрела — сокурсники бродили по песку согнувшись, искали что-то. Открыла окно и прошипела в темноту:

— Что вы там делаете?

— Нэнси потеряла свою голову, — громко прошептал в ответ Стив.

— Уходите, — замахала я рукой. — Я найду утром.

Они наконец ушли.

— Ты знаешь, почему я здесь? — спросила Мира.

Те же пронзительные черные глаза и настороженный взгляд. Последний раз мы виделись на похоронах ее отца. После похорон мы с папой отвезли Миру и ее мать домой. Я сидела с ней в ее комнате, пока она не уснула. Мы с папой были уверены, что скоро нам тоже предстоят похороны, сочувствие друзей. Но мама вернулась, когда мы уже отчаялись найти ее. Потом мы уехали из Петербурга. Я писала и звонила Мире несколько раз за прошедшие четыре года, но она ни разу не ответила.

Моя бабушка рассказывала, что Мира бросила школу и почти не бывает в Питере — ездит по всему свету. Каким образом несовершеннолетняя девочка ездит по миру одна и главное — на что, бабушка не знала. Бросить школу в ее глазах было ужасным грехом, после которого твоя жизнь полетит под откос и ты будешь прозябать уборщицей в богом забытом уголке, снимая комнату в коммуналке до конца своих дней. Но среди наших новых знакомых было несколько человек, которые бросили школу и никогда не учились в колледже или университете, и никто из них не прозябал в нищете.

— Ничего плохого в профессии клинера нет, — возражал папа бабушке.

Бабушка фыркала. Она считала, что такие утверждения недопустимы и что это — мамино влияние. Они с мамой не стыковались ни в каких взглядах, как ни крути, поэтому общались только о погоде и моих успехах в учебе. Но бабушка сейчас жила в семи тысячах километров от Сан-Франциско, и, как бы ей ни хотелось обратного, мама влияла на меня гораздо больше, чем она.

Мира бросила школу и, в отличие от меня, ездила по свету явно не на родительские деньги.

— Ты мне ответишь или будешь пялиться? — спросила она.

— Не знаю. Родители очень давно во что-то влезли, и не они одни. Думают, что похищение может быть с этим связано, — ответила я.

— Значит, они не знают, что это не первое похищение, — сказала Мира. Она говорила коротко и четко, ни одного лишнего слова. — Было еще три: два в Питере и одно в области. Первое — полгода назад. Там был сын богатых родителей, у каждого свой бизнес. Думали, как и с Боженой, что из-за выкупа. Но похитители не связались с родителями.

— Его не нашли?

— Нет.

Ноги наливались тяжестью. Было страшно и в то же время любопытно, отвратительная смесь.

— Потом, через несколько месяцев, — еще двое, тоже по семнадцать лет, две девчонки. Но там бедные родители, о выкупе никто не думал. Мама знает эти семьи. И тогда мы начали подозревать, что их, вернее нас… — она буравила меня взглядом, причем я стояла, а она сидела на кровати, но казалось, что она недобро нависает надо мной, — нас стали похищать. Непонятно, правда, почему — Божену же давно свернули.

— Куда свернули? Они с родителями переехали сюда, когда она была еще маленькая.

— Родители тебе не рассказали?

— Чьи — ее родители? Что рассказали?

Мира молча кусала губы.

— Сегодня к нам приезжало много знакомых из России, — продолжила я, — спорили, рассказать или не рас сказывать о чем-то, говорили, что прячут детей. Я спросила их, что происходит, но от меня отмахнулись.

— Им сейчас не до объяснений, — заявила Мира, окончательно меня запутав. — Если коротко, то нам лучше сейчас уйти и спрятаться.

— Папа попросил не выходить из комнаты и не включать телефон, — растерянно ответила я.

Здесь, дома, были свет и тепло, а снаружи — темнота, шум океана и ветер, который становился холоднее с каждой минутой.

— Телефон в самом деле лучше отключить, — согласилась Мира. Она помолчала, раздумывая. — А твоя комната — самое опасное для тебя место. Слушай, я даже не знаю, с чего начать. Не думаю, что сейчас подходящее время. — Она встала с кровати. — Нам надо уехать. Хотя бы на эту ночь. Потом встретимся с родителями, чтобы они сами тебе все рассказали.

В это время со стороны подъездной дороги послышался шум машины или даже нескольких. Хлопнули дверцы.

— Они приехали, — сказала Мира. — Надо бежать.

— Это, наверное, наши друзья что-нибудь забыли, — ответила я, открывая дверь в коридор.

Мира схватила меня за руку и оттащила от двери:

— Бери вещи, бежим.

Я колебалась, бросая взгляд то на нее, то на дверь. Мира была настойчива и очень, очень встревожена.

В дверь позвонили. Раздались тихие шаги по коридору к моей комнате. Дверь распахнулась, и в комнату вошел папа. Он на секунду замешкался, увидев Миру, но узнал ее и, видимо, посчитав ее присутствие неопасным, зашептал:

— Бегите отсюда.

— Папа, что…

— Прямо сейчас. У вас десять секунд, пока мама тянет открывать дверь. Держите. Больше не было. — Он сунул мне в руки пачку денег. — Не включай телефон без необходимости. Если нужно — пользуйся своим депозитом.

В дверь снова позвонили. Мамин громкий голос потребовал подождать.

— Какого дьявола вы поднимаете нас посреди ночи? Мы всё вам рассказали! — театрально возмущалась она на английском. — Дайте мне одеться.

Папа поднял с пола мой рюкзак, забрал у меня доллары и сунул их внутрь.

— Паспорт?

Я схватила с книжной полки паспорт и, подумав долю секунды, взяла еще российские паспорта — обычный и заграничный. Мира открыла дверь на пляж и вышла.

Папа подталкивал меня к двери, по дороге схватил куртку и наконец вытолкал меня наружу. Я неловко вывалилась на песок, он кинул Мире рюкзак и куртку.

— Бегите что есть сил! Не пишите и не звоните без крайней нужды!

Он закрыл окно и задернул штору.

— Вставай, слышишь, бежим. — Мира поволокла меня по песку от дома.

Я подскочила, и мы побежали что было сил, как говорил папа, сначала влево, но потом я вспомнила, что слева — тупик, скала и конец района, и потянула Миру в другую сторону. Мы бежали по кромке воды, чтобы не попадать в круг ночного освещения. Когда миновали дом вторых соседей, я оглянулась — по нашему освещенному пляжу метались фигурки, перекрикиваясь. Мы припустили, но довольно скоро выдохлись и перешли на быстрый шаг.