Парадокс Севера - Виктория Побединская

— В обмен на желтую карточку, — потребовал Макс, тряхнув мокрыми волосами.

— Еще чего. Вытрись и успокойся, — я бросил ему перекинутое через спинку стула полотенце. — Это последний раз, когда ты делаешь что-то без моего ведома.

— Но…

— Девчонка на стипендии. А ты реально уничтожил всю ее одежду.

— Упс, — произнес он, разводя руки в стороны.

— Упс? — переспросил я, медленно вставая и подходя ближе. — Это все, что ты можешь сказать?

Адель притихла, ожидая бурю. Антон тоже предпочитал не вмешиваться в воспитательный процесс. Стоило мне ему позволить, Макс был валялся в отключке уже через две минуты. Я сомневался, что он вообще хоть раз в жизни нормально дрался.

— Ты на полном серьезе считаешь, что я из тех, кто такие ошибки прощает?

Его улыбка стерлась с лица. Он побелел, хоть и старался храбриться. Знал, мог получить, но все равно медленно произнес:

— Ты обещал. Дал слово отцу, а свои обещания всегда исполняешь.

«Вот же хитрожопый мудак. Когда надо, он все, оказывается, запоминает».

— Слушай, Макс, — подал Тон голос. — Ты не плохой пацан. Плохо, что отец не научил тебя банальному уважению.

— Ему бы не помешало в прачку сдать, да? — ухмыльнулся я.

— Какую прачку?

— Тон, переведи, — попросил я, а сам подозвал Адель ближе.

— Когда нам по тринадцать было, мы не очень удачно прикололись над горничной. Попортили короче одежду, которую она должна была почистить.

— И что?

— И то, что отец сдал нас рабочими в химчистку. На все каникулы. Тону еще повезло, ему ковры достались.

— А кое-кому что похуже, — усмехнулся Тон.

— Что? — вытаращив глаза, спросил Макс.

— Промахнись так еще раз и узнаешь, — ответил я, а потом попросил Адель: — Сможешь подобрать девчонке что-нибудь. Только сразу то, что полагается правилами. Запомнила размер?

— Конечно, — мурлыкнула она, гипнотизируя меня своими огромными глазами.

— Тон тебя отвезет.

— А ты?

— В другой раз, ладно? — я отпустил ее, ограничившись скромным поцелуем в губы, а потом повернулся к Максу и, щёлкнув в воздухе пальцами, произнес:

— Карточку.

— Какую? — широко распахнул он глаза. — У меня нет карточек, ты же сам мне не позволяешь…

— Кредитную, идиот.

— Что? — вспыхнул Макс.

— Не я сжигал ее вещи. Не мне за них платить, — я перевел взгляд на Адель и ласково попросил ее: — И, ни в чем себе не отказывай. Пожалуйста.

— Сочувствую, — подхватив ключи от машины, Тон похлопал Макса по плечу.

— Вот же черт, — застонал тот, рухнув лицом в подушку.

— Возьми себе тоже что-нибудь. — Я протянул Адель собственную кредитку, а потом подозвал Антона:

— Как закончите с вещами, оставьте в ее комнате. Только… — я наклонился чуть ближе и добавил: — Не нужно ей знать, откуда.

СТРАЖ

— Думаю, этого будет достаточно, — произнесла Адель, подавая пакеты, чтобы я мог закинуть их в машину.

Учитывая, что скупила она половину осенней коллекции, девчонке такого количества одежды хватит лет на пять. И то, если усиленно уничтожать ее при этом.

Удивительно было то, что любая другая девушка на ее месте, никогда на подобную просьбу не согласилась. Как не менее удивительным было и то, что никому кроме Севера подобная мысль бы в голову не пришла.

Я знал его практически с рождения, но даже у меня в разуме этот поступок тупо не укладывался.

Благотворительность?

Хрен его разберет. Иногда Север выкидывал непредсказуемые вещи.

— Думаю, мы славно поработали.

Довольная собой, Адель улыбнулась. Будто первая леди страны.

Плохо на душе или нет, она всегда держала лицо. Так, что никто бы не заметил подвоха. Вот только на секунду показалось, что в глазах ее мелькнула грусть. Но тут же скрылась.

— Может по кофе? — предложила девушка.

— Как хочешь, — пробурчал я в ответ.

— Хочу очень и очень сильно, — отозвалась она, сверкая улыбкой так, что витрины, мимо которых мы шли, бликовали не от солнца, а от ее ослепительности. — О, давай сначала сюда зайдем! Это мой любимый. — И она впорхнула в просторный ювелирный магазин.

Нас тут же обдало прохладой кондиционеров и запахом лилий.

Под белыми лампами на стеклянных стойках покоились сотни тысяч долларов. Этот отдел был не единственным, но определённо одним из самых дорогих. Я догадывался об этом лишь по вооруженной охране, стоявшей у ворот. А еще по тому, с каким лицом нас встречал продавец. Определенно, Адель здесь была не впервые.

Прохаживаясь вдоль витрин, она то и дело останавливала взгляд то на одних, то на других украшениях, щедро усыпанных камнями. Иногда спрашивала что-то тихо. Я предпочитал находиться в стороне. Спустя пару минут она произнесла: — Хочу примерить эти.

На белой бархатной подушечке перед ней выложили длинные золотые серьги с рубинами. Я даже представить не мог, сколько они могли стоить. Перекинув волосы на одну сторону, она надела сережку и покрутилась перед круглым зеркалом на подставке. А потом достала смартфон и сделала селфи.

Мой телефон в кармане джинсов тут же прожужжал. Адель отправила фото мне?

— Что скажешь, Тони? — спросила она, разглядывая себя, а я глядел на нее на собственном экране, игриво улыбающуюся.

— Красивая.

Адель улыбнулась.

— Ты милый. — Она принялась прохаживаться вдоль сияющего прилавка, лениво рассматривая переливающиеся камни, словно прикидывая, что еще из выставленных здесь образцов не уступит ей самой по красоте. А потом вдруг произнесла: — Очень жаль, что нельзя собрать идеального. Мужчину, я имею ввиду. — Я настороженно замер, не понимая, куда она клонит. — Взять часть от таких как ты… Простоту. Приземленность. И твоя кожаная куртка мне нравится, — подмигнула девушка. — А от таких как они: стиль, умение преподнести себя в обществе. Взгляд на жизнь, в конце концов.

Все ясно.

Где-то в глубине души начала подниматься обида, но я перерезал ей глотку. Какой смысл обижаться на правду?

Я вырос в том же доме, что и Север, и прекрасно знал разницу между теми, чей день начинается в пять утра и их работодателями. Моя мать была кухаркой, отец — начальником охраны отца Виктора. Когда он погиб, мне едва ли два исполнилось.

С тех пор мы с Виктором росли вместе.

Наша дружба не завязывалась так, как это обычно бывает. Я клянусь, не помню такого возраста, когда Севера не было рядом. Два пацана из разных социальных кругов делили поровну драки, победы, поражения, наказания, позорные порки от его отца и даже всякую мелкую заразу вроде ветрянки.