Золотой пленник - Алекс Орлов

Наступила тишина, все повернулись, чтобы разглядеть того, кто выбрасывает такие деньги на девок, пусть даже из гарема самого наместника.

Счастливым обладателем стал низкорослый сутулый меняла, рядом с которым стояли два огромных янычара-охранника.

К меняле подбежал один из сопровождавших паланкины воинов и спросил адрес, по которому следовало доставить красоток. Получив ответ, он вскочил на лошадь и махнул носильщикам, девицы скрылись в паланкинах, и их понесли к новому хозяину.

Глашатай принял у покупателя немного золота и вексель, после чего меняла взобрался на белого осла и в сопровождении молчаливых янычар поехал следом за своим имуществом, строя радужные планы на предстоящую ночь.

– А теперь новые торги! – Глашатай покосился на Теллира, и тот кивнул. Они сотрудничали не первый год, и цены на подобный товар были хорошо известны, однако подбежавший конвоир шепнул еще несколько слов и ткнул пальцем, как показалось Питеру, прямо в него. Глашатай понимающе кивнул.

Двенадцать невольников завели на помост. Питер почувствовал на себе внимание сотен человек: одни смотрели с интересом, другие с подозрением – каждый выискивал какие-то скрытые недостатки живого товара.

– Все люди здоровые, сильные, годятся для любой работы!

Стоявший рядом с Питером Эрик указал головой на двоих стоявших недалеко от помоста покупателей, загорелых дочерна, с неровно подбритыми длинными усами и в побелевших от пота кожаных жилетках поверх голых торсов.

– Пираты, пришли покупать людей на галеры.

У Питера от страха закружилась голова – вот она, смерть, совсем рядом! На галерах, он это слышал уже многократно, гребцы жили не дольше восьми недель. Неужели прав был злобный Биркамп и все они попадут к пиратам?

– Эй, а мальчишка кто таков? – вывел Питера из оцепенения чей-то голос.

– Мальчишка не простой! Он обучен грамоте, умеет составлять торговые расчеты и сводить дебет!

– Ладно врать-то, ребенок ведь!

– Не ребенок, а молодой работник! – поправил глашатай, чтобы не снижать цену. – И происходит из купеческого рода города Гудбурга!

– Сколько просите за мальчишку-грамотея? – Этот вопрос задал расталкивавший толпу человек с недобро горящими глазами. – Сколько он стоит – я заплачу!

– Эй, невежа, не знаешь разве порядка? Торговаться будем! – крикнули ему.

– Торговаться не будем! – Добравшись до помоста, человек улыбнулся. – Торговаться не будем – даю десять золотых!

Не дожидаясь ответа, он швырнул деньги глашатаю и тот ловко их поймал, не уронив ни монеты.

Питера развязали, и новый хозяин за руку стащил его в толпу.

– Прочь, пошли прочь! – кричал он, то и дело оглядываясь на Питера, ладонь его была мокрой. – Уф! – произнес новый хозяин, переводя дух у небольшой, запряженной ослом арбы. – Как тебя зовут, мальчик?

– Питер, сэр.

– Питер… Хорошее имя для мальчика. Забирайся на арбу.

Невольник залез на край арбы, и хозяин связал ему руки и ноги, потом взобрался на короб, с которого погонял осла, и, обернувшись, сказал:

– Будешь звать меня мессир Карцеп, я служу в канцелярии графа Макитваля, наместника императора в Савойе, понял?

– Понял, мессир Карцеп.

– Хорошо, тогда поехали.

Хозяин ткнул ослика палкой, и тот потянул арбу. В этот момент со стороны помоста раздался вой, на бьющегося, словно рыба, человека бросились охранники.

– Ну вот, еще одного на галеры купили! – прокомментировал Карцеп.

Питер вытянул шею, чтобы рассмотреть, кому не повезло, и понял – это был Биркамп.

Дом мессира Карцепа стоял в центре города, он оказался довольно большим и имел два этажа, хотя и не мог соперничать с домом Нуха Земаниса. По обычаю этого города, его окружала глухая стена, однако не глиняная, а из дорогого обработанного камня. Высокие дубовые ворота с коваными накладками вмиг распахнулись, едва к ним подъехала арба.

– Какое счастье, хозяин вернулся! – Немолодой слуга в просторных белах одеждах и кожаной шапочке низко кланялся, пока арба проезжала во двор, затем быстро запер ворота и подбежал к Карцепу прежде, чем тот слез с арбы.

– Отвяжи его, Мургаб, и отведи в лакейскую.

– Да, хозяин! Конечно, хозяин!

Все то время, пока Карцеп поднимался по ступеням, слуга не переставал кланяться. Лишь после того, как хозяин скрылся за дверью, он развязал веревки на руках и ногах Питера и помог ему слезть – путы были слишком тугими, и конечности пленника затекли.

На мощенном камнем дворе стояло несколько построек, а в его глубине начинался большой сад.

– Ой, плохо, ой, бежать тебе надо, – пробормотал Мургаб, не глядя Питеру в глаза.

– Почему бежать? – спросил тот, ожидая что старый слуга откроет какую-то страшную тайну, но Мургаб лишь замотал головой:

– Не слушай меня, пойдем – место покажу.

Питер пошел за Мургабом, осматриваясь и растирая онемевшие руки. Двор выглядел чистым, хозяйственные постройки и дом были побелены. Там, где начинался сад, росла трава, ее свежая зелень манила лечь и забыться.

Они подошли к двери небольшого, пристроенного к стене домика. Мургаб толкнул дверь и зашел, Питер последовал за ним.

В маленьком коридорчике дверей было немного.

– Здесь моя комната, а следующая – твоя.

Старый слуга указал на дверь и остался стоять, испытующе глядя на Питера.

– Там что… кто-то есть? – не удержался тот, уж больно странно вел себя Мургаб.

– Заходи, не бойся.

Питер осторожно потянул за ручку, дверь скрипнула, в лицо пахнуло запахом старых тряпок. Окно закрывала истлевшая занавеска, отчего в комнате царил полумрак.

Питер прошел, снял занавеску и огляделся. Узкая деревянная кровать, а попросту – лавка, небольшая тумбочка и несколько деревянных сучков, вбитых в стену в качестве вешалок.

Из коридора заглянул Мургаб. Как показалось Питеру, он с явным опасением окинул взглядом голые стены и не решился зайти.

– Кто жил здесь раньше?

– Здесь? – Старый слуга отрицательно покачал головой. – Я не могу говорить, я не должен.

И повернувшись, пошел прочь. Питер поспешил за ним.

– Какую работу я буду делать?

– Какую хозяин скажет.

– А кто кроме нас есть из слуг?

– Женщина.

– Как ее зовут?

– Зовут? – Мургаб посмотрел на Питера с неподдельным удивлением. – Как ее могут звать? Женщина – и все. Она живет в доме, у нее там своя комната, и она выполняет домашнюю работу.