Гунны. Грозные воины степей - Эдвард А. Томпсон

Аммиан ничего не говорит относительно того, кто обладал правом собственности, клан, семья или какое-то другое объединение. Конечно, не было никакой частной собственности на землю, ведь они были пасторальными кочевниками. А как быть со стадом? Мы знаем, что во времена Чингисхана каждая кочевая семья имела свое стадо, шатры или юрты, другое снаряжение, и можно уверенно предположить, что так же было и у гуннов. Не вызывает сомнения, что Онегесию, которого мы встретим дальше, принадлежала вся собственность, используемая членами его семьи. Следует отметить, что если бы частная собственность в том смысле, который мы вкладываем в это понятие, существовала в период, о котором рассказывает Аммиан, то у нас возникли бы некоторые трудности с правителями. Если они были просто теми, кто унаследовал или приобрел большую часть собственности, то совершенно непонятно, как они могли не существовать в мирное время. Имущий класс никогда не замедлит использовать экономические и социальные преимущества в политических целях. Из этого следует, что военное руководство не было строго наследственным, хотя престиж отца, осуществлявшего руководство, мог дать определенные преимущества сыну, когда речь шла о выборе нового правителя. И наконец, мы можем с уверенностью утверждать, что в гуннском обществе не процветало рабство. Аммиан делает все возможное, чтобы доказать, что гуннам не был знаком институт рабства, как и аланам, у которых не было рабов. У гуннов были те, кто выполнял «черную работу» во время охоты, пастухи и мальчики «при лошадях», как у древних монголов. Эти люди находились полностью во власти хозяина, и их без зазрения совести могли лишить жизни – Приск видел двоих таких несчастных, замученных хозяевами. Единственным источником рабства была война. Во всяком случае, мы не слышали ни о каких рабах-гуннах в гуннском обществе.

А теперь позвольте перейти к численности и военной силе гуннов.

Как было сказано выше, автор этой книги не может пренебречь мнением, согласно которому гуннов отождествляют с сюнну. Китайцы, когда они сталкивались со степными кочевниками, говорили о численности кочевых армий в 100, 200, 300 и даже 400 тысяч человек. В соответствии с этим Паркер в своей книге «Тысячелетие татар», основанной на подлинных документах, пишет: «300-тысячная армия под командованием Баходура», «Бахадур выпустил 300-тысячную армию» и т. п. Поведение тех, кто ничего не знает о китайских источниках и берется критиковать историков, работающих с ними, может показаться дерзким, но нам позволительно спросить, во-первых, как древние кочевые монголы-скотоводы могли прокормить 300-тысячную армию и, во-вторых, как вообще могло функционировать такое огромное общество, если для проведения военной кампании надо было оторвать от каждодневных забот по охране и уходу за стадами пусть даже 100 тысяч мужчин. А когда мы узнаем, что в 430 году гунны Аттилы составляли приблизительно 600 – 700 тысяч человек, то не можем не задаться вопросом, как такая огромная масса народа могла прокормить себя в Паннонии и на долгом пути в Паннонию, даже если они двигались туда из не столь отдаленного района, как бассейн Кубани.

Статистические данные, полученные нами из греко-римских источников V века, свидетельствует о совершенно ином положении дел. В 409 году Гонорий использовал 10 тысяч гуннов против Алариха. Великолепный источник, из которого мы черпаем информацию, а им является Олимпиодор, лично наблюдавший жизнь гуннов, описал невероятные усилия, предпринятые императором для обеспечения продовольствием этой армии гуннов. С этой целью из Далмации в Италию было доставлено зерно и домашний скот. Как выразился Зосим, «император... призвал десять тысяч гуннов в качестве союзников и, когда они прибыли, приказал далматинцам пожертвовать зерно, овец и рогатый скот». Благодаря тому, что Зосим или, скорее, Олимпиодор посчитал эту информацию настолько важной, что включил ее в «Историю», становится ясно, что случай был исключительный и обеспечение 10 тысяч гуннов питанием во время военной кампании не считалось обычной задачей. Разумно предположить, что в тот период только служба продовольственного снабжения имперского правительства была способна обеспечить продовольствием такую большую армию гуннских воинов, сконцентрированных в одном месте. Маловероятно, что сами гунны в годы, последовавшие за их первым появлением в Европе, могли произвести такой излишек продовольствия, чтобы прокормить большую армию в течение всей кампании, а уж тем более после опустошительного вторжения Радагайса, случившегося несколькими годами ранее. Однако известно, что гунны Октара, разбитые бургундами, по словам Сократа, насчитывали 10 тысяч человек. Здесь явно прослеживается стремление Сократа преувеличить численность гуннов: вполне возможно, что гуннов было намного меньше, чем 10 тысяч человек. Действительно, когда древние авторы говорят о численности варварских армий, сражавшихся с другими варварами, они редко бывают правы: им было практически невозможно получить достоверную информацию, касающуюся численности варварских армий.

Далее. Мы узнаем от Олимпиодора, что в 409 году гуннский отряд, разгромивший готов Атаульфа, насчитывал 300 человек. Учитывая ранее упомянутые трудности с обеспечением продовольствием, эта цифра кажется более реальной. Во времена Прокопия, когда гунны вернулись, как мы узнаем дальше, к той форме социальной организации, которая была у них в 376 году, численность их отрядов колебалась между 200 и 1200 человек, и наступление в 558 году Забергана, вызвавшее огромную тревогу Константинополя, во главе армии, состоявшей из 7 тысяч контригуров (уннов), рассматривалось как исключительное явление. Мы вряд ли ошибемся, если предположим, что в среднем численность групп гуннов, совершавших набеги на римские провинции в начале V века, превышала 1200 человек. Мы также допускаем, что в этот период примерно такую же численность могла иметь гуннская армия, нанимаемая римским правительством.

Согласно Ральфу Фоксу, знавшему Монголию по личному опыту, жившие там племена кочевников переходили с пастбища на пастбище группами, занимавшими несколько сотен юрт. Это говорит о том, что в этих группах было порядка тысячи воинов; по-видимому, во время набегов некоторые взрослые мужчины оставались с женщинами и детьми, чтобы защитить их и ухаживать за стадами. Мы уже говорили, что племя состояло примерно из 5 тысяч человек, и это опять же указывает на то, что действующая военная сила каждого племени имела предполагаемую нами численность, а меньшие гуннские силы, которые опустошали римские провинции, и гуннские отряды, нанимаемые римским правительством, были не случайными группами, а специально отобранными в армию членами племени. Таким образом, мы получаем ответ на множество вопросов. Поскольку каждое племя самостоятельно искало пастбища и охотничьи угодья, боевые формирования племен могли действовать независимо друг от друга, а значит, можно сделать вывод, что между ними конкуренция и враждебность были столь же обычны, как дружба и сотрудничество. Это основная причина, по которой одни гунны нападали на готов Витимира, а другие играли важную роль в защите готов. Вот почему гунны столь же часто защищали Римскую империю, сколь часто нападали на нее. Кроме того, гунны имели репутацию не заслуживающих доверия людей при заключении и разрыве договоров. Причина, по которой они приобрели подобную репутацию, заключалась в организации племени: договор, заключенный одной группой гуннов, никоим образом не являлся обязательным для другой. Наконец, это объясняет и тот факт, что в течение многих лет после пересечения гуннами Дуная не сообщалось ни о каких крупных сражениях между гуннами и римлянами.