Чёрный плащ немецкого господина - Галина Грановская

Встав из-за стола, Неверский повернулся к нему и извинившись, сказал, что ему надо срочно переговорить с Бакатиным и Александром Петровичем наедине по нескольким важным вопросам. Павел не обиделся — надо так надо. Он знал свое место и в фирме и в этом доме.

— Но ты не вздумай уйти, — предупредил Неверский. — Посиди пока, выпей еще чего-нибудь. Дом посмотри. У нас и зимний сад есть. Элеонора покажет. Я быстро переговорю, и мы продолжим о твоем изобретении.

Неверский, Бакатин и директор ушли, оставив Павла наедине с Элеонорой.

— Сигарету? — подала она, наконец, голос.

— Не курю, — ответил Павел, и сам удивился своему ответу. Потому что курил. Правда, в последнее время не больше двух-трех в день — решил окончательно, что пора бросить. Дорогое удовольствие. Да и не улыбалось как-то умереть от рака легких.

— Тогда пройдем в зимний сад, — Элеонора поднялась и, направляясь к двери неверным шагом, жестом пригласила его следовать за ней. И тут он понял, откуда такое сдержанное поведение за обедом. Судя по походке, дама хорошо наклюкалась. И сделала это, видимо, еще до обеда, поскольку за столом пила не так уж много, только вино и только вместе со всеми.

Зимний сад располагался на огромной, крытой стеклянными рамами, террасе. Окна во всю стену смотрели в сторону соснового леса. Низкие тучи сыпали мелким дождем на последнюю листву на деревьях, на унылые ели, а здесь было светло, тепло как летом, нежная зелень, цветы вокруг. Просто рай. Элеонора подошла ближе и стала рядом, благоухая духами, как цветущий куст. За столом Павел этого запаха не чувствовал. Похоже, пока он глазел на все эти лианы и лимоны, успела надушиться. Постояв немного молча, Элеонора вдруг положила ему руку на плечо и, поглядывая сбоку, сказала:

— Люблю осень. Красивый отсюда вид, правда?

— Красивый, — согласился, не зная как реагировать на эту руку на плече. Точно, выпила лишнего. А надушилась сверх меры, чтобы не чувствовалось запаха спиртного. Только все равно слышно. Ему захотелось как можно скорее убрать руку Элеоноры. Что Неверский скажет, если вдруг зайдет?

— Он не зайдет, — словно прочитав его мысли, произнесла Элеонора. — Они теперь не меньше двух часов будут обсуждать свои темные делишки. Ты в этой компании недавно, а я их хорошо знаю. Но ты, ведь, никуда не торопишься? Хозяин велел ждать.

Ему не понравилось это «хозяин», и тон ее не понравился. Прозвучало так, словно он собака, которой дали команду «сидеть». Кольнуло острое чувство неприязни, и он слегка пошевелил плечом, жестом требуя, чтобы она сняла с него руку. Бестактная, все-таки, у Неверского жена. Нахмурившись, он продолжал молча изучать осенний пейзаж за стеклом.

— Не обижайся, это шутка. — Элеонора убрала руку.

Тихо засмеявшись, приспустила бретельки платья, и прижалась к нему большой обнаженной грудью. Это было так неожиданно, что Павел потерял дар речи. Что было потом, он бы и лучшему другу не рассказал. Ситуация окончательно вышла из-под контроля…

Потом, как ни в чем не бывало, они сидели в белых кожаных креслах в гостиной и, в ожидании Неверского и его гостей, пили чай из тонких фарфоровых чашек. Опять же, молча. Без единого слова. Украдкой наблюдая за Элеонорой, Павел спрашивал себя, не приснилось ли ему то, что только что произошло? Может, слегка переборщив с вином, он просто вздремнул у камина?

Прошло еще не меньше получаса, прежде чем Неверский и Бакатин, проводив сибирского гостя, снова присоединились к ним. Элеонора поднялась, чтобы принести и им чая.

— Ну, что, не скучал тут? Посмотрел дом? — рассеянно поинтересовался Неверский, усаживаясь в кресло рядом. — Понравился?

— Замечательный, — торопливо кивнул Павел. — Я таких домов еще не видел.

— Кучу денег в строительство вложил. Для семьи строил, для детей. Думал, вот построю, налажу бизнес и заживу тихо и спокойно. Да только зря старался, — Неверский махнул рукой.

— Почему это? — удивился Павел.

— Сам, что ли, не видишь? Мотаюсь туда — сюда. А если и здесь, то все равно целый день на работе. Бизнес это бизнес. Да и семьи-то уже, по сути дела, нет.

Павел оглянулся на Элеонору, которая несла поднос чашками.

— Как это — нет?

— Дочь в Лондоне в частной школе учится, а сын в Шотландии, в школе бизнеса, — объяснил Неверский. — Непонятно только, чему он там обучается. У них там, на Западе, в бизнесе свои правила игры, а у нас здесь свои. Вернутся дети, их, что, заново обучать?

Зачем же ты их туда послал, завертелся вопрос у Павла на языке. Но произнести его вслух он не решился. Не его это дело, в конце концов.

— Впрочем, скорее всего, они и не вернутся, — угрюмо продолжил Неверский. — К моему делу с их стороны никакого интереса не наблюдается. Так что дети как будто есть, но, в то же время, их как будто и нет, — подытожил. — Скорее всего, в этой самой Англии останутся. Дом у меня под Лондоном…

Помолчали. Что мог сказать Павел? У него не было ни бизнеса, ни детей, ни дома под Лондоном. Некоторое время он смотрел на огонь, а потом вдруг совершенно неожиданно для себя произнес:

— А я бы, если бы пришлось выбирать, поехал бы в Германию. Кельн замечательный город.

— Почему именно Кельн? Ты, что, там был? — удивился Неверский.

— Я? В Германии? Нет, конечно, — пришел в себя Павел, с трудом оторвав взгляд от огня. В самом деле, что за идиотские фантазии? — Читал много. И фильмы смотрел.

— А почему бы тебе туда и не съездить, и не посмотреть этот Кельн в натуре? — пожала плечами Элеонора, подавая мужу чай. — Я в Германии раз десять, наверное, была, но вот в Кельне никогда.

— Какое упущение! — насмешливо бросил жене Неверский и повернулся к Павлу. — Ладно, давай пройдем в кабинет, объяснишь нам с Иваном Сергеевичем еще раз, что там надо менять при сборке. И во что это фирме выльется.

Бакатин отодвинул нетронутую чашку с чаем. Павел тоже с готовностью поднялся, с опаской глянув в сторону хозяйки. Быть в обществе Элеоноры было опасно. Непредсказуемая женщина — мало ли еще чего в голову взбредет.

В кабинете они некоторое время обсуждали детали проекта, но Павлу показалось, что слушали его объяснения не очень внимательно. Бакатин, глядя за окно, ковырял зубочисткой в зубах, Неверский рассеянно скользил взглядом по расчетам, время от времени делая глоток из бокала. Может быть, не верят, что его предложение будет эффективным, а значит, и прибыльным, в конце концов? Может, и не собираются они ничего менять. Но тогда зачем позвали? Он умолк.

— Вот что, обсудим все это на планерке, пусть те кто на процессе, выскажут свое мнение, тогда и примем окончательное решение, — прервал затянувшуюся паузу Неверский. — А пока вот что… надо бы еще раз за грузом сгонять.

Они, что снова решили его послать в Будапешт?

— Нет, на этот раз надо в Вену поехать, — сказал Бакатин. — Поедешь?