Как обольстить вдову - Кэролайн Линден

У меня такое чувство, словно пелена упала с моих глаз. Берти всегда был таким: очаровательным и неотразимым, когда вокруг была публика, на которую ему непременно нужно было произвести впечатление, а во всех остальных случаях он был эгоистичным и высокомерным. Выйдя за него замуж, я совершила ужасную ошибку и теперь не таю, как можно ее исправить.

Сентябрь 1821 года

Целую неделю мы с Берти не разговаривали. Он считает, что я принимаю все слишком близко к сердцу, потому что ругаю его за то, как он себя вел в Йорке. Я не могу взять в толк, как я могла быть так слепа и вовремя не распознала истинный характер Берти. Он не только не отрицал и не отвергал обвинения в непристойном поведении, но заявил, что я настоящая мегера.

Октябрь 1921 года

В этом месяце я получила два письма от мамы. И не знаю, что ей ответить. Мне тяжело рассказать ей правду о том, что на самом деле происходит между мной и Берти. Она была так рада за меня, когда я вышла замуж по любви – и вот чем это все обернулось. Если она узнает, это разобьет ей сердце. Но долго ли я смогу держать ее в неведении? Если она к нам приедет, сразу все поймет.

Февраль 1322 года

Лорду Лансборо стало лучше. Установилась хорошая погода, и я уговорила его каждый день выходить вместе со мной на прогулку в сад. Он уверяет меня, что это принесло огромную пользу его здоровью и сказал, что, возможно, в этом году сможет поехать в Лондон, когда начнется светский сезон. Полагаю, лорд Лансборо просто хочет сделать мне приятное, чтобы загладить вину Берти, который прошлой осенью вел себя отвратительно.

Я ждала Берти, чтобы сообщить ему новости, но он вернулся из «Черного быка» очень поздно – промокший до нитки, в дурном расположении духа и пьяный в стельку. В последнее время он стал пить больше, чем следовало. Я опасаюсь, что это повредит его здоровью, но не осмеливаюсь сказать ему об этом. Все мои замечания вызывают у него негодование или презрение. Хочу надеяться, что, когда мы будем проводить время в светском обществе, наши отношения улучшатся. Не знаю только, сможем ли мы когда-нибудь вернуть чувства, которые когда-то испытывали друг к другу.

Февраль 1822 года

Берти заболел. Ночью я сидела у его постели, но он был так сердит, что я нагрубила ему. Потом заявил, чтобы я убиралась прочь, и я ушла. Нехорошо заставлять горничных дежурить у постели хозяина, когда он болен. Поэтому сегодня я снова буду сидеть возле него – это мой долг. Хотя для меня это не самая приятная обязанность.

Лорд Лансборо удручен всем происходящим. Он надеялся, что женитьба и ответственность за Кенлингтон сделают Берти более здравомыслящим, но, к сожалению, этого не случилось. Что же касается меня, я, несомненно, стала более здравомыслящей.

Трудно жалеть человека, который к тридцати годам думает только о своем удобстве и развлечениях, а на остальных ему наплевать.

Март 1822 года

Сегодня утром Берти скончался.

От острой пневмонии, как сказал врач.

Лорд Лансборо убит горем.

Март 1822 года

Сегодня Берти похоронили в фамильном склепе Лансборо. Лорд Лансборо весь день плакал. Теперь, когда Берти покинул этот мир, не оставив после себя наследника, лорд Лансборо – последний из Бертрамов. Он сразу постарел на десяток лет.

Все оставили меня в покое, предполагая, что я схожу с ума от постигшего меня несчастья. Возможно; так оно и есть. Честно говоря, я сама не знаю. Я не чувствую ни боли, ни потери. Ощущаю какую-то странную пустоту внутри. Сижу и смотрю невидящим взглядом в одну точку.

Вряд ли я буду продолжать вести этот дневник. Боюсь, мои мысли не стоят того, чтобы их запечатлевать на бумаге.

Весна 1823 года

Селия, леди Бертрам, смотрела в окно экипажа. Она так давно не была в Лондоне, что уже забыла, какой он оживленный. Улица, по которой они ехали, была переполнена другими каретами, господами верхом на лошадях, пешеходами и уличными торговцами. После тишины и уединения Кенлингтон-Эбби Селия отвыкла от шума и грохота столичных улиц, и город казался ей настоящим адом. Все здесь было Селии чужим. Ей не верилось, что когда-то она здесь жила.

Мать, встретив ее, просияла:

– Как я рада видеть тебя, дорогая. Я так соскучилась по тебе за эти четыре года. Представляю, как ты удивишься, увидев, как все переменилось в Эксетер-Хаусе. Младшие мальчики имеют обыкновение переворачивать там все вверх дном! Дэвид и Вивиан тоже скоро приедут в Лондон. Ах, дорогая, как мы все по тебе скучали… – Она продолжала говорить, рассказывая в подробностях обо всем, что случилось с тех пор, как Селия уехала из города четыре года назад.

Селия уже не слушала мать. Герцогиня начала свой рассказ, еще когда они выехали из Кенлингтон-Эбби, неделю назад. Вынужденная слушать болтовню матери в течение восьми дней, Селия поняла, что за четыре года успела привыкнуть к тишине.

Когда экипаж остановился у Эксетер-Хауса, к ним спустился лакей и подал руку Розалинде. Выйдя из кареты, Селия подняла глаза на дом, ожидая, что на нее нахлынет знакомое чувство восторга. Фамильный дом герцога Эксетера всегда вызывал у нее душевный подъем. Ей казалось, что, приехав в Лондон, она пустилась в увлекательное приключение. Она задрала голову и окинула взглядом величественное здание. Набрав в легкие воздуха. Селия ждала, что размах и великолепие грандиозного сооружения захватят ее с новой силой, но ничего подобного не случилось. Никакого нетерпеливого радостного предвкушения, никакого чувства, что она наконец-то вернулась домой. Она ощущала себя так, словно снова посетила место, где прожила лишь некоторое время, много-много лет назад. Может быть, надо было предложить матери заехать в Эйнсли-Парк, а не в Лондон? Может быть, в Эйнсли-Парке Селия снова почувствовала бы, что она здесь своя, а не посторонняя.

Селия вошла в дом вслед за матерью. Слуги приветствовали их поклонами. Холл выглядел так же, как раньше, но в чем-то – по-другому. Прежде белые стены были теперь нежно-желтыми. На столике у двери в вазе стояли лилии. Селия развязала ленты на шляпке. У нее было странное чувство, будто она, явившаяся невесть оттуда, самозванка. Незваная гостья, вторгнувшаяся в чужие владения.

– Ах, вы уже приехали! – Из глубины холла появилась Ханна, герцогиня Эксетер, и поспешила им навстречу. Она порывисто обняла Селию, затем стала ее пристально разглядывать. – Рада снова тебя видеть, – сердечно сказала она. – Надеюсь, поездка была не слишком утомительной.

– Нет, все время стояла хорошая погода, – сказала Розалинда.

Сняв дорожный плащ и шляпку, она подошла к Ханне, чтобы приветствовать ее.

– Как вы жили, пока меня не было?

Ханна рассмеялась: