Ступени в вечность - Людмила Минич

— Ну почему? Ты же Великий! Ты все можешь! — умоляла. Маритха.

— Человек волен изменять свою Нить. Но изменять чужие, да ещё без крайней в том надобности — все равно что бросать вызов Бессмертным. За это приходится дорого платить. Своею. И главное — нужда в том бывает лишь в редком случае, Маритха. Редчайшем. Потому что никто не готов к другому сплетению Нити, И ты не готова.

Что ж, ясно. Девушка пригорюнилась. Своею Нитью отвечать придётся… А она ему кто? Никто. А кто же теперь ей поможет?

— А если по крайней надобности? — робко пропищала Маритха, и только Великий мог расслышать её слабый голос за крепчавшим шумом ветра.

— Не тревожься, я обещал тебе свою помощь и помогу. Однако вслушайся в свои же слова. Ты просишь сделать, как было, а это не в моей власти. Не я менял, не мне и возвращать. Это как искать горсть песка, брошенную в пустыне, чтобы собрать все до песчинки. Я могу избавить тебя от ока Саиса, но след на твоей Нити все равно останется, и его, и мой. Гораздо лучше, если бы он сам, доброй волей, убрал этот узел…

— А он что же? Или ему чужие Нити портить можно? Или платить за то не надо? — удивилась девушка.

— Надо, — покачал головой Великий. — Но он всегда играет на чужих Нитях. Он к этому привык.

— То есть как — играет? Портит или платит?

— И то и другое.

— А как же… ну… про вызов… Бессмертным… Из-за меня-то?

— Не надейся, Маритха!

Не видать ничего под наличником, но девушке показалось, что Великий улыбается. От этого стало спокойнее.

— Не надейся, ибо вся его жизнь — это вызов Бессмертным! — ещё возвысил он голос, хотя Маритха и так хорошо его слышала. — И вечная плата!

Ни с того ни с сего у девушки закружилась голова. Последние слова показались ей оглушительно громкими. Мало того, эхом они рванулись по пустоши, подхваченные ветром. И человек рядом с нею стал огромным, намного больше Маритхи, и тут же сжался обратно. И в голове прояснилось, и лёгкость вернулась в тело. А вот на сердце отчего-то сделалось тоскливо.

— Как же можно с Бессмертными воевать? — пробормотала она, не успев опомниться.

— Ему хорошо известны законы. И потому он ни разу не проиграл. Но и не выиграл. И терпят его лишь из-за того, что и борьба его, и гнев бесполезны. Так будет и в этот раз! Я в это верю.

Ни одного словечка Маритха не поняла, и ладно. Простому человеку лучше от всего этого подальше держаться. Ясно одно — жутковато быть привязанной к тому Ведателю. И позарез нужно от него оторваться.

— А мне, мне-то что теперь делать? Ты же сказал, что поможешь… — упрашивала она. — Помоги! Пускай следы остаются, пускай все, что угодно останется, только развяжи меня с ним поскорее.

— Тяжело будет рвать с корнем то, с чем ты сама не хочешь расставаться. Да и нет такой нужды.

«Не хочу? Это ещё почему? Очень хочу!» — растерялась Маритха.

— Не знаю почему. Ты говоришь одно, но загляни поглубже, если можешь, — внутри совсем другое.

— Что это, другое?

Девушка недоуменно сдвинула брови, вслушиваясь, что там у неё внутри, и потеряла ответ Великого в стонах ветра.

— Там ты молчишь, — повторил Раванга.

— Почему?

— Не знаю, Маритха. Но запомни: не бывает мостов в одну сторону.

Поскольку девушка только глазами хлопала, ему пришлось пояснить:

— Он может не только следить за тобой.

— А что… он может?

— А это уж насколько он успел… продвинуться. Нить непроста, Маритха. Я вижу, что она изменилась в своей цельности. Отдельные же волокна по большей части скрыты.

— Волокна?

— Это всего лишь для того, чтобы ты меня поняла. На самом же деле нет никаких волокон.

— Но ты же Великий!

— Однако и Саис — не Ведатель из Храма, — спокойно заметил Раванга.

— Ну и что, что не из Храма, — спешила дальше Маритха. — Не хочу с его отметиной ходить! Сними её, прошу тебя!

— Не все так просто… и я не готов совершить это здесь и сейчас, прямо в пустоши. Немного потерпи, и я решу все с наименьшим для тебя уроном! Я чувствую, что мне ещё придётся встретиться с ним в Табале, и тогда он сам освободит тебя от своего присутствия на Нити.

У Маритхи внутри затеплилась надежда.

Больше она ни слова сказать не отважилась, чтобы удачу не спугнуть. Так и ехала до самых ворот, то с восхищением поглядывая на Великого, то осмеливаясь в мыслях своих почти требовать поскорее избавить её от ненужного мусора на Нити. Потому и испугалась, когда увидала, что Раванга растаял в темноте, оставив её на попечение хранителя Тангара. Вздохнуть с облегчением пришлось уже у вторых ворот.

Они были заметны издалека, освещённые громадными чашечными факелами, исходившими жутким зловонным дымом. На глазах крепчавший ветер только сильнее раздувал это пламя. Подъехав ближе, Маритха еле разглядела сквозь слезящиеся щёлки, что никакой стены тут нет. Ворота приютились в огромном проломе, а скалы по обе стороны отвесно падали вниз, простираясь в темноту.

— А он большой, пещерный город? — дёрнула она сзади хранителя за лохматый арчах.

Но Тангара тут же окликнули откуда-то сверху, и ответ пришёл не от него:

— Как для кого, женщина. Как для кого.

Опять загадки! Раванга нагнал их и снова перехватил повод её аинче. Даже наклоняясь к самому её уху, Великому приходилось почти кричать, потому что ветер завывал вовсю, а толстая меховая шапка мешала девушке расслышать и без того неясные слова.

— Для меня! Для кого же ещё! — крикнула она в ответ.

Ведатель, кажется, кивнул. Ага, как для неё — так большой.

— А для Великого Раванги? — не удержалась Маритха.

Ответ утонул в рёве надвигавшейся бури. Пришлось крикнуть снова, чтобы он повторил.

— В самый раз!

Если так, то большой, видно, город. И как он на холмике уместился?

— Здесь, — Раванга указывал на ворота, наклоняясь к ней, — единственный проход на большое плато! А с той стороны Пограничная Расселина!

Вот он какой, пограничный город, затерянный в пустошах! Загадочная Табала, до которой, как сулила родная сестра, ей никогда не дойти. И вот она, Маритха, у ворот. И рядом с ней Первый хранитель самого Покровителя Табалы и ещё Великий Раванга. А кто рядом с Нихой, кроме её мужа-дурака?

Ворота отворились. Отряд двинулся вперёд. Маритха обрадовалась кратковременному затишью. Ветер завывал вверху над скалами, и ей удалось хорошенько вытереть глаза, ужасно слезящиеся на ветру.

Короткий подъем закончился, когти аинче заскребли по камню. К скалам слева и справа прилепились приземистые домики. Рвущееся пламя выхватывало то одну, то другую стену. Потом потянулись узкие улочки. Маленькие домишки, где в один этаж, где и побольше, тулились друг к другу. Внутри за ставнями почти ни огонька. Хранители разжились у ворот большими факелами, укрытыми какой-то сеткой. Если бы не этот свет, ничего бы ей не разглядеть. Большая Луна давно ушла за скалы, а Малая в черноте где-то спряталась.