Профессор, поправьте очки! - Дмитрий Стрешнев

Вот почему Сева скривил губы при слове "каталог".

– -Это мне напоминает одну известную трагедию Шекспира: "сами по себе вещи не бывают ни плохими, ни хорошими, а только в нашей оценке."

– -Не волнуйтесь,-успокоил Зашибец.-Вы же слышали, что для объективной оценки вызван независимый специалист.

– -Причем, он не носит фамилию Шекспир,-ввернул Шалтай.

– -Кстати, этот человек уже должен прибыть,-сказал Зашибец, посмотрев на часы.-А мы категорически обещали его встретить при входе.

Чикильдееву показалось, что в голове у него вдруг щелкнуло – так быстро ему стало понятно, как надо действовать. Он тут же произнес:

– -Не беспокойтесь, пойду встречу вашего спеца. Как я его узнаю?

Этот вопрос удивил следователя.

– -Я же ясно сказал: ученый. Потапов Аркадий Марксович из Института истории цивилизации.

– -Яснее ясного,-подтвердил Сева.-Ученого конечно найду.

В стеклянном тамбуре перед невидимой границей, охраняемой билетершей, томились несколько человек. Бегло осмотрев присутствующих, Сева сразу узнал ученого специалиста по седому перу в бородке и лиловому уголку платка в кармане пиджака.

– -Здравствуйте, как доехали?

Седое перо приветливо улыбнулся и с готовностью ответил:

– -Дапрался плагапалучна, плагадару.

К чести Севы, он всё-таки засомневался в способности специалиста по литературе изъясняться на столь странном языке, и догадался уточнить:

– -Вы Потапов? Из института цивилизации?

– -Какой сифилизации? Я худошник Рюстемов из Баку!

– -Если вам нужен некто Потапов, то это могу быть я,-раздался в этот момент неуверенный голос.

Чикильдеев обернулся и некоторое время разглядывал непонятно откуда взявшегося человека в пиджаке картонного цвета, водолазке и мятых брюках, которые забыла погладить проживающая совместно сестра-старая дева. Надо лбом с парой умных морщин совершенно непристойно корчились волосы. Очки напоминали два куска льда и грозили в любой момент съехать с короткого носа.

Сева посмотрел в непонятные глаза за этими очками-айсбергами, потом повернулся к благородной седине. Этот кандидат нравился ему больше, но выбирать не приходилось.

– -Извините,-с некоторым сожалением сказал Чикильдеев художнику Рюстемову.-Кажется, институт, который я искал, нашелся.

– -Нишэво. Приышайте в гости. В Баку.

– -Спасибо,-сказал Сева.-Всегда мечтал оказаться в плену у восточного гостеприимства.

Он схватил настоящего Потапова за рукав и потащил за собой, бросив билетерше:

– -Этот со мной.

Исполнительный директор "Экспошарма" всегда завидовал людям, которые никуда не спешат. И терпеть их не мог. Специалист по литературе покорно семенил следом, пока Сева не затащил его за колонну, где ненароком прижал к скользкому мрамору и сказал со зловещим радушием:

– -Спасибо, что согласились приехать, профессор.

– -Я не профессор, я ведущий специалист. Археограф-источниковед.

– -Неважно. Для меня один черт. Археограф, хореограф… Источниковед, почниковед… Раз ученый – значит профессор.

При последних словах севино лицо отобразило нежную любовь вампира к своей жертве.

– -Вы, я полагаю, в курсе, для чего вас пригласили?

– -Разумеется,-ответил Потапов с гордостью человека, посвященного по меньшей мере в секреты Атлантиды.-Чтобы оценить одну редкую книгу.

– -Не просто абстрактно оценить, а определить ее стоимость в конкретных денежных единицах.

Потапов захлопал глазами.

– -Ваша софистика мне непонятна.

– -Софистика, бухарестика – не в этом дело,-разъяснил Чикильдеев.-Пока мы здесь с вами рассуждаем о высоких материях, хозяин книги, которую утащили, потирает руки, надеясь крупно поживиться на этом прискорбном недоразумении.

– -Можете не продолжать. Я уже понял, что вы и есть лицо, ответственное за пропажу. И я подозреваю, что вы ведете дело к вручению взятки.

– -Неужели вы занимаетесь такими постыдными вещами, профессор?-с горечью спросил Чикильдеев.

– -Вот тут вы не угадали! Я вам не какой-нибудь пошлый чиновник! Взяток не беру. Не люблю этого.

– -Правильно,-похвалил Сева.-Никогда не занимайтесь делом, которое не любите.

– -Так почему я вас должен слушать?.. Кстати, вы, кажется, не представились?

– -Разве? Всеволод Чикильдеев, исполнительный директор "Экспошарма". Это, видите ли, та самая фирма, которая организовала выставку.

– -Ага, теперь я точно понимаю, чего вы от меня хотите!-заторжествовал человек в отвратительном пиджаке.

– -Да! Да, профессор! Именно этого я и хочу. В конечном счете оценка пропажи – штука формальная…

– -Много есть на свете формальностей, друг Горацио!-сказал ученый и попытался выскользнуть на простор, но Чикильдеев стоял твердо, и тому пришлось еще некоторое время плесневеть, прилепившись к знаменитому светлому мрамору Дома Искусств.

– -Да бросьте! Весь мир основан на условностях. Это первое, чему нас всех должны были научить в школе, но не научили. А это вот,-Сева изобразил, будто его пальцы пересчитывают деньги,-самая первая условность. Придумали где-то, что всё можно менять на медные и серебряные кружочки…

– -В древней Лидии придумали,-тут же отреагировал профессор. Он перестал крутиться, как налим, и глаза его заблестели.- В западной части Малой Азии, где правил, в том числе, знаменитый царь Крез. В ходе исторического развития деньгами стали заменять более примитивные формы оплаты – скотом и слитками металлов. Кстати, сначала монеты не нашли широкого применения, ими платили исключительно жалование воинам-наемникам…

Чикильдеев убедился, что специалист погнался за блесной.

– -Вот видите! В древней Лидии. Если разобраться, все религиозные системы – тоже условность. Даже если бог есть.

– -Но из-за всех этих условностей льется вполне натуральная кровь!-торжественно провозгласил профессор.

Сева понял, что пора подсекать.

– -Совершенно справедливо. На этот раз будет выпущена кровь из моего поджарого кошелька. Мне случайно известно, какие бабки пытаются стрясти с вашей помощью.

Взгляд профессора заледенел.

– -Я вас понимаю. Сделаю всё, чтобы пресечь это безобразие.

– -Ну зачем же давать такие резкие оценки,-скромно заметил Сева.-Просто обычная бесчеловечная человеческая практика…

– -Это мы посмотрим! Я вам как специалист говорю. Показывайте, куда идти!

За время отсутствия Чикильдеева интерьер места преступления обогатился новым лицом. Сева сразу понял это по слышным издалека характерным словам: