Посмотреть в послезавтра - Надежда Молчадская

– Валентина, попомните мои слова, Володя будет известным ученым, его ожидают огромные перспективы.

– Перспективы у него начнутся с завтрашнего дня. Я должна под любым предлогом сделать прививку (ВR), он должен забыть командировку и то, что видел, навсегда.

– Я уже об этом побеспокоился, так что он сейчас отдыхает. Пусть едет в отпуск и ни о чем не думает.

– Но (ВR) по инструкции делается при наличии свидетеля.

– Вот Вы и есть свидетель, только что Вас оповестил, заберите ампулу и шприц для отчетности.

– Вот, Вы просили. – Она положила папку на стол и вышла.

Надел очки и стал просматривать результат анализа. Прошло три дня после новой капельницы, никаких изменений. Чертова мутация, самому не справиться, нужен свежий мозг. Валентина наверняка уже доложила наверх о сбоях в крови, под угрозой моя репутация, да я не об этом беспокоюсь. Что дальше будет с девочкой? Еще две недели есть в запасе, ну поморочу им голову некоторое время, если не будет результатов, отправят ее в психушку и заколют до смерти. Вот цена моим достижениям – еще одна загубленная жизнь. Кто дал мне право менять судьбу? Никто, но и у меня выбора не было. Время было тяжелое для страны. Обещания вождей не совпадали с возможностью их осуществления. Красивые лозунги, повторяющиеся из года в год и призывающие народ к труду и обороне, уже плохо усваивались гражданами. Нужно было придумать дополнительное массовое одурачивание. На тот момент мысль о том, что я смогу подарить людям хотя бы иллюзию благополучия, приводила меня в восторг. Мои родители тоже занимались разработкой такой вакцины, но она действовала короткий промежуток времени. Моей задачей было ее усовершенствовать – не только продлить ее наличие в крови, но и обеспечить способность передачи по наследству. Так, хватит заниматься самоедством, пойду проведаю Венеру.

Вошел в бокс. За столом сидел Игорь Семенович и что-то записывал. Заглянул со спины в тетрадь. Но ничего не смог прочесть, почерк совершенно отвратительный; надо содержать дополнительный штат шифровальщиков, чтобы разобраться в его каракулях.

– Что Вы записываете?

– Описываю аморфное состояние бормотухи. Выявился интересный факт. Прислушиваясь к ее бормотанию, обратил внимание, что она не раз жаловалась на холод. Но температура в боксе в норме и укрыта она достаточно тепло, проверил конечности – ноги и руки теплые. Решил положить грелку в ноги. Слышу, интонация поменялась, мне даже показалось, что она мне улыбается. Наше кристаллическое создание реагирует на тепло.

– А если бы она бормотала о жаре, так Вы бы ей лед в ноги положили? Что за ребячество? Вы же ученый, а не знахарка. Мало ли что в бреду она может наговорить. Капельницу пока не меняйте. Меня уже сегодня не будет. До завтра.

«Старческий маразм в последнее время стал посещать Зельца все чаще и чаще, – подумал я. – Так, маразм в сторону – нужно продумать предстоящий разговор с Володей».

Прошло уже несколько часов, ВЯ так и не появился. Перелистав газеты, ничего интересного не обнаружил. Передовики производства и предстоящий пленум КП меня не интересовали. Да, совсем забыл про книгу Пикуля «Из тупика», так и не добрался к ней в командировке. Авдотьины рассказы полностью занимали мое свободное время, вот как раз удобный случай, есть время насладиться романом. Открыл чемодан и наткнулся на Авдотьин подарок. Просунул руку в мешок и стал доставать содержимое. Это оказались тряпичные игрушки. Разложил на столе – их насчиталось семь штук: еловая шишка, красный сапожок, звезда, снеговик и три морковки – к одной из них была пришита записка, которую я оторвал и попытался прочесть. Мелким неразборчивым почерком было написано следующее: «На долгую память от Доти». Зачем мне эти сувениры? И что с ними делать?

Входная дверь хлопнула. Появился ВЯ.

– А я и не подозревал, Володя, что Вы до сих пор игрушками балуетесь.

Я засмущался.

– Да нет, Вы неправильно поняли, – оправдывался я. – Это Авдотья Лукинична преподнесла в подарок.

ВЯ подошел и стал ощупывать игрушки.

– Любопытно, любопытно, если они Вам не пришлись по вкусу – оставьте их мне.

– Да с удовольствием, я не коллекционирую народное творчество.

– Ну как она поживает?

– Говорит, хорошо. А Вы с ней были знакомы?

– Был, четверть века тому назад.

– Странное место. Да и люди, которых я повстречал, не от мира сего.

– Володенька, все, что Вы видели и слышали, вы должны забыть навсегда.

ВЯ отошел в сторону и включил магнитофон. Бобина закрутилась и начала вещать: «Так, Володя, Вы перспективный ученый, я прочел вашу диссертацию. Вполне приличная работа, но есть некоторые пробелы, требующие доработки. Что касается сыворотки В2Н376, она требует тщательной проверки».

Тут я услышал свой голос и вспомнил, что этот разговор с профессором состоялся накануне моего отъезда в командировку. ВЯ махнул мне рукой, и я последовал за ним. Мы вошли в кухню, он указал мне на стул, я присел. Он снял с холодильника радиоприемник, поставил его на стол, нажал на кнопку, сел напротив меня и заговорил.

– Ситуация на данный момент такова: мне понадобилась ваша помощь. Извините, Володенька, но выбора другого у меня не нашлось. В нашу клинику поступила пациентка с необычными симптомами, все анализы я принес с собой; одному этот объем работы мне не осилить, поджимают сроки. В худшем варианте девушку отправят в психушку, и Бог знает что в дальнейшем с ней произойдет. У меня есть две недели, дольше содержать ее в нашей клинике не позволят.

– Кто не позволит? – поинтересовался я.

– Слушайте, я Вам все объясню по порядку. Речь идет не только о моей репутации ученого, но и о жизни человека – девушки, которая не без моего участия оказалась в таком положении. Необходима новая вакцина – та, что была разработана мною прежде, мутировала. Еще будучи аспирантом, я в составе группы ученых был направлен в деревню для проведения вакцинации. Это была моя первая разработка. Суть ее состояла в изменении сознания человека, простыми словами – вакцина счастья.

Поселили меня у прекрасной девушки по имени Авдотья. По мнению спецорганов, она была совершенно безопасна от утечки информации, страдала шизофренией в легкой форме, другими словами, я назвал бы ее блаженной. Душа у нее светилась изнутри. Не знаю еще, как описать: наивная, чистая, таких людей уже не существует. Можно сказать, что я даже временно влюбился.

«Зачем он мне рассказывает эту душещипательную историю?» – подумал я.

– Прожил я примерно три месяца у нее, долгими вечерами рассказывал ей про себя, про свое детство; ей было все интересно знать: дожив до двадцати, она из своей деревни не выезжала. Деревня эта особенная, неподалеку, как вы уже знаете, находится лаборатория. Наши органы могли организовать работу ученым, ни одному шпиону не пришла бы мысль искать секретную информацию среди построенных коровников. Одним словом, захолустье, ничем не лучше и не хуже других. Как я уже говорил, прибыли мы в эту деревню с группой ученых для разработки новой вакцины. Живой материал всегда обеспечивался спецорганами, эксперименты проводились почти каждый день и давали неплохой результат. Не знаю дальнейшую судьбу привитых, но могу предположить, что все они с великим удовольствием поехали бы на великую стройку века либо осваивать новые земли в вечной мерзлоте. Другими словами, – это энтузиасты. Страна нуждалась в таком классе людей. По окончании командировки Авдотья не на шутку влюбилась в меня. Чтобы хоть как-то успокоить ее, я пообещал обязательно вернуться, хотя заранее знал, что этого не произойдет. Нашу группу забрасывали по всей стране, лаборатории, как и населенные пункты, постоянно менялись. Так вот, самое главное: по возвращении домой я обнаружил, что в саквояже не хватает трех ампул и вырван листок из тетради с моими новыми формулами. Вот и все, подумал я, конец моей карьере и, может быть, даже жизни. Если Авдотья их вытащила и, не дай Бог, принесет к председателю, даже неважно, кому она попадется на глаза, в любом варианте мне бы пришел конец за такую халатность. Да и ей бы не поздоровилось: уличили бы блаженную в шпионаже и так, на всякий случай, отправили бы в мир иной. Время было такое – подозревали всех. По возвращении в Москву сказался больным и восстанавливал пропажу. По данным ДНК, у пациентки я обнаружил мои клетки, делящиеся по определенной схеме. Моя бывшая разработка на сегодняшний день уже считается устаревшей и недостаточно эффективной. Мне нужна ваша помощь для восстановления этой вакцины.