Посмотреть в послезавтра - Надежда Молчадская

Что-то сжалось у меня внутри. Что за судьба у людей? Кто виноват? Да и чем я могу помочь, а главное, никто не жаловался на судьбу и ничего не просил.

– Добрый человек Леонид!

– Добрый, добрый Леонид вся деревня уж звенить.

– Вы прям все стихотворцы здесь.

– Може, для табе это стих, а для нас – правда жизни. Трещотка твой Ленька. Володя, доброта – это хорошо, когда она с глупостью не встречатся, доброта меры должна знать.

– Разве может быть доброты много или мало? Она бывает безгранична.

– Но, смотря в чем. К примеру, попросила Леньку купить три килограмма муки в сельмаге. Привез и подарок в придачу – чайник, соловья-разбойника. Говорит: «Все скуплялися – новое изобретение. Поставишь на печь – закипить когда, засвистить – кипяток готов». Поставила и жду. Засвистел, зараза, моего кота Ваську так напугал, убег – неделю искала по дворам, нашла за будкой в бурьяне. В дом боялся заходить. Постарался Ленька, доброе дело сделал, а коту душевное увечье нанес… Кабы я яво попросила – другое дело, а он за мене сам решил, што без свистуна мне не обойтися. Кот таперь и от Федьки шарахатся. Вот табе и весь сказ. А по-твоему, Володя, добрый человек – это хто?

– Ну, доброта включает в себя много черт характера. Щедрость, сострадание, помощь, бескорыстие…

– А для мене добрый человек – когда в душу не лезет почем зря. Зла никому не желат и зависти нету. А то, што ты сказывал, – так это означат человеком быть, а не зверем. Вот щедрость для мене должна быть тольки через избыток. А то чаво – отдасть добрый человек последнее, а потом сидит на бобах и злится на свою доброту. Сострадание тоже хорошо. Поплачешься вместе, посострадашь, придешь домой – перекрестишься, штобы тольки с тобою никогда этого не приключилось, – свое страдание все равно ближе. Помощь – хорошо, доброе дело. Поможет человек одному, а узнают об этом двадцать, а то и того более. Вот как Ленька – поможет, потом во всей деревне раструбит. Для сабе он это делает, ради похвалы. Не родился еще человек без корысти, всяка доброта умысел имеет. Другой человек, може, и не скажет, но все равно про сабе подумат: мол, добрый я. Вот так я табе скажу.

– Вы себя считаете доброй, лично я в этом убежден.

– Мало ты еще прожил на свете, штобы в людях разбираться. Ты ведь в мои думки не заглянешь, кожен день у Господа прощения вымаливаю. Пока так и живу с добрыми грехами.

Послышался гул мотора.

– О, свистун на помине, – сказала Авдотья и вышла в сени. Вернулась она с маленьким холщовым мешочком.

– На табе на память от мене, а што там – так дома посмотришь.

Взял мешочек и положил в чемодан.

– Спасибо Вам за все!

– Да чаво уж там, для мене это радость, хоть душу с тобою отвела, так што табе спасибо.

Я крепко сжал ее руки и поцеловал. Глаза ее наполнились влагой, она прикрыла нос левой рукой, правой перекрестила меня и махнула. Я выходил с чувством вины перед ней. Почему? Не знаю… Влез в Федькину колымагу, и мы помчались по пустой дороге, фары освещали утрамбованную дорогу, ведущую прочь от места, где, как мне показалось, живут совершенно несчастные люди.

Федор не свистел, и это молчание с его стороны я принял с большой благодарностью. Поезд уже стоял. Проводница из первого вагона махала мне рукой.

– Прощайте и неззззззз… – попытался сказать Федор.

– Понял, понял, спасибо, не забуду.

Вошел в вагон. Проводница провела меня в купе под номером 7. Попутчиков не было, и это обстоятельство меня вновь порадовало. Развернул матрац, накрыл его простыней вместе с подушкой, улегся в одежде; поезд тронулся и понес меня с моими мыслями домой.

– Просыпайтесь, подъезжаем, – в дверь тарабанила проводница.

Взял вафельное полотенце и направился умываться. Как и в прошлый раз, очереди в туалет не было; отсутствие запаха, присущего этому месту, меня удивило. Жизнь меняется в лучшую сторону. Не люблю ездить поездами с детства, предпочитаю пользоваться воздушным транспортом. Каждое лето приезжала мамина сестра и увозила к себе в деревню. Для меня это путешествие было испытанием и на короткий период перемещения расшатывало полностью мою неокрепшую детскую психику. Душные вагоны, «джентльмены» в трениках сновали то с пивом, то с лимонадом по коридору. Глухонемые стучались в купе и предлагали иконки. Запах колбасы, курицы, чеснока, глупые разговоры попутчиков – все меня раздражало. Поезд остановился, я вышел из вагона – чудесным образом оказался в хвосте. На перроне возле моего вагона в гордом одиночестве стоял ВЯ.

– Доброе утро, Володя!

– Здравствуйте! – Я первым протянул руку для приветствия.

– Как добрались?

– Все замечательно, спасибо.

– Ну, а теперь ко мне домой, обсудим вашу командировку.

– Как скажете.

Прошли сто метров, количество прибывших и встречающих увеличилось. Мы пробрались сквозь этот водоворот и спустились по лестнице.

– Вот наша машина, – показал рукой в сторону черной «Волги». Мы сели на заднее сиденье, мотор завелся и мы помчались по моему родному городу. Минут через сорок машина остановилась возле серой пятиэтажки.

– Вот мы и дома, – сказал ВЯ.

Выбравшись из машины, профессор махнул водителю рукой. «Волга» оставалась на месте. ВЯ набрал код и мы вошли в подъезд. Преодолев шесть ступеней, мы остановились перед зеленой металлической дверью. Повернув ключом два раза, мы вошли в уютную, но довольно аскетичную комнату. Ничего лишнего – я-то думал, профессора живут в хоромах с мебелью из слоновой кости.

– Володя, располагайтесь, завтрак на столе, так что не стесняйтесь. Должен оставить вас на пару часов. Вот еще что: вам необходимо сделать прививку для профилактики, только умоляю вас, не спрашивайте, от чего, место там такое – может, Вы и сами заметили.

– Делайте, Вам лучше знать.

Я завернул рукав, ВЯ протер смоченным спиртовым тампоном мою выпуклую вену и ввел содержимое.

– А почему в вену прививка, профессор?

– Вот видите, Вы же сами только что беспрекословно протянули руку, а после задаете глупый вопрос. Нужен Вам этот укол, поверьте на слово.

– Вы же знаете, я Вам полностью доверяю.

ВЯ собрал инструментарий в салфетку и положил в саквояж.

– Телевизора нет. На столе журналы и газеты, развлекайте себя как можете. До встречи, – он повернулся и вышел.

В кабинет постучались.

– Войдите!

Вошла Валентина с папкой в руке. – Владимир Яковлевич, Володя вернулся? – Да, он у меня дома. Он хорошо поработал, я подписал ему отпуск на две недели.

– Это Вы называете работой? Приготовил вакцины, известные любому школьнику.