Игра Времен - Наталья Резанова

– Ты не выдержала нового искушения?

– Искушения… Я не уверена, что это было искушением. Склонна даже предположить, что Провидение, в неизреченной благости своей, не зря уберегло мою грешную плоть от расправы. Все, кого я знала, погибли, и погибли страшной смертью. Они были сожжены огнем, посажены на кол, колесованы, и по дорогам нельзя было пройти из-за смрада мертвых тел, ибо даже в погребении было им отказано. Так было, святая мать, так было. И сделал это он, Регимбальд. Разве мог он благоденствовать дальше, когда жизнь его была в моих руках? Но он боялся и тоже стал подозревать. Дальнейшее тебе известно… Я вынуждена была задержаться, переписывая письмо, а потом мне нужно было перехватить гонца, а пешком это не так-то просто сделать, хорошо, что мне известны все окрестные тропы. Обстоятельства мне благоприятствовали. Этот пьяница засел на ночь в корчме, и я без труда добралась до седельной сумки. Я только опасалась, что опоздаю, и все кончится без меня. Но я успела.

– Что же ты написала в том письме?

– То, чему там следовало быть. Что он тяжко занедужил, и даже милосердное попечение добрых монахинь вряд ли отсрочит кончину. Просит позаботиться о подобающем погребении… Хотела было отписать все имение его в пользу обители, да спохватилась – в таких делах надобно знать меру.

Воцарилось молчание, которое прервала сестра Схоластика.

– Теперь я должна идти. Скоро рассвет, и я надеюсь к этому времени быть подальше отсюда…

– А я надеюсь, что ты вернешься вместе со мной.

– Ты хочешь, чтобы я покаялась? Понесла заслуженное наказание?

– В некотором роде. Не в том, как ты думаешь.

– Вот как?

– Ты оценила мой ум. Но и ты достаточно умна, чтобы понять, зачем я тебя искала.

– Ну конечно… как я все это знаю. Лучший способ покончить с искушением – уступить ему. Лучший способ избавиться от врага – сделать его своим другом. – Она снова засмеялась. – А лучший способ избавиться от мятежника – допустить его к власти!

– Да… это верно. Но это – только часть правды. Ты пока не все поняла…

– Что же еще?

– Узнаешь…

«Узнаешь», – сказала настоятельница и, созвав сестер, назвала имя той, кого желала видеть своей преемницей. Те, которые поняли ее, согласились и промолчали, а те, которые не поняли, испугались и промолчали.

И когда в скором времени настоятельница отошла в мир горний, названная сестра заступила ее место. Ее радетельным попечением монастырь изрядно укрепился, все здешние дворяне присылают к нам для обучения своих дочерей, щедро жертвуя от своего имения, обитель процветает, закрома полнятся, на лугах тучнеют стада, а окрестные трудолюбивые бедняки, получая обильное вспомоществование, денно и нощно воссылают молитвы о долгой жизни благодетельной матери нашей Схоластики.

– Обождем.

– Зачем?

– Пусть пройдут.

– А нам что до них?

– Больно веселенькие…

– А ты испугался.

– Послушай раз в жизни совета!

Двое остановились в подворотне у кабака, скрывшись от единственного на темной улице огонька – чадящей плошки у вывески. Тот, который убеждал не торопиться, был человек плотный, коренастый, несомненно, военный, лет сорока с лишним. Левая его рука, неестественно согнутая, пряталась под теплым плащом. Его спутник был почти вдвое моложе. По одежде его можно было бы принять за монаха, если бы не длинный меч у пояса.

Подгулявшая компания, обходившая злачные заведения нижнего города, приближалась. Все они держались плотно, чтобы ненароком не свалиться в грязь, которую не мог укрыть даже снег. Охрипшие глотки вразнобой вопили песню:

Эй, прочь от этих стен,

Где пустота и тлен,

Где всех нас ждет неумолимый плен.

Здесь правит Кен Мелен,

бродяга Кен Мелен,

Проклятый проходимец Кен Мелен!

– Вот как они нынче запели… – пробормотал старший.

– Знаю.

– Позволили бы они себе такое на Горе…

– Разумеется.

Неожиданно отстранив собеседника, чернорясник вышел на середину улицы и остановился там, куда падал свет. На мгновение воцарилось молчание, а затем гуляки с визгом брызнули врассыпную.

– Все. Можем идти.

Они зашагали дальше.

– Зачем ты им показался? Они могли броситься на тебя.

– Нет. Я знал, что они убегут.

– Еще одну сказку сочинят.

– Теперь это уже не имеет значения.

– И все-таки обидно – после всего, что ты сделал…

– Почему? Я этого ждал. Именно после того, что я сделал. И оставим это. Я пошел с тобой, потому что ты просил. А зачем тебе это нужно, не спрашивал.

– Это тебе нужно, а не мне, Кен. Ей-богу, это очень значительный человек. Вроде тебя.

– Тогда зачем назначать встречу здесь, если он не шпион?

– Потому что он знает, что ночами ты часто бываешь в нижнем городе. И эта прогулка тебе не в труд.

– Старый ты болтун, Бренк. Жалко, что у тебя рука отсохла, а не язык. Сколько он тебе заплатил за то, что ты меня приведешь?

– Ну вот, сразу и «заплатил», – сказал Бренк, нимало не обидевшись на грубость. Очевидно, он привык к манерам своего спутника. – Бескорыстной дружеской услуги ты не понимаешь? Стой, это, по-моему, тот самый дом… Хотя… Нет, точно.

Дом примыкал к торговым складам на Гончарном валу и выгодно отличался от соседних построек высокой и глухой оградой. На условный стук Бренка в воротах открылась узкая дверь. Бренк решительно просунулся первым, за ним – Кен, наклонив голову в капюшоне. За воротами их поджидал человек такого внушительного сложения, что рядом с ними весь отряд личной королевской охраны показался бы компанией хилых недоносков. Знаком он пригласил или, вернее, приказал следовать за ним. Трое вошли в дом. Пока безмолвный проводник вынимал из чугунного кольца, укрепленного на стене, факел, Кен что-то тихо сказал Бренку. Тот недовольно поморщился в ответ, но кивнул.

Темный коридор, казалось, не имел конца. Но тот все-таки обнаружился, одновременно с ощущением живого тепла, несвойственного складским помещениям. Обитатель круглой комнаты с пылающим камином – узколицый смуглый мужчина – приветствовал гостей изысканным поклоном.

– Прошу благородных господ быть моими гостями.

Бренк расстегнул пряжку плаща, уронив его на сундук. Изуродованную левую руку заложил за ремень. Кен сдвинул капюшон на затылок.

– Не обессудьте, что стол не накрыт. Я с великой радостью угостил бы знаменитого Кена Мелена, но мне известно, что он никогда не пьет и не ест на людях. Поэтому я приглашаю его к пустому столу. Что же касается моего друга Бренка, то его в соседней комнате ожидает ужин и доброе вино.