Три царицы под окном - Вера Колочкова

— Нет, не мог. Не мог! Я ему мать! Он мой сын, я люблю его!

— Ну так и люби на здоровье! Кто тебе запрещает? Издали и люби, сколько хочешь. Легко любить своего ребенка, когда знаешь, что у него все есть и всегда все будет. И образование хорошее, и деньги, и страна, в конце концов! И вообще — вопрос уж в принципе решен, Вика. Так что…

— Нет! — снова тихо-отчаянно вскрикнула она. Даже не вскрикнула, а просипела сдавленно.

— Слушай, заткнись, а? — по-прежнему игриво-ласково проговорил Вадим, наклоняясь над самым ее ухом. — Заткнись, или я за себя не отвечаю… Скажи спасибо, что ребенок у меня на руках…

Она со всхлипом вдохнула в себя воздух, сглотнула его, тут же истерически закашлявшись и упорно мотая головой — нет, нет… Вадим заботливо постучал по ее спине, потом проговорил нежно:

— Ты вообще живой-то хочешь остаться, а? Или как? Говори уж сразу… Если нет, так прямо и скажи, я все устрою. Так что не пори горячку — подумай сперва. Я сегодня уезжаю по делам, вернусь через неделю. Вот за эту неделю ты поумнеть и должна. Поняла? Иначе… Ну, в общем, сама знаешь, — и, повернувшись к ребенку, проговорил тем же сюсюкающим нежным голоском: — А сейчас мы все вместе пойдем гулять… Нам с мамочкой по магазинам надо пройтись, купить все необходимое вам тут на неделю… Иди, мамочка, собирайся!

— Я не могу, Вадим… — взмолилась Вика. — Сил нет… Да у нас все есть, нам ничего не надо. Если только детское питание для Сашеньки…

— Ну нет так нет! Я поехал тогда. А детское питание я вам вечером завезу. И смотри у меня тут, мамочка, — без фокусов. Поняла? Бежать тебе, я знаю, некуда, так что сиди и обдумывай свое грядущее положение — не такое и плохое, кстати. Я ж не изверг какой. Я очень даже тебе за сына благодарен, между прочим. И думаю, размер моей благодарности ты оценишь по достоинству… Если по-умному себя поведешь. Ведь ты поведешь себя по-умному, Вика? Не заставишь меня грех на душу брать?

Он нежно распрощался с Сашенькой, обцеловал его во все пухлые местечки, и даже Вику, уходя, в макушку поцеловал — небывалое дело, верх супружеской щедрости! В дверях обернулся, помахал им толстой большой ладонью. Дождавшись, когда Сашенька тоже усиленно примется махать ручкой, засмеялся, закрыл за собой дверь. Его смех еще долго стоял у Вики в ушах, сверлил и без того усталый мозг. Очень хотелось ей заплакать, зарыдать в голос, но надо было сдержаться — подождать, когда ребенок заснет. Скоро Сашенька и впрямь закапризничал, начал пихать маленький кулачок в рот, прикладывать головку ей на плечо. Когда он ровно засопел, распластавшись по кроватке, Вика тихо вышла из детской, прикрыла за собой дверь, встала посреди гостиной, оглядевшись растерянно — что теперь делать-то? Надо же что-то делать, придумывать что-то…

Что надо было придумывать, она не знала. Вадим был прав — бежать ей некуда. Но и о том, чтобы вести себя «по-умному», речи тоже быть не могло. Сашеньку она не отдаст ни при каких условиях. Лучше уж умереть. Хотя и умирать тоже как-то не хотелось… Вот что, что в таких случаях делают другие женщины, интересно? В полицию бегут? В газету пишут? На телевидение звонят? В Организацию Объединенных Наций? Господи, да кто ее там послушает… В этом городе Вадима все знают, никто ее жалоб и в расчет не возьмет, посмеются только. Нет, надо что-то свое придумывать. Вот только что? К «нищим сестрам» сбежать, как Вадим выразился? Так он там ее вычислит в два счета. Да и денег у нее на билет нет…

Кинувшись к телефону, она суетливо начала тыкать в кнопки, набирая длиннющий неудобный код. Занудный автоматический женский голос на том конце провода все время сообщал ей — «неправильно набран номер», и она тыкала в них снова и снова, пока не полилась в ухо вожделенная музыка длинного гудка. Очень долгого, бесконечно долгого длинного гудка. Ну же… Томка, Сонька, где вы?! Простите меня, дорогие мои сестренки, особенно ты, Томка… Помнишь, как ты звала меня в детстве Викой-свистопляской? А я тебя — Томкой-дуболомкой… Прости меня, Томка, за все прости! Я была свиньей, я считала себя умнее вас, лучше вас, проворнее вас… Я не хотела жить как ты, Томка… Прости! Ну же, возьми трубку, пожалуйста! Сегодня же суббота… И Сонька должна быть дома — она по выходным всегда дома… Сонька-нелюдимка…

Трубку никто не взял. Поджав под себя ноги и свернувшись в мягком кресле калачиком, Вика неожиданно для себя уснула — резко и сразу. Организм отключился, борясь по-своему с ее нервным истощением. Наверное, оно уже до крайней степени дошло, это истощение — до дистрофии-анорексии практически…

* * *

Черт, совсем немного клея не хватило, чтоб обои до конца долепить! Обидно — как это она так не рассчитала… И оставлять дело несделанным не хочется — не в ее это привычках. Тамара всегда все дела доводила до конца, чтоб начать и закончить. И маленькие, и большие. Как говорится, «под ключ». Вот, например, какое дело большое до конца довела — сестренок вырастила да в жизнь самостоятельную выпустила! Сумела же! А тут, подумаешь, беда — клей кончился… Да она сейчас сбегает в хозяйственный и продолжит. Тем более работы — на полчаса всего…

Уже закрывая дверь, она услышала, как зазвонил в квартире телефон. Господи, кто это может быть? С работы, что ли? Так сегодня суббота — выходной… Нет, не стоит возвращаться. Примета плохая. Кому надо, перезвонят. Да и некогда ей — надо же сегодня с ремонтом этим покончить! Чего его развозить-то на несколько дней? Сейчас она из магазина прибежит, обои доклеит, потом мебель по местам расставит, новый палас на пол кинет, новые шторы на окна повесит… Ох, как хочется побыстрее глянуть, что из этого выйдет! К вечеру как раз и успеет, с ее-то проворством.

И правда успела. К вечеру. Устала как собака, но все успела. Прошлась по чистой квартире, огляделась вокруг с удовольствием — красота… Не стыдно на такую жилплощадь и мужикашку какого пригласить… Но это уж завтра она этим делом займется…

А отчего, собственно, завтра? Чего откладывать-то? Столько лет она этого момента ждала, и на завтра откладывать? Нет, не такой она человек! Пусть этот… как его там Сонюшка называет… гедонизм уже сегодня к ней приближается. Прямо сейчас. Вот она сядет на диван, нальет себе чайку и подумает, с какого боку к этому гедонизму ей приступить. Главное, чтоб начало было положено!

А и впрямь — где нормальные бабы, которые уже в возрасте, себе приличных мужикашек находят? Вот, говорят, в Интернете какое-то приспособление для этого есть, да где ж его возьмешь, Интернет этот? У них и компьютера-то в доме отродясь не было. Девчонки все намекали ей, что надо бы купить, а она их осаживала — какие такие компьютеры при нашей бедности… Хотя, если честно, последние годы они в бедности уже и не жили — Сонюшка работала, да и Вика тоже… Правда, Вика артачилась все время, зарплату свою разбрасывала направо и налево, и все по пустякам! Хотя уж какая там зарплата у официантки… Зато, вон, в кафе своем будущего мужа встретила. Нет худа без добра. Надо было все-таки тогда им компьютер этот купить, что ли… Надо, да привычка на всем экономить не позволила. Тамара вообще не понимала и не принимала их, всяких современных и бесполезных в науке выживания вещей — вот хотя бы эти сотовые дурацкие телефоны взять. Зачем они им? Деньги зря тратить? Что они без них, потеряются, что ли? И без сотовых вечером домой соберутся… Вика, помнится, так от этих ее рассуждений бесилась, что с первой же зарплаты себе этот телефон купила. Она тогда рассердилась, конечно, ткнула этим телефоном Вике в лицо, прокричала рассерженно — вот и жри, мол, теперь его до следующей зарплаты, а я кормить тебя не собираюсь! Сама, мол, теперь о себе побеспокойся, раз такая самостоятельная! Разругались они тогда крепко — характерец у младшей сестренки еще тот выкроился — в ту, наверное, породу, в отцовскую, неизвестную. Эх, да что теперь вспоминать? Теперь и о себе подумать пора…