Три царицы под окном - Вера Колочкова

— Так это же самый кайф, что он черный, глупая! Сейчас это как раз модно! Ну все, так и порешаем… Я в конце дня к тебе заскочу, приведу тебя в божеский вид, и рванем! А сейчас давай свой чай с конфетами, все равно уже не успею пообедать… Да не трясись ты так, глупая! У нас в тусовке как раз один пацан есть, он в институте культуры учится. Культурный такой — страсть! Как раз то, что тебе надо! Правда, ты для него старовата… Так это опять же модно сейчас, чтобы баба постарше была…

Заглянувшая к ним с бумагами Лидия Петровна идею вывода Сони в свет тоже активно поддержала. И даже дала Соне некоторые напутствия — не сиди, мол, в уголке скромно, а танцуй, общайся…

— Да нет там уголков, Лидия Петровна. Какие уголки? Я ж ее не на танцы поведу… — саркастически улыбнулась ей Света, явно чувствуя в этом вопросе свое превосходство.

— А куда ты ее поведешь? — недоуменно заморгала глазами пожилая женщина. — Сама же сказала — в клуб…

Света, глянув мельком на Соню, прыснула тихонько в кулачок, но тут же быстро взяла себя в руки — негоже, мол, перед начальницей выпендриваться. Потом, подмигнув Соне, встала из-за стола:

— Ну ладно, пойду работать… А ты, подруга, давай морально готовься! Настраивай организм на удовольствия…

Место, куда привела ее Света, ошарашило Соню сразу. Похоже на булгаковский бал нечистой силы. Или на шабаш. От мелькания световых бликов, идущих от огромных зеркальных шаров над головами танцующих, сразу закружилась голова, и монотонная громкая музыка цепко впилась в мозги, словно ждала, что они вот-вот взорвутся отторжением этих мучительно повторяющихся электронных звуков. Соня вдруг увидела себя в большом зеркале и не узнала. Испуганная, с колтуном взбитых надо лбом волос, щедро залитых Светиным лаком, с ярким макияжем, в дурацкой прозрачной кофточке… Захотелось тут же рвануть к выходу, унося ноги куда подальше от собственного отражения, но Света крепко держала ее за руку, шагая уверенно по залу и приветственно помахивая ладошкой расположившейся на диванах вокруг маленького столика компании:

— Эй, братва, привет! А вот и мы… Познакомьтесь, это Сонька! Бобка, слышь, тебе говорю? Смотри, это Сонька… Пусть она с тобой рядом сядет! — визгливо старалась перекричать она бьющую по ушам музыку, потом, протолкнув Соню к тому самому Бобке, успела прошептать ей в ухо: — Это тот, про которого я тебе говорила… Из института культуры…

Музыка на минуту смолкла, и парень, повернув голову к Соне, внимательно осмотрел ее в профиль, будто приценился — брать, не брать… Потом проговорил дружелюбно:

— Вообще-то я Боб. Это только Светка меня Бобкой зовет. Что с нее возьмешь — дура…

— А это у вас настоящее имя такое? — осторожно заглянула ему в лицо Соня. Лицо и впрямь было хорошим — глаза живые, улыбчивые, весело-любопытные.

— А мы что, будем на «вы»? — дурашливо-кокетливо передразнил ее парень, рассмеявшись. И добавил скороговоркой, пытаясь опередить первые раскаты наплывающего откуда-то нового приступа музыки: — Будь проще, Соня! Расслабься! Вникни в реальность! Пойдем лучше танцевать…

Не дождавшись ее согласия, он по-хозяйски зажал ее пальцы в ладонь, сдернул с диванчика. И ладонь, надо сказать, у него тоже была приятная — горячая и уютная. Вот только танцевать Соне вовсе не хотелось, но Боб уже тащил ее в самую гущу расслабляющейся и уже, судя по всему, вникшей в существующую реальность толпы. Странная это была реальность. Она бы, наоборот, назвала происходящее вокруг нее абсолютной нереальностью — в мигающих вспышках фантастического, болезненно-белесого света всплывали перед ней потно-восторженные, блестящие испариной лица, голые пупки, взлетающие туда-сюда веером волосы. А вот одна парочка забралась на небольшую тумбу, изображая непристойными телодвижениями полный экстаз. Наверное, это так надо? Наверное, есть в этом во всем тайный какой-то смысл? Неосознанный сброс дурной энергии, может быть… Ей даже представилось на секунду, как эта дурная энергия летит с разгоряченных молодых тел на пол, и они топчут ее в едином порыве ногами… Неожиданно для себя она тоже почуяла некую непонятную дрожь, идущую изнутри собственного организма, и тело само по себе начало производить какие-то движения — закачалось бедрами, взметнулось вверх руками, чуть прогнулось назад в талии. В голове не было ни одной мысли — ни плохой, ни хорошей. Пустота, заполненная до отказа уничтожающим однообразным ритмом. Наверное, так тоже надо. Наверное, именно так тело справляет свой физиологический праздник…

Потом они вернулись на место — разгоряченные, раскрасневшиеся. Боб уже по-хозяйски расположил свою руку на Сонином плече, заглядывал в глаза, кричал ей что-то на ухо. Она разводила руками — не слышу, мол… Потом кто-то поставил перед ней высокий стакан с коктейлем, и она глотнула через соломинку. Холодная сладко-терпкая жидкость обожгла горло, тягуче растеклась по желудку — стало вдруг страшно весело, бесшабашно, будто открылся ей другой мир и позвал в себя, шаловливо и укоризненно грозя пальцем — видишь, мол, как со мной хорошо… А ты все сторонишься меня, ходишь вокруг да около. Давай дружить! Вот коктейль, вот люди кругом веселые, вот руки мужские тебя обнимают все настойчивее…

Холодный коктейль вытянулся через соломинку удивительно быстро. Боб весело округлил глаза, глядя на ее пустой стакан, потом выставил вперед большой палец — молодец, мол. Махнув пробегающей мимо девчонкеофициантке в короткой клетчатой юбочке под «нас не догонят», проговорил ей что-то на ухо, и тут же перед Соней вырос второй стакан — запотевший, приятно-холодный, с трогательной лимонной долькой, прицепившейся к широкому ободку. Надув губы, Соня потянулась к соломинке, но она все ускользала от нее шаловливо, и обстоятельство это очень почему-то ее смешило, и Боба тоже смешило, и странное было ощущение легкости и веселья, и музыка уже не била по нервам, а пульсировала в них горячо и приятно. Другой мир старался вовсю, чтоб ей понравиться. Зря, зря она его боялась…

Она и сама не заметила, как стала целоваться. Кругом происходила какая-то жизнь — кто-то над самым ухом громко смеялся, кто-то что-то говорил, стараясь визгливо перекричать музыку, иногда она слышала и Светин голосок, обильно сдобренный матом — ей было все равно. Ей было ужасно хорошо сидеть и целоваться. И ощущать дрожащую мужскую руку меж своих колен, и чувствовать в себе нарастающее напряжение…

— Ну что, сваливаем отсюда? — горячо прошептал Соне в ухо Боб.

— Сваливаем! — пьяненько и решительно тряхнула головой Соня.

— К тебе поедем?

— Поедем! — снова решительно мотнулась голова, отчего Соне стало ужасно смешно. Как, оказывается, в этом мире жить-то просто! Как хорошо! А она и не подозревала…

Уличная вечерняя тишина будто оглушила. Редкие капли дождя упали на лицо, и она размазала их по щекам, как набежавшие слезы. Подул ветер, прошел мимо сырой холодной и надменной тенью, будто усмехнувшись — ну-ну… Посмотрим, что дальше с тобой будет, матушка… Соня поежилась, обхватила себя руками, стала смотреть, как суетится у обочины тротуара Боб, голосуя мчащимся мимо машинам. Наконец одна из них остановилась, приняла их в свое нутро. Соня автоматически назвала адрес. Странно, но прежней радости отчего-то не было. Она снова провела по лицу руками, будто просыпаясь. Господи, что это было? А главное — что будет…