Госпожа адмирал - Макс Мах

«Это же надо быть такой простофилей! Господи, Боже мой! Как сказать в женском роде глупец? А олух?»

Ей было скверно. Противно. Но хуже всего оказалось унижение. И унизили ее, как ни странно, не великий князь и не адмирал Ксенофонтов. Она сама себя унизила, когда, поступившись достоинством, пошла сначала в квартиру Раевских, а потом во дворец великого князя.

«Сама пришла!»

Зачем? Затем, что надеялась, что эти люди предложат ей способ выйти из конфликта с наименьшими потерями. Не хотела воевать! Была готова на компромисс. Предполагала, что эти люди поймут и оценят ее «жест доброй воли». Но то, с какой легкостью князь Ижорский оказался готов принять ее жертву, открыло Лизе глаза. Она никто для них. Расходный материал. Сопутствующие потери.

«Ублюдки! – думала она, рассматривая в обратной перспективе события последних полутора лет. Но и я хороша, простушка хренова! Пейзанка, твою ж мать!»

Боже, как она была счастлива, когда ее вернули в строй! Как гордилась уважением заслуженных адмиралов.

«А им нужна была всего лишь самоубийца для прорыва польской зоны ПВО. Пушечное мясо, вот что им требовалось!»

И потом…

«Господи, прости! Я что, могла поверить в их искренность, когда они доверили мне авианосную группу?!»

Наверняка у них тогда имелись резоны, никакого отношения не имеющие к объективной оценке Лизиных способностей.

«Дали, отняли, и вся недолга…»

– Мы ждем еще кого-то? – спросила вслух, преодолевая охватившее ее отчаяние. Она еще раньше обратила внимание на то, что стол накрыт на семерых, тогда как их собралось всего пятеро. Она по-прежнему могла делать два дела сразу: быть с людьми и оставаться один на один с самой собой.

– Клава и Надя в пути, – объяснила Мария и подозрительно прищурилась. Должно быть, что-то заметила. У нее ведь интуиция, как детектор лжи или рентген!

– Хм… – сказала тогда вслух Лиза, решив, наконец, что и как станет теперь делать. – Возможно, мы все-таки кое-что отпразднуем! Вадим, будь добр, налей мне водки!

Она окинула стол испытующим взглядом и поняла, что в выборе не ошиблась. Водка не только соответствовала состоянию души, но и лучшим образом подходила к закускам.

– У Шергина брали? – уточнила, кивнув на фирменную шергинскую кулебяку и на блюдо с не менее фирменными расстегаями.

– Мы решили не заморачиваться, – улыбнулся Рощин, все еще не уловивший «нерв» момента.

– И правильно сделали! – кивнула Лиза и, ничего никому не объяснив, направилась в спальню.

– Ты куда? – удивилась Полина.

– Я мигом! – ответила Лиза, ускоряя шаг.

Она быстро прошла в спальню и оттуда в кабинет. Отперла сейф и достала сафьяновую коробочку, которую прятала от Рощина еще с Роттердама. Сунув футляр в карман жакета, Лиза вернулась в столовую и только успела опрокинуть пятьдесят граммов холодной – только-только из ледника – водки, как приехали Надя и Клава, и пришло время тостовать.

– Чур, я первая! – встала она со стула. – У меня, возможно, и не тост, но уж точно оправдание застолья.

– Присутствующие знают, – сказала она, достав из кармана коробочку, но никому ее пока не показывая, что мы с Рощиным собирались на днях пожениться. Однако обстоятельства сложились таким образом, что сделать это официально мы пока не можем. Надеюсь, все всё понимают. Тебя это, Вадим, тоже касается. Тем не менее и оставлять такое дело на произвол судьбы считаю неправильным, тем более отправляясь на войну. Поэтому! Ну-ка, Гриня, встал!

– Зачем? – подозрительно прищурившись, спросил полковник Берг, но все-таки из-за стола встал.

– Ты командир полка и как таковой имеешь право объявить двух военнослужащих мужем и женой.

– По уставу, только если…

– Гриня!

– Ну, бог с тобой, Веточка! – Гриня, похоже, понял ее с полуслова и решил не нарываться. – Давай, Рощин, вставай! Окручу вас, так и быть!

– А кольца? – вмешалась Полина. – Как же без колец?

– Ну, отчего же без колец! – победно усмехнулась Лиза и открыла футляр, который до этого прятала под столом. Прости, Вадим, что взяла инициативу на себя, но поскольку я причина всей этой катавасии, мне и отвечать.

Кольца она купила в Роттердаме, имея в виду куда менее драматические обстоятельства. Купила еще и потому, что Рощин ей кольцо уже подарил, но с таким рубином на пальце воевать казалось не только неудобно, но и неприлично. А эти кольца показались вполне подходящими случаю. Ничего особенного, гладкие и не особо толстые. Всего лишь два серебристых ободка, что весьма удобно для офицеров на службе. И материал вполне соответствовал случаю. Кольца-то платиновые, не абы как!

2. Шлиссельбург, Себерия, тридцатое марта 1933 года

Утром проснулась поздно, но все-таки первой. Рощин, продемонстрировавший ночью не иначе, как по пьяному делу – настоящий подвиг страсти, утомился и спал, как дитя. Лиза полюбовалась немного на строгий профиль «настоящего полковника», на его мускулистые плечи и спину, на сильные кисти рук, вздохнула, вспомнив о скором расставании, и, набросив халат, пошла на кухню. Сначала хотела принять душ, но потом передумала, решив начать день с чашки крепкого кофе.

Было без четверти одиннадцать, но, учитывая, что «тризна» затянулась едва ли не до четырех утра, удивляться сонной тишине, в которой пребывала ее роскошная квартира, не приходилось. Участники ночного застолья, как, впрочем, и хозяева, устали за прошедший день, да и нанервничались не по-детски, крепко выпили, плотно закусив, и спали теперь, разойдясь по гостевым спальням, благо Лизины апартаменты способны были вместить и большее число гостей.

Однако, как оказалось, спали не все. На кухне пахло свежезаваренным кофе и папиросным дымом, а за столом сидел Григорий Берг и с явным интересом слушал новости на немецком языке. Радиоприемник по такому случаю был перенесен на кухонный стол, там же обретался и телефонный аппарат, как по заказу подавший голос как раз в тот момент, когда Лиза вошла в кухню.

– Бери кофе! – кивнул Григорий на плиту и снял трубку. – Резиденция баронессы… Ах, это ты, Ефимий! Нет, спасибо! Ничего не надо! Что? Серьезно? Кто видел? Кривунов? Тогда согласен. Но ты учти, Фима, могут счесть за фронду. Насрать-то насрать, но иди знай, кому какая вожжа потом под хвост прилетит! Ну, я тебя предупредил.

– Люди тебя, Лизка, уважают, – сказал, вернув трубку на рычаги телефонного аппарата. – Некоторые даже любят.

Он отхлебнул из чашки и, достав из коробки папиросу, повернулся к Лизе.

– Будешь?

– Давай! Ты тут давно?

– С восьми утра.

– Что так рано? – спросила Лиза, закуривая.

– Телефонный звонок разбудил, – объяснил Григорий и тоже закурил. – Что, не слышала?