Пятикнижие чудес советских евреев - Анатолий Рохваргер

class="p1">В 1968 году мой папа решил купить для своей только что родившейся внучки и всех нас дачу. Через два года поисков дачи выяснилось, что сосед папиного друга и его сына – моего лучшего товарища Саши Фалькова – продает половину дачи. Фамилия соседа была Иоффе. Он был научный работник. Дача досталась ему от родителей вместе с бесплатным участком (по советским законам вся земля принадлежала государству, не имела стоимости и не подлежала купле-продаже).

Построенная 35 лет тому назад дача числилась в кооперативе и, вследствие амортизации, официально оценивалась на продажу, как вязанка дров. Так что реальная сделка могла быть только на полном личном доверии между покупателем и продавцом, и папин друг Иосиф Израилевич Фальков, он же сосед Иоффе, выступил гарантом. В 1970 цена половины двухэтажного сруба с двумя террасами, участком в 12 соток и прекрасными соснами была во много раз ниже, чем через 20 лет.

В правлениях дачных кооперативов не прекращались склоки, и каждый пятый год случалась растрата кооперативных денег, а иногда даже посадка дачного коменданта или даже избранного Председателя Правления кооператива в тюрьму. В 1969 году, в первый же год его членства в кооперативе папу избрали председателем ревизионной комиссии, и все растраты как-то прекратились.

После смерти папы эта общественная обязанность на следующие десять лет перешла ко мне. Два раза в год я просматривал бухгалтерскую книгу, задавал несколько вопросов, и предлагал премировать коменданта за честную работу, если было не очень много липовых счетов и квитанций. Председателем Правления кооператива и распорядителем кассы я предложил избрать нашего соседа напротив. Он был Героем Советского Союза и академиком Академии Педагогических Наук. Поэтому все были уверены, что ему не надо наживаться на кооперативе. И академик оправдал надежды членов кооператива.

Картина 5. Достижения советских евреев

В отличие от других малых народов, евреи СССР сумели занять ключевые позиции в промышленности, науке, культуре и медицине. Бытовал анекдот: один еврей – главный инженер или главбух завода, два еврея – известные советские писатели или композиторы, три еврея – шахматный турнир или первичная парторганизация, много евреев – конструкторское бюро или научно-исследовательский институт.

Все государственные (а других не было), так называемые, творческие союзы композиторов, писателей, кинематографистов, художников, а также филармонии, организовывавшие выступления артистов всех жанров, на две трети состояли из евреев. Самым массовым высшим образованием в СССР были инженерное и медицинское. Зарплаты были небольшие, но стабильные. Когда начались разработки атомных бомб, государство назначило сравнительно высокие зарплаты кандидатам и докторам наук всех специальностей. Первыми в эту нишу для творческих и образованных работников устремились евреи. Советские антисемиты тут же начали возводить антиеврейские барьеры.

Начиная с 1948 года и вплоть до распада СССР, приёмные комиссии ведущих вузов СССР, Высшая Аттестационная комиссия (ВАК) СССР, утверждавшая кандидатские и присуждавшая докторские учёные степени, учёные советы ВУЗов, рассматривающие диссертации, а также парткомы всех учебных и научно-исследовательских институтов страны были по горло заняты разбором жалоб настырных евреев, которых изо всех сил вышеназванные учреждения не пускали в студенты, кандидаты и доктора наук. Лично мне, чтобы получить одну кандидатскую степень пришлось подготовить работу в объёме трёх диссертаций, а для докторской степени (после кандидатской) пришлось написать две докторские диссертации и четыре раза защищать их перед учёными советами двух ВУЗов в Москве и Ленинграде.

Вскоре после войны, чтобы стимулировать восстановление и развитие народного хозяйства, были придуманы Сталинские премии за достижения в науке технике, строительстве и архитектуре, медицине, литературе и искусстве. Лауреатам премий первой, второй и третьей степени давали нагрудные медали с профилем Сталина и приличные суммы денег. Правда, за технические достижения премии в подавляющем числе случаев присуждались коллективам, состоящим из 15–18, а иногда и более 20 человек. Тогда премии делились поровну между всеми членами награждённого коллектива, и каждому доставалось как раз столько, чтобы оплатить свой взнос на оплату банкета в ресторане.

Так вот, когда наградные списки публиковались в газете «Правда», все жители Советского Союза обращали внимание на очень большую долю еврейских фамилий. Евреи радовались, а антисемиты злились. При этом евреев стремились убрать на всех этапах рассмотрения работ, т. е. при утверждении списков соискателей наград в парткомах, райкомах, горкомах, обкомах и ЦК КПСС, дирекциях заводов, институтов, и в отраслевых министерствах.

Вычёркивали тех, у кого были репрессированы родственники или имелась судимость, были партийные взыскания, отказы ходить на субботники, жалобы соседей или членов семьи на «плохое» моральное поведение, например, уход из семьи к другой женщине и т. д. и т. п. Но всё равно евреев в списках оставалось слишком много. Тогда эти списки ранжировали так, что в начале были главные и обычно русские начальники, а исполнители и изобретатели евреи оказывались в конце списка, и их вычёркивали, если список получался слишком длинным.

Так, например, мне лично не повезло три раза, т. е. за три проекта, в которых я активно участвовал, я не получил ничего, и был только бесплатно приглашён на торжественные банкеты. Когда так случалось, мне говорили, что если я не буду скандалить, то в другой раз я обязательно окажусь в середине списка и буду награждён. Но этого так и не случилось. А вот мой папа был одновременно и начальником, и одним из изобретателей новых технологий. Он сначала стал лауреатом Сталинской, а потом и Государственной премий СССР, притом, что второй раз давать эту премию одному и тому же человеку, было запрещено. В результате он оказался единственным дважды лауреатом Государственных премий СССР среди работников невоенной техники и технологий Советского Союза.

Первую премию Ефим Лазаревич (Хаим Лейзер при рождении) Рохваргер получил, реализуя на практике идею Хрущёва о первом массовом строительстве одинаковых жилых домов в СССР, вообще, и в частности, с использованием типовых строительных деталей и конструкций в прилегающем к метро «Сокол» районе. Эти керамические и бетонные детали и конструкции и технологию их массового производства изобрели и разработали вместе с моим папой человек восемь евреев – инженеров. Но в списке награждённых было человек 20.

Почти половина списка лауреатов состояла из русских начальников и одного, тогда ещё мало пьющего, рабочего-передовика Дуванова. Папа не возражал ни против Дуванова, ни против своих и чужих начальников. Он возражал против обрезания конца списка, состоящего из обрезанных евреев, пока его не пригласили в ЦК КПСС и не сказали, что проделанное «обрезание» отражает линию партии. В ЦК объяснили, что оставшиеся пять евреев, включая Рохваргера, составляют 25 % списка, тогда как евреев в СССР всего 1 %. И не надо вспоминать о «процентной норме» царизма.

Вторую, и уже не Сталинскую, а Государственную