Al Azif. Книги I-III - Винсент О'Торн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В доме постоянно, последние два года, проживала семья Тортон из пяти человек. Мать Лиза, отец Петер, сёстры Джулия и Софи, сын Джаспер. Два года назад с ними также проживала и мать отца – бабуля Тортон, вокруг которой всё и завертелось. Последние два года бабуля жила в доме престарелых, куда, по словам Джаспера, он долго уговаривала её отправить. На её день рождения, семейство всегда забирало бабушку уже второй раз, устраивая ей праздник. Это было решено единогласно и не обсуждалось. Второй и последний. Со слов, Джаспера бабушка его была весьма активной, но несколько скрытной. Она периодически запиралась у себя в комнате, сетуя, что в доме бывает шумновато. Она не то чтоб злилась, но порой ей требовалось единение, как я поняла. Её сын и невестка никак не прокомментировали подобное мнение мальчика, и мы просто приняли его к сведению. Сейчас комната практически пустовала. Там осталось небольшое количество одежды, был установлен старый телевизор, и на прикроватной тумбочке стояли лекарства, которыми бабушка, вероятно, пренебрегла. С самого утра она говорила о том, что это чудесный день, что она себя прекрасно чувствует, ведь это её день рождения, и вся семья с ней. Всё это она без устали повторяла, когда Джаспер с отцом везли её домой, примерно в половине девятого. Дорога была не очень долгой, поэтому в девять они уже были дома. Как уже было упомянуто, бабуля была весьма активной, так что в семье существовала ещё одна традиция. Каждый год, бабушка уходила с внучатами на пикник в соседний лес, а ранее, как я поняла, бабуля Тортон также водила на долгую прогулку своих сыновей. А позже и их подружек. Какое милое семейство, казалось бы.
– Джаспер, во сколько вы пошли с бабулей на прогулку?
– В лес?
– Да.
– Мы приехали в девять. Поели. А. Нет. Я разбудил сестёр. Они не хотели вставать, но потом захотели. Когда поняли. Через тридцать минут мы завтракали. Я правда ел уже второй раз. Мы встали рано с папой. Потом сёстры ещё что-то делали. Потом мы пошли. Наверно было десять. Мы взяли бобы, маршмэллоу, бабушка взяла ещё колбаски. Ещё что-то было, но я точно не помню. Газировка! Ещё была газировка.
Бабушка с внучатами тащили с собой довольно увесистую ношу, но в ней не нашлось места таблеткам, которые бабуля регулярно принимала. Не то её посетил неуместный дух бунтарства, не то она и правда забыла их, не то это было тщательно продуманным планом, на исполнение которого не хватило сил, в итоге. В доказательную базу последней теории отходили рассказы и то, что мы увидели далее.
– Джаспер, вы пошли пешком в лес?
– Да. Мы пошли пешком. Всегда так ходили. Бабушка вообще любила везде ходить пешком. У неё была машина когда-то. Давно. Она мало ездила.
– Почему бабушка не взяла свои таблетки? Не знаешь?
– Мы спрашивали, когда она будет их принимать. Она сказала, что всё под контролем. Всё будет хорошо. Она сказала так сёстрам. А я и так знал.
– Так. Вот вы добрались до места, где был пикник. Что дальше, Джаспер?
– Мы долго ходили. Бабушке не понравилось место, где мы были всегда. Сказала, что с землёй что-то. Мы пошли дальше. Ходили, ходили. Чуть не потеряли сестёр. Они бегали вокруг. Собирали цветы и ловили ящериц. Они любят ящериц. Да и я. Но лягушки интереснее. Хотите, они вам покажут. У нас живёт одна ящерица.
– Может быть, потом, Джаспер.
– Хорошо, мэм, – парень даже заулыбался, – Так вот. Бабушка попросила сестёр не убегать, и мы дальше пошли. Лес стал гуще, и мы вышли к реке. Бабуля сказала, что место хорошее. Мы расстелили коврики. Я помог сёстрам. Потом мы набрали дрова. Бабуля что-то писала в свои тетрадки. Она много записывала. Нам не говорила, что. Точнее… она сказала, что потом. Когда старше будем. Она помогла развести костёр. Мы жарили колбаски. И зефир.
Мы решили дать ребёнку немного отдохнуть. К тому же, его родители начали потихоньку отходить, становясь чуть более эмоциональными, так что им был смысл пообщаться друг с другом. Я вышла на улицу, где уже курил в ночное небо Гастон. У нас состоялась беседа, полная ошибочных суждений.
– Что думаешь?
– Пока ничего не понятно. Послушаем, что он ещё вспомнит. Он вроде не воспринимает случившееся, как что-то ужасное. Думаю, что просто возраст виной. Девочки вообще спрашивали, отведут ли их родители к подругам на какое-то мероприятие. Это мы тут переживаем, а они живут дальше.
– Я думаю, что я с этими детьми ещё долго буду работать. Это всё может оставить глубокий след в их подсознании. Траума, которая, вероятно, была нанесена им сегодня данными событиями, даст о себе знать в зрелом возрасте. Парень уже достаточно взрослый, чтоб понимать темы жизни-смерти, добра-зла, и всё такое прочее. Вопрос – как будет их трактовать?
– Для начала, неплохо определить место. Ещё лучше, если мы найдём тело, или что там осталось.
– Что-то уже известно, Гастон?
– Местность прочёсывается. Пока мы можем понять только – о какой реке они говорят. Хотя, здесь бы разобрался любой. Рядом лишь одна река. Что могло было быть не так с землёй – остаётся только гадать. Мы бы, конечно, попросили показать это место, но дети путаются в показаниях, а эта тётка из соцзащиты чуть в драку не кинулась, когда мы озвучили такую идею.
– Главное, чтоб они не назвали рекой какой-нибудь крупный ручей.
– Было бы очень нежелательно. Сёстры, правда, сказали «вода». Я пока сильно не надеюсь.
– А кто сказал, что они сожгли бабушку?
– Сначала они это сказали родителям. Потом родители нам. Потом они подтвердили.
– Ладно. Пора продолжать.
Мы
