Воющие псы одиночества - Александра Маринина

- Не должна, - согласился муж. - А почему же она врёт?

- Да бог ее знает, - Настя махнула рукой, при этом сширокого лезвия ножа соскользнула долька помидора и шмякнулась на пол. - В этомвозрасте все врут. У них какая-то искаженная картина мира в голове, и имкажется, что нам, заплесневелой ветоши, правду говорить ну никак нельзя, потомучто мы, ветошь плесневелая, все равно ничего в жизни не понимаем, а уж в ихжизни - в особенности.

С тяжким вздохом, держась за поясницу и изображаянепереносимые мучения, она наклонилась, чтобы поднять прыткий овощ, не желающийоказаться съеденным, и выбросить в мусорное ведро.

- Ты видишь, Чистяков, от меня в хозяйстве одни убытки,я половину продуктов роняю на пол, и их приходится выбрасывать, а в другуюполовину настригаю части своего нежного организма. Может, переменишь решение,а?

- Ни за что, - отрезал Алексей. - Настоящие мужчины отсвоих решений не отступают.

С салатом Настя худо-бедно справилась, присмотреть за мясомЧистяков снисходительно помог, давая попутно разъяснения и советы, которые онастаралась запомнить с первого раза, и в целом ужин получился очень дажеславным.

Если бы не Коротков…

Он все- таки позвонил, причем именно в тот момент, когдаНастя, пребывая в эйфории от вкусной и почти собственноручно приготовленнойеды, утратила бдительность и сама взяла трубку, услышав звонок.

- Ну, ты как? - осторожно начал он.

- Нормально, - бодренько ответила она.

- Чего делала в первый день отпуска? Валялась скнижкой?

- Ездила на кафедру, общалась с научным руководителем.Наслушалась всяких кошмаров и страшилок.

- Слышь, Ася, а у нас, похоже, серия намечается…

- Ничего не знаю! - отрезала она.

Но хитрый Коротков сделал вид, что не услышал, и неторопливопродолжал:

- Помнишь, в середине марта был труп в Печатниках? Ясегодня сводку смотрел, появился еще один, очень похожий.

- Юра, мы же договорились, - умоляюще произнесла она. -Ну будь ты человеком, пожалуйста.

- Ну давай я тебе хоть расскажу, - не отставалКоротков.

- Я ничего не хочу слушать. Я в отпуске. В длинном.Сначала в очередном, потом в учебном. На два с половиной месяца. Мне нужнопозаботиться о своем будущем, потому что ни ты, ни кто-либо другой за меняэтого не сделает. Ты в состоянии это понять?

- В состоянии, - угрюмо пробормотал Коротков. - Значит,нет?

- Нет.

- Твердо? Окончательно?

- Твердо и окончательно.

- Аська, а ведь я твой друг. Неужели не поможешь? Что,двадцать лет дружбы - псу под хвост?

- Юра, я тоже твой друг. Неужели ты не можешь войти вмое положение и мне помочь? И насчет пса с хвостом я могу сказать тебе в точностито же самое.

- Ну ладно, мать, извини, что побеспокоил, Но простотак звонить можно?

- Просто так - можно, - разрешила она.

Ужин, конечно, получился вкусным, но после разговора сКоротковым Насте отчего-то показалось, что еда горчит. И вообще было как-то…неприятно, что ли. Тяжело на душе. Одним словом, остался противный такойосадок, испортивший остаток вечера.

* * *

- Куда ты собираешься?

А голос- то, голос! Ну прямо надзирательница иликакая-нибудь классная дама из пансиона для благородных девиц. И праведноенегодование в этом голосе, и презрение, и уверенность в том, что не ответитьАля не посмеет, и одновременно уверенность в том, что тетка наверняка скажетнеправду.

- А ты считаешь возможным задавать мне такие вопросы? -спросила она, чуть улыбнувшись и продолжая натягивать шелковистые колготки. -Более того, ты считаешь возможным входить ко мне, когда я одеваюсь?

- Судя по тому, как ты одеваешься, ты опять собраласьна свою позорную случку! - фыркнула Дина. - Как ты можешь? Нет, я не понимаю,как ты можешь! Он моложе тебя, он тебе в сыновья годится. Неужели тебе нестыдно?

Аля оглядела себя в зеркале, провела ладонями по узкимбедрам, открыла шкаф, достала облегающую трикотажную юбку средней длины, такихюбок у нее было по меньшей мере пять или шесть, в них ей было удобно водитьмашину. Длинные узкие юбки стесняли движения, а юбки покороче, но другойконфигурации, не такие, как выражается племянница, «в вызывающую облипочку»,Элеонора не любила еще с юности, и всё эти клеши, плиссе и гофре прошли мимонее. Она всю жизнь носила только прямое и узкое, благо фигура позволяла.

Дина стояла в дверном проеме, облаченная в обычный свойбалахон, на сей раз оранжевый с коричневыми пятнами и разводами, но, славабогу, без свечи. И говорила она с теткой нормальным голосом, без подвываний испецифических модуляций, призванных нагонять таинственность.

Аля невольно вспомнила недавний свой страх перед девушкой,которая показалась ей тогда самой настоящей сумасшедшей. Нет, сегодня она былаобычной, никаких признаков безумия в ней не наблюдалось. Да, она хамит, онанеподобающим образом разговаривает с сестрой отца, которая чуть ли не в трираза старше ее самой, да и с отцом тоже, она сует нос не в свое дело, но это -всего лишь особенность характера и дефекты воспитания, а отнюдь не признакибезумия.

- Диночка, я не собираюсь обсуждать с тобой свою личнуюжизнь, - спокойно произнесла Аля. - Я говорила тебе об этом неоднократно. Ты непроизводишь впечатления тупой девицы, которой надо все повторять по десять раз.Так в чем же дело?

- Это не личная жизнь, а сексуальная. Половая, еслихочешь. Это неприлично.

О господи, как она устала от всего этого! Три года, как сними нет Веры, и за эти три года Дина выжала из своей тетки все соки, выпила изнее весь запас долготерпения и сострадания. Осталось только понимание. И ещелюбовь. Аля любила племянницу, и Ярослава, Славика, младшего брата Дины, оналюбила, и их отца, своего брата Андрея, она тоже любила. Но если с Андрюшей иСлавиком проблем не было никогда и никаких, то Дина - это что-то! Аля давно ужепоставила бы девчонку на место раз и навсегда, но удерживало понимание. Да, онане только любила Дину, но и понимала, почему она так себя ведет. Конечно, дляЭлеоноры Николаевны Лозинцевой понимание вовсе не означало прощения, нопомогало сдерживаться и не реагировать на выходки Дины слишком уж бурно. Вместоповышенного тона и резких требований «заткнуться и не лезть», она прибегала каргументам, рассуждениям и всему прочему арсеналу, позволяющему снизить накалконфликта.

- Кто тебе сказал, что половая жизнь - это неприлично?- осведомилась Аля, открывая по очереди тюбики губной помады и прикидывая,какой цвет наилучшим образом будет сочетаться с бежевым шерстяным джемпером. -И кто тебе сказал, что термин «половая жизнь» более неприличен, чем«сексуальная»? Они обозначают одно и то же. И оба относятся к нормативнойлексике.