Запрет на любовь. На грани - Сюзанна Брокман

Подполковник Гэйнс улыбнулся и тоже отдал мне честь.

«Я рад, что вам удалось благополучно приземлиться, лейтенант Смит, – сказал он. – Так говорите, у вас заглох двигатель при заходе на посадку?»

«Да, сэр. Его всю дорогу лихорадило, а в последний момент он вообще объявил забастовку».

Вместе с ним мы подошли к самолету и возились с двигателем довольно долго. За это время я успела рассказать ему о нашем подразделении вспомогательной авиации и о том, что из-за нехватки пилотов-мужчин армейское командование начало привлекать женщин для доставки грузов внутри страны или перегона самолетов. Подполковник, в свою очередь, рассказал мне об эксперименте по подготовке темнокожих пилотов, который проводился там, в Тускеджи. Оказалось, он является командиром эскадрильи, состоящей исключительно из цветных летчиков. Как же я им позавидовала! Ведь у них-то имелся шанс поучаствовать в боевых действиях, а мне не приходилось об этом даже мечтать.

Пока мы проверяли двигатель, я успела понять еще одну вещь: Уолтер Гэйнс разбирается в самолетах ничуть не хуже меня. И я знала, что и на него произвела впечатление моя компетентность.

Когда я забиралась в автобус, чтобы переехать на половину базы, предназначенную для белых, он пожал мне руку и сказал: «Вы сегодня отлично летали, лейтенант!» И я просто надулась от гордости, потому что это был комплимент от человека, который знал, о чем говорит.

На этом история нашего знакомства вроде бы и должна была закончиться. Но нет!

Ранним вечером того же дня я сидела на скамейке недалеко от офицерской столовой для белых и смотрела на пыльную дорогу. И кого я увидела на ней? Правильно, подполковника Гэйнса собственной персоной.

«Ждете автобуса в город?» – спросил он, подойдя ближе. Я встала: «Да, сэр».

В тот же день я планировала улететь в Чикаго, но опоздала, и теперь три дня должна была дожидаться следующего рейса. Наверное, он заметил мой рюкзак, потому что сказал: «Боюсь, сегодня вам будет сложно найти ночлег в городе. Завтра во всех колледжах выпускные балы. – Он улыбнулся: – И наверняка всю ночь будут греметь фейерверки и музыка. Вам лучше остаться на базе, если хотите выспаться».

«Да, сэр, – согласилась я. – Вот только отдельные спальни для женщин-пилотов на базе не предусмотрены. – Я тоже улыбнулась, потому что не хотела выдавать своего огорчения. – Думаю, мне придется поискать в городе церковь, в которой скамейки для прихожан не слишком жесткие, и заночевать там».

Мне уже приходилось сталкиваться с такими проблемами, и я была уверена, что у Уолтера тоже имеется подобный печальный опыт.

Даже в тот момент мы были вынуждены разговаривать стоя, потому что он – подполковник, ч*** возьми! – не имел права присесть на скамейку с надписью «Только для белых».

Я подняла свой рюкзак и перешла к другой скамейке, с облупившейся краской, на которой мы могли бы сидеть рядом.

«Знаете, – сказал мне подполковник Гэйнс, – а ведь вы мажете переночевать у меня».

Господи, Мей, ты ведь знаешь, что иногда мне приходят в голову очень гадкие мысли! Возможно, дело было в том, что я слишком много думала о том красивом капитане, с которым так и не потанцевала, но я помню, что при этих словах я с ужасом уставилась на Уолтера, решив, что он предлагает мне… Ну, ты понимаешь.

И еще ты, конечно, понимаешь, что Уолт совсем не дурак и что по моему лицу он сразу же догадался, о чем я подумала. Наверное, у меня даже челюсть отвисла.

Во всяком случае, он поспешно извинился и, судя по его виду, очень пожалел о том, что вообще подошел ко мне, а потом откашлялся и сказал: «Я уверен, что моя жена Мей будет рада устроить вас в нашей гостевой спальне».

Как же я обрадовалась, когда поняла, что подполковник Гэйнс не делает мне неприличного предложения. Я еще не успела ответить, и в этот момент подошел автобус, и Уолт добавил: «Если, конечно, ночлег в церкви не кажется вам более привлекательным».

И я поняла, что на самом деле он хотел сказать: «Если, конечно, вы не из числа тех белых снобов, которые скорее умрут, чем переночуют в доме доброго, честного и образованного негра».

Я посмотрела ему прямо в глаза и сказала: «По правде говоря, я бы с удовольствием воспользовалась вашим любезным приглашением, сэр. Если, конечно, вы уверены, что ваша жена не будет против».

Он улыбнулся: «Обещаю, что не будет, лейтенант».

И через полчаса после этого, моя милая подруга, мы с тобой и познакомились.

А сейчас мне надо бежать, если я хочу отправить это письмо сегодня.

Я все время помню вас и молюсь за тебя, за Уолта и за милую Джолли. Надеюсь, ты скоро поправишься, если будешь думать только о хорошем. Я постараюсь навестить вас при первой же возможности.

Целую вас с любовью,

Дот.

Пока люди из ФБР придирчиво изучали каждый миллиметр маленького коттеджа Джанни, Сэм лежал на спине в пыльной траве и задумчиво разглядывал небо.

Прошло уже несколько часов, но Ной по-прежнему сидел на земле рядом с ним. Он только снял пиджак, ослабил узел галстука и закатал рукава рубашки. Клэр давно уехала, чтобы забрать из дневного лагеря детей и отвезти их домой, но Ной не собирался уходить. Они почти не разговаривали, но само присутствие этого большого черного человека помогало Сэму сохранять подобие спокойствия.

Немного позже остальных на место преступления прибыл сам Мануэль Конеско, босс местного отделения ФБР. Его люди скрупулезно снимали отпечатки пальцев со всех мыслимых поверхностей. Тело все еще не убрали и, похоже, не спешили это делать. Сэм даже слышал обрывок разговора о том, что вскрытие собираются производить прямо в доме.

Ничего удивительного. Мэри-Лу пролежала здесь так долго, что поднять ее с пола можно было разве что лопатой.

Недавно прибыла группа экспертов и, ориентируясь по брызгам крови на стене, быстро определила, откуда был произведен выстрел, а так же вычислила рост убийцы. Выходило, что, если тот стрелял, приложив ружье к плечу, он был почти такого же роста, как Сэм. Очень удобное совпадение.

Сэм уже сорок восемь раз поведал свою историю сорока восьми разным людям, сорок восемь раз объясняя, что во время убийства он находился за тысячи миль отсюда. Тем не менее, Конеско ясно дал понять, что, когда здесь все закончится, ему придется проехать с ними для дальнейших расспросов.

Сэм не представлял, что еще может им рассказать. Он ничего не знал о жизни Мэри-Лу здесь, в Сарасоте. Были ли у нее друзья? Ходила ли она еще на собрания анонимных алкоголиков? Встречалась ли с кем-нибудь? Не знаю, не знаю, не знаю…