Двойной обман - Кей Грегори

Люк не шевелился, поэтому она повернулась к нему спиной, словно бы собираясь выйти из комнаты.

— Куда это ты собралась? — Его голос звучал глухо и сдавленно, будто издалека.

— Я хотела посмотреть, нет ли какой-нибудь еды, — ответила она первое, что пришло в голову.

— Нет. Кроме того, ты не умеешь готовить, а я не хочу. Иди в постель.

— Позже. — И Оливия прошествовала в кухню.

Она наугад открыла буфет и обрадовалась, когда дверца громко скрипнула. Люк поймет, что она не просто притворялась, а в самом деле занялась готовкой.

Из спальни послышался недовольный рокот, словно там собиралась гроза. Затем босые ноги зашлепали по кафелю, пара загорелых рук обхватила ее за талию, и через мгновение она была крепко прижата к обнаженному мужскому телу.

Оливия перевела дыхание и попыталась повернуться. Оказалось, что она не может шевельнуться.

— Отпусти меня, — сказала она.

— Почему это?

— Потому что… потому что кровать в другой комнате.

Она пошевелилась в его объятиях, пытаясь освободиться, и была вполне удовлетворена немедленной реакцией Люка. В ту же минуту он нежно обхватил ее голову ладонями.

Ее губы оказались в дюйме от его шеи. Она видела напряженные мышцы, перекатывающиеся под кожей, ощущала теплый мускусный запах его страсти. Оливия тихо застонала и, не отдавая себе отчета в том, что делает, прижалась губами к шее Люка.

Он шумно вздохнул. Его сильные руки сомкнулись на ее бедрах, белый шелковый треугольник соскользнул к ее ногам. Густые волосы коснулись ее груди, и губы Люка сомкнулись вокруг напряженного соска, лаская его, затем переместились к другому.

Оливии незнакома была эта изысканная пытка.

— Люк, — шептала она, — Люк, постель…

Люк был слишком занят, чтобы отвечать. Он раздвинул ее бедра и мягко вошел в нее. Ноги у Оливии подкашивались, и тут ее настиг взрыв наслаждения такой силы, что, если бы не сильные руки, поддерживавшие ее ягодицы, она рухнула бы на пол.

— Как насчет постели? — спросил он, задыхаясь.

Оливия наклонилась поднять брошенное белье. Когда она выпрямилась, Люк настойчиво начал подталкивать ее в направлении спальни. Она не стала сопротивляться.

Люк вовсю наслаждался медовым месяцем, а точнее — медовой неделей. Его очаровательная самовлюбленная невеста оказалась настолько хороша в постели, что он не мог думать ни о чем, кроме сиюминутного наслаждения. И происходило это не только в постели. Он был в восторге от нее на пляже, в море — и даже в кухне, у холодильника.

Он был уверен, что эта идиллия вскоре закончится, реальный мир внесет свои коррективы и их совместная жизнь с Оливией начнется всерьез. И так же отдавал себе отчет в том, что эта жизнь едва ли будет гладкой и спокойной.

Но пока он предпочитал принимать все, что ему предлагают, и быть благодарным за это.

Впрочем, без проблем не обошлось. Люк не рассчитывал на то, что Оливия умеет готовить, и был приятно удивлен, что в действительности она даже окончила кулинарные курсы. Его радость, однако, испарилась в тот день, когда Оливия вернулась из супермаркета, оставив там сумму, превышающую его месячный заработок.

— Икра! — воскликнул он, выкладывая полдюжины баночек на пластиковый кухонный стол. — Шафран! Оливия, зачем нам икра и шафран? И ты вообще представляешь, сколько стоят трюфели?

Оливия пожала плечами:

— Какая разница. У меня есть деньги.

— Больше нет. С тех пор, как ты вышла замуж.

— Безусловно есть. Отец открыл счет на мое имя, как только мы объявили о помолвке. Он сказал, что ты честный и принципиальный молодой человек, но он не хочет, чтобы я из-за этого нуждалась.

— Он что? — Люк грохнул кулаком по столу так, что баночки с икрой подпрыгнули.

— Открыл счет для меня, — спокойно повторила Оливия. — Поэтому тебе нет нужды беспокоиться по поводу всего этого. — И она обвела рукой заваленный дорогими продуктами стол.

— Оливия, — Люк с трудом сдерживался, стараясь не повышать голос, — тебе придется кое-что уяснить. Я сказал твоему отцу, что смогу содержать семью. И я могу. Я никогда не буду зависеть от богатого тестя только потому, что моя жена не хочет отказаться от роскоши, о которой обычные люди и не слыхивали. Ты понимаешь, о чем я?

Оливия вновь пожала плечами и выпятила губу, как капризная маленькая девочка, какой она, впрочем, и была.

— Это так старомодно. Почему я должна обходиться без того, что хочу? Мы не в каменном веке живем, Люк. — И она попыталась похлопать его по руке.

Он немедленно перехватил ее запястье и, воскликнув: «А вот сейчас увидим!» — потащил ее в спальню.

Большинство споров заканчивались именно так — но Люк понимал, что рано или поздно наступит расплата. Им придется вернуться в Ванкувер, и все изменится. Он снова начнет работать, Оливия продолжит учебу в университете, и вместе им предстоит решить множество проблем, связанных с рождением ребенка.

В последний вечер их «медовой недели» они сидели на пляже, любуясь лунной дорожкой на море. Мягкий шелест волн напоминал о том, что такого безоблачного времени в их жизни больше не будет. Оба понимали это.

— Почему мы не можем остаться тут? — тихо спросила Оливия. — Нам вовсе не обязательно завтра возвращаться.

— Я думал, тебе не слишком нравится этот коттедж.

— Да, верно. Но мне нравится тишина и океан. И быть только с тобой.

— Знаю, — сказал Люк и, улыбнувшись, повел ее за собой в волны.

Люк опять опаздывал. Оливия раздраженно вытащила из духовки сковороду с филе меч-рыбы.

Почему он хотя бы раз не может прийти домой вовремя?

Приготовление для Люка особенных блюд было частью плана, по которому он должен был влюбиться в нее без памяти — по принципу «путь к сердцу мужчины лежит через его желудок». Но каким образом можно этот план осуществить, если мужчина никогда не приходит к обеду?

Она достала из холодильника салат, сделанный из подобранных по цвету овощей и выглядевший очень аппетитно.

Если бы только Люк не был столь придирчив в отношении стоимости продуктов. Это было так глупо — ведь она имела банковский счет, и отец был готов постоянно этот счет пополнять. Но Люк упрямо отказывался брать деньги отца и запрещал ей это делать.

— Если ты не была готова жить на мои доходы, не надо было выходить за меня замуж, — заявлял он, когда она пробовала возражать.

Оливия грохнула миску с салатом на стол, но легче от этого не стало.

Стоило ей снова сесть, как послышался звук открывающегося замка. Секундой позже ее муж показался на пороге, с всклокоченными волосами, блестящей от пота кожей и с черным грязным пятном на лбу.