Убежать от тирана - Злата Тур

Она бросилась мне на шею и крепко прижалась, как напуганный ребенок.

- Данил, прости меня! Я, получается, сыграла на твоем рыцарстве. Другие, чтоб заполучить мужа, изворачиваются и беременеют. А ты тоже предложил мне жениться, чтобы не бросить в беде. Мы слишком мало знакомы, и если ты поймешь, что я не та женщина, которая тебе нужна…. Если я не смогу стать той, которая тебе нужна…, - она замолчала. Потом тихо добавила: - Мы разведемся. Главное, что я туда больше не вернусь. Я буду работать, сама себя обеспечивать. Лучше буду одна здесь, чем там в окружении и своей, и приобретенной родни.

Она поежилась.

- Нет, если бы ты не предложил мне выйти за тебя, я б просто умерла.

И Данил, давай договоримся.. , - она снова вскинула на меня свои глаза, казавшиеся бархатными в тени густых ресниц. – Перед ЗАГСом мы подпишем брачный контракт.

Видя, что у меня брови съехались на переносице от нежелательных мыслей, она поспешно закрыла мне рот ладошкой.

- Ты как порох, я еще озвучить не успела, а ты уже гневаешься, - улыбнулась она. – Я знаю, что ты мужчина не бедный, и возможно, мог бы заключить более выгодный брак, поэтому я не хочу тебя обременять. Мы заключаем сделку. Я постараюсь быть самой лучшей женой, но если ты разочаруешься, я не буду цепляться, я тебе уже сказала. У нас будет настоящий восточный развод. В смысле развод, как на Востоке. Три раза «талак», и я ухожу, с чем пришла.

Камила улыбнулась, видя мое озадаченное лицо, и поспешила просветить меня относительно необычных традиций.

- Почему жены на Востоке такие послушные и мягкие? Раньше был обычай развода через «талак», что значит «развод». Если разгневанный муж повторял это слово три раза, по шариату это считалось расторжением брака. И жена должна была уйти в том, в чем есть. Поэтому они все золото носили на себе. Сейчас, конечно, все по-другому, но ты ж знаешь, что вековые традиции накладывают отпечаток на все. Как и триста лет крепостного права в России приучили народ к покорности и долготерпению.

- А ты у меня прямо как политолог рассуждаешь, - я не удержался от восторженной улыбки. – Камил, мне кажется, у нас все получится.

- Давай не будем загадывать, но брачный контракт составим – в случае развода, я не претендую ни на какие компенсации и дележ имущества. Так будет честно.

Невероятная девушка! Я не большой знаток семейного права, но наслышан, что женщины готовы откусить по локоть руку, которая их кормила. Может, поэтому я и не думал о женитьбе, испытывая подсознательный страх. Но эта малышка сама отказывается от всех прав. Не корыстная.

А с другой стороны, пример родителей должен бы обратное мне привить. Они ведь жили душа в душу, до самой смерти отца. Но я был слишком занят, чтобы перенять у них что-то. Только потеряв обоих, понял, что такое семья.

И Камила – это моя тихая гавань, домашнее тепло, дом, откуда не захочется бежать, спасаясь от волчьего одиночества.

И сейчас, вместо того, чтобы мчаться и, наконец, заявить свои права на эту гавань, я сижу за углом больницы и не могу сдвинуться с места. Умом я понимаю, что ждать звонка от Лады еще рано, она итак еле живая. Но любопытство вонзило уже в меня когти и впивается острей и острей.

Я, видать, уродился медведем, не могу сразу обаять женщину, заставить расслабиться. И Лада тому подтверждение. Выплеснул на бедняжку всю муть душевную, запугал до обморока.

И опять я не заметил, как мысли о женитьбе снова уплыли куда-то, и я прокручиваю в голове каждую минуту общения с Ладой. Вначале я готов был прибить ее, считая алчной мерзавкой, сейчас хочу помочь.

Да что за черт! Прав Макс, нельзя на всех жениться! Я женюсь на Камиле, а чужая женщина выкручивает мои мозги. И я не хочу сейчас топтаться в луже своей вины перед невестой. Мог бы уже давно быть в ЗАГСе, кого-нибудь подвинуть, отвесив тридцать три китайских поклона и вложить конвертик в книгу записей. Наверно, можно было и так. Но сразу я не догадался, решив этим конвертиком максимально приблизить следующий раз.

А она не будет упрекать, не будет обиженно дуть губы и уж тем более устраивать истерики. Такие выкрутасы я часто видел у подруг приятелей. И даже Алена, разумная и выдержанная подруга Макса, держала его в маленьком своем кулачке – он тоже до дрожи боялся слез и такого давления на него.

Я, конечно, знаю, что женщины после брака часто меняются, расслабляются – ведь уже не нужно никого завоевывать. Выпускают коготки: была принцесса, стала мегера.

Но Камила отдала мне все козыри. Ребенком не будет шантажировать – мы предохраняемся. Материально – тоже нет.

В конце концов, мужик я или просто членовладелец? Достаю телефон.

- Милка, прости, так получилось. Обстоятельства непреодолимой силы, - извинился, как мог.

- Данил, главное, что с тобой все в порядке, - пытается говорить бодренько, однако голосок дрожит, заворачивая в тугой крендель мою совесть.

Вопрос : «Что делать дальше?» уже не стоит. Решение пришло мгновенно.

- Где ты?

- Я в скверике, недалеко от дома. Ты приедешь? - и столько надежды и трогательной радости я слышу в этом ответе, что тут же топлю педаль газа до упора и мчусь к ней.

Черт! Как я мог тут сопли на кулак наматывать, когда моя Милка, моя ласковая и сладкая, сидит одна – одинешенька на лавке, думая, что жених сбежал из-под венца. Хорошо, что мы не собирали «свадьбу», не покупали платье с фатой. Иначе психологическая травма была б обеспечена. Ведь одно дело самому пережить свой позор, а другое – когда он становится достоянием общественности.

Мне кажется, остаться в подвенечном наряде без жениха и бракосочетания на глазах кучи народа – это хуже, чем проиграть бой новичку.

Эти мысли подгоняли меня, как хлыст скаковую лошадь.

Припарковавшись возле входа в скверик, я ринулся искать свою глупышку. И она нашлась сразу же – сидела, застыв с прямой спиной и сцепив руки на коленях. Казалось, девочка отрешилась от всего, не обращая внимания ни на прогуливающихся с колясками мамашек, ни снующей детворы. Но как только я подхожу ближе, она, словно внутренним чутьем уловив мое приближение, подскочила и бросилась мне на шею.

- Ты пришел! Ты пришел! – счастливо бормочет она, тычась, как слепой щенок мне в шею.

Нежность, умиление затапливают меня всего. Тысячу раз прав Экзюпери с его «Мы в ответе за тех, кого приручаем». Обнимаю так крепко, что сам пугаюсь – не треснули ли у нее косточки от моей медвежьей хватки.

- Конечно, пришел. Куда бы я делся! Моя ты глупышка! Что у тебя дома есть ценного? Без чего ты не сможешь обойтись?

Мила отстранилась и непонимающе уставилась на меня.

- Мне что-то продать нужно?!

- Господи, какая ж ты у меня смешная! Наоборот. Забираешь из дома только самое – самое необходимое. Никаких дорожных баулов и саквояжиков! Ноутбук, планшет… Какие-то документы и все!