Верность - Леонид Гришин

Брат взял телефон, звонит Василию и говорит:

– Готовься, через час мы за тобой заедем. Поедем на море, в сторону Анапы. Даём тебе час, не забудь взять плавки.

Мы тоже быстро собрались, заехали к Василию, а он не собран – решил, что мы пошутили над ним по телефону. Он довольно быстро собрался, и мы поехали.

На Кубани хорошие дороги, даже не сравнить с нашими областными. Из-за природных условий здесь довольно сухо, и дороги более или менее сохраняются, нежели в Ленинградской области, особенно в осенний и зимний период, когда морозы– оттепели, морозы– оттепели. Естественно, асфальт такого выдержать не может, он рвётся и расползается.

Мы стали подъезжать к первому большому населённому пункту. Это был город Кропоткин. Я помню, что ещё в застойные времена у автовокзала женщины продавали домашние пирожки с картофелем. Это были настолько вкусные пирожки! Правда, тогда это было нелегально, милиция не разрешала им торговать. Хотя я однажды видел, как милиционеры, которые должны запрещать подобную торговлю, с удовольствием брали у этих женщин пироги и ели.

Проезжая мимо этого места, я вспомнил:

– Раньше здесь были очень вкусные пирожки.

– Теперь здесь очень цивильно сделали. Не доезжая до Кубани, стоят павильончики, причём с двух сторон дороги. Там кафе, где только пирожки, чебуреки, чай или кофе, – отвечает мне Василий.

Пирожки прямо там готовила довольно молодая женщина. Я попросил её продать мне три. Здесь же у неё были заготовленное тесто и газовая плита. Она очень ловко слепила пирожки и положила их на раскалённую сковородку. Ждать пришлось недолго. Она мне положила пирожки и салфетки в пакетик, я расплатился и пошёл к машине. Дал по пирожку брату и Василию. Но когда я откусил один кусочек от пирожка, то сразу понял, что мне надо идти ещё за порцией, и не за одной. То же самое высказали брат с Василием.

Я доел пирожок и пошёл опять к кафе. Там я заказал уже по два пирожка на каждого. Пирожок – это так только говорится. Здесь он напоминал больше пирог, поскольку он один не помещался мне на ладони. Очень приятное тесто, а начинка – картофель. Таким образом, у нас практически второй завтрак получился.

Мы поехали дальше, переехали Кубань, и поворот налево на Краснодар. Василий сел за руль, брат за штурмана рядом, а я сзади. Конечно, ехать в этот период – в начале лета – на Кубани одно удовольствие. Смотреть, как от тебя и справа, и слева раскинулись бескрайние поля. На них пшеница стоит ещё зелёная, а вот ячмень уже начинает желтеть, подсолнухи ещё только начинают цвести.

Я сидел сзади и любовался. Я не прислушивался к тому, о чём разговаривают брат с Василием. Я просто любовался полями. Они пересекаются лесозащитными полосами. От одной полосы к другой, допустим, ячмень растёт, а от другой может и кукуруза или сахарная свёкла, как у нас называли – бураки. Выращивать бурак раньше было самой тяжёлой и трудоёмкой работой. Во-первых, специфика посадки семян. У сахарной свёклы семена так устроены, что прорастали сплошным рядочком. И когда она подрастала, нужно было продёргивать, чтобы уничтожать десять штук, оставляя только одну. Это было тяжело, так как приходилось выполнять такую работу на коленях. Потом ещё требовалось прополоть от сорняков. Очень тяжёлая работа, трудоёмкая, хоть и получается потом сладкий сахар. Школьников посылали на эти работы, а сейчас, как мне сказали, были придуманы уже специальные сеялки, которые обеспечивают выращивание свёклы без необходимости «продёргивать». Они так сеют, что семя от семени получается на нормальном расстоянии. В таком случае свёкла вырастает крупная.

Так мы ехали. То ли штурман просмотрел, то ли водитель объездную дорогу пропустил – я не знаю, но приехали мы в Краснодар. Я услышал, как брат говорит:

– Вася, пошёл бы я знаешь куда, а ты за мной.

Мой брат никогда не употребляет грубых или матерных слов. А вот это выражение я от него несколько раз слышал, что пошёл бы он, а кто-то за ним. Намекая, что он хотел сказать кое-что погрубее. У них начался спор, один говорил, что надо повернуть, другой проехал, в результате получилось, что придётся ехать через город. Кто в чужой город въезжал, да ещё летом, да ещё в такую жару без кондиционера, тот знает, как это неприятно.

…Я от брата не слышал матерных слов ни по какому поводу. Я даже от отца в детстве единственный раз слышал, но это было тогда, когда его подчинённый, может быть, формально и был прав, но поступил очень подло и бесчеловечно. Поскольку от его действий могли бы пострадать вдовы, мужья которых погибли в войну. А это был сорок седьмой год. У некоторых было двое детей, а у кого-то даже трое. Голодно тогда было. Работая на спиртзаводе, женщины подворовывали по горсти, по две зерна. И вот этот человек устроил досмотр, выискивая в нижнем белье у женщин зерно. Я был случайным свидетелем того, как мой отец говорил с этим человеком… Тогда я в первый и последний раз слышал от отца матерные слова. Потому что те люди, которые погибли, воевали вместе с моим отцом. А он во время войны был командиром партизанского отряда. Тот человек формально выполнял свои обязанности: эти женщины должны были быть судимы и отправлены в тюрьму. Отец их тогда защитил, но сам едва не пострадал…

Я хочу сказать, что у меня иногда проскальзывали матерные слова. Причём проскальзывали, может быть, не к месту. После того как меня назначили главным конструктором, я себе не позволял употреблять такие слова и с подчинёнными разговаривал только на вы. Ещё до назначения на высокую должность я работал на монтаже турбинного оборудования на ГЭС представителем завода. Там частенько попадался брак. Причём брак на маслонапорных установках, которые поставлял завод. Приходилось вручную этот брак исправлять. Представитель завода на монтаже и присутствовал для того, чтобы прикрыть рекламацию. И вот я приехал в очередной раз переоформлять командировку, зашёл к начальнику конструкторского бюро этих установок. Я попросил усилить авторский надзор за изготовлением. Неприятно людям исправлять вручную, когда здесь всё можно сделать на станке. Когда мы разговаривали, зазвонил телефон. Он взял трубку, а поговорив, стал объяснять:

– Вот, в цехе опять что-то не так. Кстати, для твоей же ГЭС идёт сборка. Замначальника цеха кричит, что обнаружены конструкторские недоработки, что у них там что-то не получается, и с нас требуют карту разрешений, чтобы пропустить. – Он подозвал бывшего моего одногруппника Геннадия и говорит: – Сходи в цех, подготовь карту разрешений.

Я сказал Геннадию, что тоже пойду.

По дороге в цех я спросил, кто ещё из наших одногруппников здесь работает. Считай ведь, что четыре года уже, как окончили институт, надо подумать, как бы встретиться всем вместе…

Когда пришли в цех, там стояли замначальника цеха, старший мастер и начальник ОТК. Все они втроём набросились на Геннадия, дескать, хорошо вам там сидеть в тепле и в чистоте в белом воротничке, вы бы здесь попробовали… В общем, обыкновенные нападки, чтобы пропустить брак. Я смотрю, Геннадий как-то сжался, а эти, не стесняясь в выражениях, нецензурщиной всё конструкторское сословие поливали. Вот, давай, подписывай, и всё. Есть такой конструкторский документ, по которому разрешается пропустить изделие с отступлением.