Моя свекровь - мымра! - Людмила Милевская

Кстати, она выбрала для себя розовые махровые сенполии. Амолодой человек, купивший для своей невесты фиолетовую малютку-Машеньку — онадавала имена всем своим цветам — долго не хотел отходить от прилавка, явностараясь произвести впечатление. Еле выпроводила его, уже начала сердиться,стыдливо и озабоченно поглядывая на дверь.

Впрочем, сегодня она весь день посматривала на дверь. Зачем?Будто ждала кого-то. Кого ей ждать? Она одна на всем белом свете. У нее нет ниблизких, ни родных, только подружки-сенполии.

И все же она ждала. Ждала, поглядывая из окна своегокрохотного магазинчика на двери метро.

Какая глупость!

Весь день высматривала и пропустила, пропустила его. В тотмомент, когда он вышел, она была занята постоянной покупательницей, симпатичнойстатной брюнеткой, страстной любительницей всего и в особенности фиалок. Наэтот раз брюнетка купила Светланок. Светланки очень, очень хороши! Маленькиебелые сенполии с серебристыми бархатными листочками. Просто чудо!

Пока она расхваливала брюнетке свой товар, из метро вышелвысокий красивый мужчина средних лет с густой шевелюрой, едва тронутой сединой.Все в нем было респектабельно: и строгий костюм, и прическа, и галстук. В рукахдорогой английский портфель. Такие мужчины ездят на “Мерседесах”, их нечастовстретишь в метро. Именно поэтому все обращали на мужчину внимание, некоторыеоглядывались ему вслед, он же был задумчив и не замечал вокруг ничего.

“Почему меня не встретили?” — гадал он, проходя мимоцветочного магазинчика и бросая равнодушный взгляд на юную продавщицу, бойкорасхваливающую свой живой товар разодетой брюнетке, весьма интересной даме.

На брюнетке он задержал на секунду взгляд и машинальноотметил, что бабенка совсем ничего, даже очень и очень, вполне и вполне…

Отметил и дальше пошел, решая свою загадку.

“Странно, — думал он, — странно, что меня не встретили.Опять помощники все перепутали. Да это и хорошо, — порадовался вдруг он. — Какнормальный человек поброжу по городу. Сто лет так не бродил. А мне здесь естьчто вспомнить”.

Он жадно глотнул городской воздух и сказал:

— Черт! Куда я спешу? Куда я все время спешу?

Проходившая мимо невзрачная женщина интеллигентноосведомилась:

— Простите, вы что-то спросили?

— Нет-нет, извините, я не вам, — смутился он, кланяясь ей имысленно отмечая: “Тетка — синий чулок, но я ей понравился”.

Игривое настроение охватило его. Он почувствовал свободу иподумал: “Эх, хорошо, что меня не встретили. Времени навалом, аж до завтрашнегоутра, даже до обеда. По городу поброжу, на девушек поглазею. Девушки здесьсумасшедше красивые! А какие здесь были денечки…”

Воспоминания нахлынули на него…

Хорошие воспоминания, но стало грустно.

“Совсем отвык от нормальных людей за этой кабинетной жизнью,— пригорюнился он. — Помнится, я бабником был, пламенел от любого девичьеговзгляда, волочился за каждой юбкой… — Он удивился: — Куда все это ушло?

Куда? В песок. Все в песок, вся жизнь туда. Работа-работа,обязанности-обязательства, интриги…

Забыл уже, что я мужик. Настоящие чувства грязью дорогойподменил. Все какие-то фифы крутятся возле меня, какие-то задаваки, кривляки,алчные все бабенки. И дружно чего-то хотят от меня, требуют, топают,шантажируют… И угрожают.

Давно я не видел баб настоящих, тех, которые не охотятся, аживут. Красиво живут: правильно, творчески, умно, со вкусом к тому, что имеют,без иждивенчества, без идиотской погони за яхтами, замками, “мерсами”.Настоящая женщина знает: замок хотеть — это пошло. Хотеть можно то, что возможнособою объять. Остальное — мораль рабовладельца, что преступно, низко и дико —из начала нашей эры эта мораль”.

Он окинул мысленным взором свою непростую судьбину иудручился: “Да-аа, оторвался я от простых людей и попал в такое говно!

А жизнь идет. Жизнь мимо проходит”.

В этот момент он вдруг ощутил, что его томит, томит какое-точувство, чем-то брезжит эмоция, откуда-то из глубины сознания исходиттаинственный интерес… Вот только к чему?

Он покопался в себе и обнаружил там много приятного, целыйпласт, но все это ощущения… Даже не так — остатки эмоций, а вот каких? Он незнал.

Начал вспоминать. Так в детстве бывало, когда играя сбольшим увлечением, вкусное что-то съедал. Про лакомство уж и забыл — и наязыке не осталось, а приятное впечатление сохранилось, испытываешь удовольствиеи не знаешь уже от чего.

Так бывало и позже, когда красивая девушка улыбку дарила. Еелицо давно из памяти стерлось, и не помнишь уже о ней самой, а настроение всехорошее…

Стоп! Девушка! Где я видел ее? Где?

В метро!

Нет, позже…

Что было позже?

Он оглянулся — от метро ушел не далеко. “Вернуться?Вернусь”.

Медленно побрел в обратную сторону, посматривая вокруг инапряженно пытаясь припомнить, отыскать эту мысль, что так растревожила.

Когда показался цветочный магазинчик, он встрепенулся: вотоно! Вот! Шаг стал шире. И в памяти брюнетка всплыла.

“Нет, не то”. Поморщился. “Совсем не то”.

Напротив магазинчика двери метро.

Он остановился, подумал: “Дальше глупо идти, я там не был”.

И все же пошел, побрел к магазинчику, остановился у самойвитрины, бессмысленно поглазел на цветы. И вдруг словно молнией ослепило: она!Продавщица фиалок! Тонкими гибкими пальцами достает с верхних полок горшки,встала на цыпочки, изогнулась, сама как прекрасный цветок. Лиана — стройна,высока, нежна.

“Вот оно что, — радостно он подумал. — Это она, та самаядевушка, из-за которой я настрадался мальчишкой. Да-да, это она. Смешно ловилаколенями мяч, любила грызть кончик косы своей пепельной и бегала, шлепая,босиком. По лужам! По лужам! И хохотала! Смех высокий и звонкий”.

Сердце бешено заколотилось.

“Успокойся, — сказал он себе, — Да, это она, та, что любилав дождь босиком бегать по лужам. Подол приподнимет и шлепает. И смеется. А смехзвонкий, тонкий — очень заразительный смех. Да, это она, ну и что?”

А вот что: душа ожила и восстала, а память просто взбесилась— за секунду одну пронеслось все, что было длинною в юность и казалось давнозабытым, похороненным под монументами побед и руинами поражений.

“Но как же я сразу ее не заметил? — удивленно подосадовалон. — Старею. Старею…”

И тут же порадовался: ”Но молодой еще глаз у меня. От меняодин глаз и остался. Мозгами все не то замечаю, фотографирую все какую-то чушь,ерунду, а глаз выхватил, выхватил нужное, выхватил и запомнил”.