Перри Мейсон. Дело об изъеденной молью норке. Дело об одинокой наследнице - Эрл Стенли Гарднер

— Она не вписывается в общую картину. Я не могу это точно выразить. У меня также появилась мысль, что Моррис Албург пытался ее выгородить.

— Согласен, — кивнул Дрейк. — Правда, Мэй, очевидно, не хочет обсуждать с тобой этот вопрос.

— Я уже и так слишком широко открыла свой большой рот, — вставила Мэй Нолан.

Мейсон не обратил на ее слова никакого внимания и снова обратился к Полу Дрейку:

— Конечно, я давно знаю Албурга, и если он благосклонно относился к Дикси Дайтон и осыпал милостями, то можно с уверенностью сказать, что она их заслужила — я имею в виду своим трудом. Я думаю, что после того, как ты раскопаешь, чем она раньше занималась, ты выяснишь, что ей приходилось работать официанткой в самых дорогих и модных ресторанах в стране. Албург знал об этом и…

Мэй Нолан громко расхохоталась, прервав тем самым речь Мейсона.

Адвокат повернулся к ней, в удивлении приподняв брови.

— Да, сыщик из вас никакой, — заметила она и махнула рукой перед лицом, словно отгоняла муху. — Эта девушка — официантка? Ха! Вашему другу Моррису Албургу приглянулось в ней что-то совсем из другого репертуара, уж точно не то, что она показывала в рабочее время.

— Плохо работала?

— Отвратительно.

— Я чего-то не понимаю, — сказал Мейсон. Он постарался придать голосу удивленный тон. — Ведь Албург — прекрасный бизнесмен. Я всегда ценил его деловые качества.

— Прекрасный бизнесмен? Деловые качества? — переспросила она. — С чего вы взяли? Возможно, они отлично проявляются, когда он наводит порядок на кухне или устанавливает такие цены на подаваемые блюда, чтобы не потерять ни цента, но выкиньте из головы идею о том, что его деловые качества проявляются в работе с официантками. Боже мой, мне приходилось видеть, как девчонкам удавалось обводить его вокруг пальца. Крутили им как хотели.

— Правда?

— Готова поставить свой последний доллар. Я работаю официанткой чуть ли не с рождения, мистер Мейсон, и мне еще ни разу не приходилось видеть владельца заведения, которому не могла бы навешать лапши на уши какая-нибудь смазливая шлюха.

— Вы пытаетесь сказать, что Моррис Албург руководствуется… — спросил Мейсон с недоверием в голосе.

— Чем он руководствуется? Наверное, вы плохо знаете Морриса Албурга. А эта Дикси над ним хорошо потрудилась.

— Не теряла времени?

— Насколько быстро она работала, я судить не могу, но то, что очень тщательно, — несомненно.

— Очевидно, она знала его раньше, — заметил Дрейк.

Мейсон покачал головой.

— Что вы качаете головой? — потребовала ответа Мэй Нолан. — Как вы можете об этом судить? Да, Моррис Албург знал ее… Когда она в первый раз вошла в ресторан, Албург пытался навести порядок. На него иногда находит. Требовал сделать «вот это», потом «еще вон то» и «добавить сюда», вдруг он внезапно поднял голову и увидел, что эта девушка направляется к нему. У него отвисла челюсть, глаза чуть не вылезли из орбит — словно он увидел привидение.

— Что он сказал? — поинтересовался Мейсон.

— Отступил на пару шагов назад, потом улыбнулся, по нему сразу становилось ясно, что он не представляет, что делать. Он протянул руку, направился к ней, и в этот момент Дикси устроила свой первый спектакль.

— Что вы имеете в виду?

— Она заговорила еще до того, как у него появилась возможность произнести хоть слово. «Вы хозяин этого заведения? — невинно спросила она. — Насколько я понимаю, вам требуется официантка, а я ищу работу».

— И что произошло?

— Моррис Албург взял себя в руки, выпрямился и ответил с достоинством: «Пожалуйста, пройдите в одну из кабинок в конце зала. Я присоединюсь к вам через несколько минут. Я сейчас даю указания своим официанткам, объясняю, как лучше работать. Сегодня вечером ожидается много посетителей. Выберите кабинку и подождите там».

— И она направилась в конец зала?

— Снисходительно улыбнулась нам и проследовала в самую дальнюю кабинку, — сообщила Мэй Нолан.

— А дальше?

— Моррис Албург присоединился к ней и… ну, в общем, они не выходили минут десять-пятнадцать.

— А потом?

— Он вернулся в зал и представил нам Дикси. Сказал, что нанял ее на работу официанткой.

— Это произошло неделю назад?

— Да, где-то так.

— И что было дальше?

Мэй говорила рассудительно, взвешивая слова.

— Ну, ей приходилось где-то обслуживать столики, но совсем недолго и явно не в дорогом ресторане. У нее не очень-то получалось. Она, например, слишком часто бегала в кухню, не знала, как соединить два заказа, чтобы вместо двух раз сходить один. Поэтому она здорово уставала. Как только мистер Албург замечал ее усталость, он отправлял посетителей за другие столики.

— Но таким образом она ведь теряла чаевые, не так ли? — сделал вывод Мейсон.

— Да, теряла и лишалась определенной доли работы, но я считаю, что Моррис Албург каким-то образом ей это компенсировал, потому что каждый раз, когда он рассаживал посетителей за другие столики, она ему благодарно улыбалась.

— А как к этому относились остальные девушки?

— О, нам, в общем-то, было все равно. Мы готовы брать дополнительную работу из-за чаевых, но нам очень не нравилось, что, когда в ресторане было мало посетителей и появлялся кто-то из постоянных клиентов, известный тем, что оставляет хорошие чаевые, Албург немедленно отправлял его за столик Дикси. Это неправильно. Если ты хозяин подобного заведения, то тебе следует справедливо организовывать работу. Хочешь иметь друзей — поддерживай с ними хорошие отношения вне работы. Нас не волнует, чем он занимается и с кем общается, если только он честен и справедлив по отношению к нам, официанткам.

— Вы обсуждали сложившееся положение между собой? — поинтересовался Мейсон.

— В общем, нет. Моррис не любит, если мы собираемся кучками. Если он замечает, что мы о чем-то разговариваем, то обязательно что-то придумает, чтобы разогнать нас в разные стороны. Поэтому мы не особенно-то общаемся друг с другом.

— Значит, вы не обсуждали это с другими девушками?

— Словами ничего не выражалось.

— Значит, здесь, не исключено, сработало ваше воображение?

— В чем?

— В том, что вы говорили мне о фаворитизме.

— Не будьте идиотом! — воскликнула она. — Я уже слишком долго живу на свете, чтобы разобраться, водит меня кто-то за нос или нет.

Мейсон достал бумажник, вынул из него хрустящую двадцатидолларовую купюру и протянул Мэй Нолан.

— Простите, мисс Нолан, что последнее время я не садился ни за один из ваших столиков. Возможно, вы примете это в качестве извинения и в счет чаевых, которые я обязательно оставил бы, если бы вы меня обслуживали.