Планета супербарона Кетсинга - Виталий Заяц

Приготовился сидеть до полного затекания рук и ног. Так, в общем-то, и получилось – тело затекло уже минут через пятнадцать. Чтобы совсем не превратиться в деревяшку, осторожно поднялся, заодно и проверил, как там с берегом – было подозрение, что ветер может поменяться незаметно и нести гордый парусник прочь от спасительной суши. Берег нашелся на том же месте. К сожалению, в точности на том же, нисколько не приблизился. Вок вздохнул, опустился на четвереньки, порадовался за свою ловкость – на этот раз обошлось без купания. Краем глаза заметил движение. Слева, почти под самой поверхностью, мелькнула ультрамариновая туша. Дельфин? Дружелюбный? Черта с два такое везение! Еще пожелайте, чтобы он к берегу плот толкал. Купаться совсем расхотелось. Зверюга или рыбина, про местную зоологию Вок осьминога порасспрашивать не сообразил, мелькнула опять, теперь проплыла в другом направлении. Заинтересовалась, гадина. Высунулась из воды, посмотрела одним глазом, дернула шеей и посмотрела другим. Плезиозавр? Хотя, может, здесь у самых обычных рыб шеи?

Выбросила вперед голову, впилась зубами в мачтовое дерево – Вок едва ногу отдернуть успел. Плавсредство подпрыгнуло, зверюга развернулась, ушла вниз. Тут же под водой возникла вторая тень, всплыла из глубины и тоже попыталась укусить плот. Или это первая, поди опознай их по отпечаткам зубов на деревяшке. Вода пошла неровными волнами – плезиозавров все-таки два, дерутся? Хорошо бы съели друг друга. Хотя нет, Вок вспомнил – на запах крови раненой акулы собирается множество ее родственников и знакомых, таких же любителей набивать желудки чем попало. Так что лучше не надо рвать товарищей на куски, орошая море кровью, Воку ведь защищаться нечем, взятое на изготовку весло вряд ли может идти в зачет. Вдруг рыбины выпрыгнули свечками из воды, закрутились, свиваясь. Ого, они не дерутся, это, скорее, брачными играми обозвать можно. Если юные влюбленные рухнут на плот, не спасет и то, что вкусом им дерево не понравилось.

Внезапно чудовища скрылись, море тут же разгладилось, будто и не резвились здесь туши метров по восемь, угрожая жизни единственного на планете землянина.

Нет, пока не единственного, вряд ли спрут успел отправить домой массовку. Вок решил надеяться, что водолазы наблюдают из-под воды, обеспечивают безопасность, так сказать. Рыб на себя отвлекают. Не очень в это верилось, но думать лучше позитивно. И позитивно поднять парус – до суши-то неделю, наверное, пилить.

От паруса толку оказалось мало. Поначалу. Но ближе к вечеру ветер усилился, поднялась мелкая волна, часа за четыре прибив плот к плоскому песчаному берегу. На пляже Вок оказался только в темноте, поблагодарив фортуну и, главное, осьминога за то, что местом крушения выбрали не район отвесных скал.

Ночь, первая ночь на свежем воздухе, обернулась воздухом несвежим. Ветер стих еще до того, как закончилась морская прогулка, а поднятые им волны подогнали к берегу не только плот, но и гниющий морской мусор. Попытка отойти подальше вглубь континента результатов не дала, сразу за пляжем начинались колючки, продираться через которые ночью не было никакой возможности.

– Да и к лицу ли это благородному графу? – процедил Вок сквозь зубы. Потом крикнул во весь голос: – Кто тут есть поблизости? Не к лицу благородному графу рассиживаться на песке!

Понял – кричит по-русски, и решил, что сидеть на песке графу все-таки к лицу. Не стоять же до рассвета, тем более что ноги от скрюченности на притворяющейся плотом мачте болели, как после марафона. Ощупав себя, Вок обнаружил мокрый носовой платок в кармане и короткий, почти церемониальный, меч у пояса. Ох – ведь он даже забыл об оружии, пока плавал и собирался сражаться с морскими чудищами. Вынул тонкое лезвие из ножен – вот как таким коротышкой отбиваться, если что? Не шпага, не сабля. Владеть такой штукой Вок не умел, даже не знал, как она называется. Обернулся к воде, вспомнил мореплавание и решил считать штуку кортиком.

Лежанку удалось организовать, вырыв горстью ямки под плечо и бедро, насыпав чуть песка под голову. Застелил «подушку» платком – все меньше мусора в волосах окажется, неизвестно, как в местном Средневековье с банями дела обстоят.

Заснуть не удалось ни на минуту – вонь лезла в нос, щипала глаза, хотелось завыть, вскочить и ломиться через колючки, размахивая кортиком, как мачете. Подальше от моря с его зверями и запахом разложения. Не вскочил, конечно, провалялся всю ночь, дыша ртом и пяля глаза в темноту. Как только небо посветлело, встал, огляделся. Ну ведь черт побери! Метрах в двадцати от лежанки море выбросило гниющую тушу. Догадался бы отойти чуть вдоль пляжа и ночевал бы не на скотомогильнике, нюхал бы не вонь, а… вонь, конечно, но в разы менее сильную.

Отошел, и действительно – появился запах не гнили, а нормального соленого моря. Сел на песок и сидел. То ли спал, то ли вспоминал. Приятное вспоминал, про детство и Севастополь.

В Севастополе Вок отдыхал после восьмого класса. Вместе с родителями, конечно. Не в самом городе, а на север от порта, в Учкуевке – поселке над песчаным пляжем. Частный сектор не был набит туристами, и компания подходящего возраста сложилась самая маленькая – парень Леха, на год старше, из Москвы, и Наташа, здешняя, севастопольская, отправленная из жаркого центра в ссылку к бабушке. Понятное дело – оба мальчишки влюбились и наперебой ухаживали за единственной дамой. Что о ней помнил Вок сейчас? Стройная, высокая, загорелая, с голубыми глазами и длинными светло-русыми волосами, иногда распущенными, иногда заплетенными в косу. Самая красивая, самая интересная девушка на свете.

Как проводили время? Море, ласты и маска, рыбы и мидии, огромные заросшие водорослями камни, подводные лабиринты. Разговоры о жизни и о судьбе, о случившемся здесь когда-то Крымском землетрясении и о гибели лежавшего где-то рядом линкора «Новороссийск».

В Крыму Вок провел месяц – кончился быстро, компания разъехалась, каждый обещал писать каждому. Так и было, в первые дни мейлы сыпались непрерывно. Потом… ну что же, другие дела, у Вока спорт, у Лехи… чем занимался Леха, Вок, честно говоря, не помнил. Наташа писала реже, зато очень лично, образно, иногда вставляя короткие стихи. Свои? Вок не знал и не задумывался, просто таял. А потом, кажется уже зимой, в телефонном разговоре с Лехой, слово за слово… Наташа слала обоим одни и те же письма, меняя имена – Володя, Леша. У них хватило ума не сообщать об открытии даме двух сердец, но переписка сама собой загнулась. Тогда было обидно, а сейчас, сейчас Вок улыбнулся – молодец девчонка, развлекалась в свое удовольствие, посмеивалась над влюбленными курортниками. Какая она сейчас? Стройная, голубоглазая, загорелая? Или бесформенная, с руками, оттянутыми кошелками? Не угадать. Хотя – голубоглазая, в этом можно не сомневаться.

По песку шагалось тяжеловато, да и неизвестно, докуда можно было дойти таким образом. Встреться скалы, или река, например, – преодолевать замучаешься. Причал показался, когда Вок уже изрядно устал и думал об остановке. Точнее – показались мостки и рядом небольшая лодка. По идее, к каждым мосткам должна вести дорога или тропинка. Не вела, ни в одном месте кусты не выглядели проходимыми. Вок сел отдохнуть, заодно и поразмышлять. Может, украсть лодку и грести в город? Весла здесь, столкнуть в воду удастся и в одиночку – дощатая плоскодонка впечатляла очевидной хлипкостью, только верхний брус поражал своей неуместной массивностью. Зачем такой? Рыболовные снасти привязывать? Вок пригляделся – на дереве тут и там имелись треугольные вмятины. Следы зубов? Как те, что плезиозавр оставил вчера на остатках мачты? Возвращаться к обломкам и сравнивать Вок не собирался, по-любому в новое плавание отправляться расхотелось, раз зверюги здесь каждое судно на зуб пробуют.