Ритуал последней брачной ночи - Виктория Платова

Ключ оказался на месте.

Я вставила его в замочную скважину и открыла дверь начердак.

К крошечному слуховому окну вел узкий проход: часть чердакабыла перегорожена стеной, за которой располагался второй этаж двухуровневойквартиры Стаса. Год назад он дал на лапу кому-то из районной администрации,чтобы ему позволили перенести коммуникации, выдолбить трухлявую чердачнуюначинку и расширить свои владения.

…Чтобы выбраться на крышу, мне пришлось снять туфли иобматерить никчемного двойника платья Аллы Кодриной. Мало того, что такаямодель никогда не шла мне и мешала передвижению — она, именно она сыграла рольприманки для Олева Киви. Она ввергнула меня в несчастье. Раскаленные листыжелеза жгли мне пятки, но я не чувствовала боли: Стас Дремов должен за всеответить.

Или все мне объяснить.

Добравшись до его первого мансардного окна, я заглянулавовнутрь: дохлый номер — весь обзор перекрывала гребаная, не на шуткуразросшаяся финиковая пальма. Оставалось еще одно окно. Но если вторая пальмапоказывает те же темпы роста — плохи мои дела.

Со вторым окном мне повезло больше: оно находилось прямо надкроватью Стаса. Пьяная страсть к звездам взяла верх над трезвой страстью кфлоре. Ура, olgu tervi-tatud [14] детские мечты, как сказала быАнне Раамат, звезда эстонского любительского порно…

Стас лежал на кровати, широко раскинув руки — в своейлюбимой позе пресыщенного шейха. Я принялась стучать каблуком туфли по стеклу,привлекая к себе внимание, но он даже не пошевелился. Только Старый Тоомас,ходивший по кровати, поднял голову и захлопал линялыми крыльями. Я сложилаладони лодочкой, спасаясь от прямого солнца, и приблизила лицо к стеклу: теперьсолнечный свет не мешал мне, и я смогла рассмотреть комнату.

И Старого Тоомаса.

И Стаса.

Старый Тоомас отклячил хвост и нагадил прямо на простыню. НоСтас не согнал неряху с кровати. Он и не мог этого сделать… Он тоже был мертв!

Мертв, как Олев Киви.

Мертв. Убит.

Так же, как виолончелист.

Вся голова в крови.

На секунду мне показалось, что я схожу с ума, что я сновавернулась в гостиницу, из которой с трудом выбралась сорок минут назад. Но этобыла не гостиница, это была квартира Стаса! Я нависала над ней, вцепившисьпобелевшими пальцами в раму, с бесполезными туфлями в руках, с бесполезнойсумочкой, с бесполезной жизнью.

Комната Стаса завертелась перед моими глазами, кровь напростынях сложилась в контуры острова Сааремаа — именно туда пригласил меняСтас в первое лето нашего знакомства. Пригласил и предложил работать на себя.На Сааремаа мы так и не поехали, но предложение Стаса я приняла. И вот теперьон мертв. И у меня больше нет работодателя. И лучшее, на что я могурассчитывать после побега из гостиницы, — это пошивочный цех вкакой-нибудь женской колонии. От безысходности ситуации я застонала. Еще вчеравечером я была относительно свободна и относительно счастлива.

Кажется, я отрубилась.

А когда пришла в себя — тело Стасевича по-прежнему парилоподо мной. Мое же собственное тело, распятое на стекле, отбрасывало причудливуютень на кровать. И, по странному, почти мистическому совпадению, контуры тенипочти совпадали с той позой, в которой лежал Стас. «Он потянет за собой и меня,потянет и меня», — билось в моих висках.

Я сползла со стекла и на четвереньках добралась дочердачного окошка. Вон отсюда. Теперь ты можешь надеяться только на себя.

Выбравшись на площадку, я отряхнула платье и надела туфли.И, стараясь удержать в груди бешено колотящееся сердце, направилась к лифту. Ав следующую минуту… Я даже не успела сообразить, что происходит, когда дверцылифта распахнулись, и из них выплыла Вера Константиновна.

Вера Константиновна, вечная Стасова домработница, стараясука, ненавидевшая всех женщин моложе тридцати пяти.

— Здравствуйте, — прошептала я заплетающимсяязыком.

— Сам-то дома? — спросила она только для того,чтобы что-то спросить

— Н-не знаю… Я… Я до него не дозвонилась.

Лицо Веры Константиновны исказила гримаса: «Знаем мы, как тыне дозвонилась, знаем мы, за какой шнурок от звонка ты дергала».

— А чего такая бледная? — не отвязывалась от менястаруха.

— Неважно себя чувствую…

«Знаем мы, как ты неважно себя чувствуешь, меньше нужно помужикам таскаться!»

— Может, зайдешь? — она посмотрела на меняиспытующе.

Я вздрогнула и уронила сумку. К счастью, она не раскрылась.

— Поеду, пожалуй, — я уже держалась за створкилифта.

— Привет-то передать?

— Кому?!

— Станиславу. Да что с тобой?

Меньше всего Станиславу нужны были сейчас мои приветы. Равнокак и финиковые пальмы, попугай Старый Тоомас, домработница, кабинет в офисе, переговоры,контракты, бритва «Жиллетт» и баночное пиво. Я нажала кнопку первого этажа, илифт пошел вниз. Давай же, давай!.. На то, чтобы обнаружить труп, уйдет минутыдве от силы. Еще минуту накидываем на выход из шокового состояния (дольше он узакаленной советской действительностью Веры Константиновны вряд ли продлится),еще минуту — на набор магических цифр «02»… Потом она сообразит, что к чему,бросится вниз и…

Я должна убраться до того, как Вера Константиновна вспомнито моем существовании.

Коротко кивнув бабе Любе, я прорвалась на улицу и сразу жетормознула битый «жигуленок». Черт возьми, второй раз за сегодняшний день мнеприходится уносить ноги.

«Жигуленок» выбросил меня у станции метро «ПлощадьМужества», прозванной нашей со Стасом общей подругой Кайе «Площадьюмужеложства». Теперь в подземку — и до «Академической». Домой. Мне нужно время,чтобы во всем разобраться и решить, что же мне делать дальше.

Остаток пути я самым банальным образом проплакала, я струдом подавляла в себе желание не упасть на пол вагона и не забиться впадучей. Два раза меня пробовали утешить пенсионерки, четыре — молодые людисамых разных калибров и расцветок. Они же предлагали мне: адмиралтейскоебочковое, токайское коллекционное, прокатиться на лодке в ЦПКиО, переспать, посетитьгей-клуб и сауну. Еще вчера (о, господи, только вчера!) я рассмотрела бы этипредложения в порядке поступления. Но сегодня… Сегодня я даже не знала, гдеменя застанет огрызок белой ночи…

Никакого патруля у моего подъезда не было, да и снайперов накрыше тоже. Я взлетела к себе на шестой этаж и сразу же включила телевизор.Через полчаса должны начаться местные новости. Наверняка убийство Олева Кивипопадет в них (бедная я, бедная!). А пока нужно прекратить истерику, попытатьсявзять себя в руки и спокойно обдумать ситуацию.