Пиратская доля - Милена Вин

Нет, он был не способен вынести этот невинный, наполненный страстью жест. Без лишних сомнений обвил ее талию, плотнее прижал к себе и впился в ее мягкие соблазнительные губы жадным, требовательным поцелуем. Клэр сначала замерла в кольце его рук, как громом пораженная, а затем обмякла, позволяя ему продолжать.

Пылкий, опьяняющий поцелуй медленно перерос в нежный, чувственный, такой трепетный. Жак обхватил лицо девушки руками, снова и снова касаясь ее невинных, сладких, манящих уст. Он почувствовал, как его обдало жаром, когда ее нежные руки медленно переместились с его талии на грудь и замерли у завязок. Черт бы побрал эту женщину…

Вопреки своему жгучему желанию капитан медленно отстранился от лица Клэр и заглянул в ее выразительные, доверчивые глаза. Взгляд у нее был вопросительный и в то же время умоляющий.

– Нам лучше остановиться, миледи, – сдавленным шепотом сказал Жак и сразу заметил, как Клэр напряглась от его слов. – Сейчас вы невероятно желанная… – продолжил он так же тихо, поглаживая пальцами ее щеку. – И оттого я понимаю, что теряю над собой контроль. У меня нет желания пользоваться здесь и сейчас вашей слабостью. Было бы приятнее быть с вами, когда вы действительно этого захотите. Но сейчас вы ищете только утешения.

Клэр молчала. Капитан не мог понять, что она чувствовала в этот момент – оскорбилась или, напротив, была ему благодарна, но в глазах ее читалось столько боли и тоски, что его сердце больно сжалось в груди.

– Я хочу поступить правильно. Единственный раз поступить по-джентльменски, несмотря на свою пиратскую сущность. – Мужчина наклонился к лицу девушки и запечатлел на ее лбу легкий поцелуй. Он заметил, что она прикрыла глаза, словно наслаждаясь этим теплым, успокоительным жестом, а затем тихо добавил: – Идемте обратно, миледи. Не будем больше тревожить призраков своим присутствием.

После первого дня в поселении моя жизнь кардинально изменилась. Ранним утром ко мне зашла Жаннет, принесла еду, немного поговорила со мной о всякой чепухе вроде жаркой погоды, жизни в джунглях, невыносимой духоте и о том, как тяжело порой работать в такую жарищу. И дернул же меня черт сказать ей тогда, что мне совсем не хочется круглыми сутками сидеть в домике… После моих слов она прямо засияла, так обрадовалась, что у девушек появится лишняя пара рук, и, даже не спросив моего мнения, увлекла меня в ежедневную рутинную работу.

Следующие семь дней прошли в постоянном движении. Я просыпалась рано утром, конечно, не по своей воле – в мое логово буквально влетала Жаннет, вытаскивала меня с мягкой, теплой постели и тащила за собой в джунгли. Вместе с ней и еще несколькими девушками из поселения мы собирали фрукты в лесу и какие-то травы, над которыми Жаннет потом колдовала в своей мастерской. Оказалось, что она была искусным лекарем. Когда мы оставались наедине, она не упускала возможности рассказать о свойствах того или иного цветочка. Было скучно, но я терпеливо слушала ее. В такие моменты Жаннет казалась мне совершенно другим человеком – такой свободной, веселой, энергичной.

Помимо сбора фруктов и ягод я помогала девушкам на кухне, штопала мужскую одежду, доила коз, убиралась в загонах для лошадей. Поначалу мне казалось, что они просто издеваются надо мной, сваливают на меня самую сложную работу, а сами тихонечко посмеиваются в сторонке. Но на самом деле такими гадостями здесь никто не промышлял; все они старательно работали и распределяли обязанности поровну. Я даже устыдилась своих мыслей, ведь все эти женщины были невероятно дружны и относились ко мне хорошо. Они не обращали внимания на мой статус в обществе, возможно, некоторые вообще о нем не знали. Здесь все были равны.

Под конец таких дней я была жутко уставшая, с трудом добиралась до своего домика и порой не могла подняться на второй этаж, где стояла кровать. Так и засыпала на диванчике, свернувшись калачиком. И с восходом солнца все повторялось.

Я не привыкла к такой жизни – раньше я вела себя беззаботно, меня не беспокоило, что моя кровать останется незаправленной, ведь у меня были люди, которые за всем этим следили. Ни разу в жизни я не готовила и тем более не доила коз. Девушек, конечно, очень веселили мои старания, но они всегда приходили мне на помощь. За эту неделю я многому здесь научилась. Простым бытовым вещам, которым меня некому было научить – папа не позволял своей единственной дочке марать ручки, поэтому у нас всегда было много слуг, а маме не удалось пожить чуть дольше, чтобы научить меня чему-то действительно полезному.

С капитаном после случая в кабинете отца мы пересекались редко. Не знаю, делал ли он это специально или действительно был занят, но мне было намного легче без его постоянного присутствия. Мы виделись всего пару раз за эту неделю. Иногда утром, когда он уходил с другими мужчинами на охоту или в Кингстон по своим личным делам, а иногда вечером в общем бараке, где многие собирались, чтобы отужинать, отдохнуть и посмеяться.

Но каждый раз, когда нам удавалось случайно увидеться, я не могла долго выдержать его пристальный взгляд. Мне до сих пор было стыдно за свое поведение в доме отца, и я не могла унять волнения, вспоминая тот пылкий, жаркий поцелуй. Сердце начинало стучать быстро и сильно, а щеки пылали неуместным румянцем.

Капитан был прав – в тот момент я искала только утешения. Было слишком больно смотреть на портреты родителей, осознавать, что их больше нет, и я не могла сдержать горьких слез. Тогда мне было очень холодно и одиноко, но стоило капитану стиснуть меня в своих объятиях, как стало так тепло, уютно и приятно. Меньше всего я ожидала, что он постарается успокоить меня. Но у него это получилось. Ему удалось утихомирить мою боль, сгладить все острые углы, пронзающие мое сердце насквозь. Настолько умело он это сделал, что я совершенно потеряла голову, забывшись в его нежных объятиях и ощутив на своих губах теплые мужские губы. После этого мне, конечно, было невероятно стыдно, словно за этим наблюдали посторонние люди, но я понимала, что тот поцелуй всколыхнул все внутри меня и помог новым для меня чувствам вырасти еще больше. Это возбуждало и пугало одновременно – я не знала, к чему это все приведет.

Порой я замечала, как капитан наблюдает за мной. Наблюдает за тем, как я работаю – шью, убираюсь в загонах или разделываю тушу. Пристально, внимательно, что я даже не могла сконцентрироваться на деле.

И сейчас он делал то же самое. Мы сидели с шестью девушками на большом бревне у потушенного костра и перебирали собранные фрукты. Но в этот раз капитан, по правде говоря, не стал меня долго мучить и, когда из одноэтажного барака выскочил его сын, отправился вместе с ним в джунгли. Я следила за ними, пока они не скрылись за густой зеленой растительностью, а затем тяжко вздохнула.

Было жарко. Яркое солнце нещадно пекло мне и в голову, и в грудь, и в спину. Горячий воздух тихонько струился под его раскаленными лучами; ветра и в помине не было. Такая погода быстро выматывала, и я даже не решалась надевать свои любимые платья; все ходила в одежде, которую мне принесла тогда Жаннет, только жилет снимала, оставаясь в рубахе, штанах и сапогах.