Савитри - Ауробиндо

великие Боги огородили их лагерь в Пространстве.

Кто бы ты ни была за своей человеческой маской,

Даже если ты — миров Мать

И бросаешь свое требование царствам Случая,

Космический Закон более велик, чем твоя воля,

Даже сам Бог повинуется Законам, им созданным:

Закон действует и никогда отменен быть не может,

Личность — на море Времени лишь пузырек.

Предвестница более великой Правды грядущей,

Твоя душа — своего более свободного Закона создательница,

Хвалящаяся Силой за нею, на которую она опирается,

Светом свыше, которого никто кроме тебя не видел,

Ты требуешь победы Правды первых плодов.

Но что есть Правда и кто может найти ее форму

Среди обманчивых образов чувства,

Среди толп гостей разума

И темных неопределенностей мира,

Населенного неуверенностями Мысли?

Ибо где есть Правда, и когда была ее поступь слышна

Среди нескончаемого шума базара Времени,

Который голос ее среди тысячи криков,

Что пересекают слушающий мозг и душу обманывают?

Или Правда — это высокое, но звездное имя

Или неясное и великолепное слово, которым мысль человека

Санкционирует и освящает выбор своей природы,

Желание сердца, надевающее знание как свое платье,

Идея взлелеянная, избранная среди избранных,

Фаворит мысли среди детей сумерек,

Который, высокоголосый, наполняет игровые площадки ума

Или заселяет свои дортуары в младенческом сне?

Все здесь висит между да Бога и нет,

Две Силы реальны, но друг для друга неправильны,

Два супруга, звезды в лунной ночи ума,

Что клонятся к двум противоположным сторонам горизонта,

Белая голова и черный хвост мистического селезня,

Быстрые и хромые ноги, мощные крылья и сломанные,

Тело неуверенного мира поддерживающие,

Великий сюрреальный дракон в небесах.

Слишком в большой опасности должна жить твоя высокая и гордая правда,

Пойманная в смертную малость Материи.

Все в этом мире есть правда, и все — ложь:

Его мысли в вечный шифр бегут,

Его дела разбухают в круглую нулевую сумму Времени.

Так, человек — бог и, одновременно, животное,

Несоизмеримая загадка, что создана Богом,

Форму Божества внутри освободить неспособная,

Существо меньшее, чем он сам и, в то же время, нечто большее,

Стремящееся животное, в тщету ввергнутый бог,

И не зверь, и не божество, человек,

Но человек, привязанный к земному труду, старается его превзойти,

Поднимаясь по ступенькам Бога к вещам более высоким.

Объекты есть кажимость, и никто не знает их правды,

Идеи — это предположения бога невежественного.

Нет дома у Истины в земной иррациональной груди:

И, все же, жизнь без рассудка есть клубок грез,

Но рассудок покоится над смутной пучиной

И стоит на планке сомнения.

Вечная истина со смертными людьми не живет.

Или, если она живет внутри твоего смертного сердца,

Покажи мне живой Истины тело

Или обрисуй мне черты ее лика,

Чтобы я тоже мог повиноваться и служить ей.

Тогда я отдам тебе назад твоего Сатьявана.

Но только факты здесь есть и Закон с его стальными границами.

Я знаю ту правду, что мертв Сатьяван

И даже твоя сладость привлечь его обратно не сможет.

Нет магической Правды, что оживила бы мертвого,

Нет такой силы земли, что могла б отменить некогда сделанное,

Нет радости сердца, что могла б, пережив смерть, продолжаться,

Нет блаженства, что убедило б снова жить прошлое.

Одна лишь Жизнь немую Пустоту может скрасить

И наполнить мыслью бессодержательность Времени.

Оставь тогда своего мертвеца и живи, о Савитри".

Женщина ответила Тени могучей,

И когда она говорила, смертность исчезла;

Ее Богиня сама в ее глазах стала зрима,

На ее лик лег свет, греза небес:

"О Смерть, ты тоже есть Бог, но, однако, не Он,

А лишь его собственная темная тень на дороге его,

Когда, оставляя Ночь, он начинает Путь вверх

И тянет за собой свою несознательную Силу цепляющуюся.

Ты — бессознательный и темный лик Бога,

Его Неведения знак нераскаявшийся,

Ребенок родной обширного и темного лона Неведения,

Зловещий запор на бессмертии Бога.

Все противоположности есть лица Бога аспекты.

И Много — это неисчислимый Один,

Один несет в своей груди множество;

Он — Имперсональный, непостижимый, единственный,

Он — одна бесконечная Персона, свой Мир видящая;

Тишина несет великую печать бессловесную Вечного,

Его свет вдохновляет вечное Слово,

Он — глубина Неподвижного и молчание бессмертное,

Чей белый не имеющий признаков пустой покой отрицающий,

И, в то же время, стоит Сам творящий, всемогущий Господь,

И наблюдает исполняемую формами Богов свою волю

И желание, что подгоняет полусознательного человека,

И сопротивляющуюся незрячую Ночь.

Эти широкие божественные крайности, эти противоположные силы

Есть тела Бога правая и левая стороны;

Существование сбалансировано между двумя руками могучими,

Лицом к лицу стоят разум и пучины неразрешимые Мысли.

Тьма внизу, бездонный Свет наверху

Соединены в Свете, но, разделенные разлучающим Разумом,

Противниками стоят лицом к лицу неразлучными,

Двумя противоположностями, для его великой Мировой задачи нужными,

Двумя полюсами, чьи течения Силу Мира необъятную будят.

В огромной тайне его Самости,

Размышляя с ровными крыльями над миром,

Он есть оба в одном, безначальный, бесконечный:

Превосходя оба, вступает он в Абсолют.

Его существо есть мистерия за пределами разума,

Его пути сбивают с толку неведение смертное;

Конечное, в своих маленьких частях огороженное,

Изумленное, не доверяет дерзости Бога,

Который смеет быть непридуманным Всем

И видеть и действовать, как может один Бесконечный.

Против человеческого разума в этом его преступление;

Будучи вовеки непознаваемым знаем,

Он является всем и, в то же время, превосходит мистическое целое,

Абсолютный, он в относительном мире Времени селится,

Всезнающий, вечный, родится к страданию,

Всемогущий, играет с Судьбою и Случаем,

Дух, но притом Пустота и Материя,

Неограничиваемый, вне пределов формы и имени,

Живет внутри тела, один и всевышний,

Является животным, божеством, человеком:

Спокойное, глубокое море, он смеется в катящихся волнах:

Универсальный, он — это все, трансцендентальный — никто.

По справедливости человека — это его преступление космическое,

Всемогущий, живет за пределами зла и добра,

Оставляя добро на его судьбу в мире жестоком

И зло на этой огромной сцене царить.

Всякое противостояние, спор и шанс кажутся,

Бесцельным трудом, но лишь для ограниченного чувства,

Для глаз, что видят часть и упускают целое;

Люди изучают поверхность, глубины отвергают их поиск:

Гибридная мистерия предстает взгляду

Или обескураживающее убогое чудо.

Но все же, в непреклонном самомнении Несознания точного,

В случайной ошибке Неведения мира

Есть план, Ум скрытый проглядывает.

Есть цель в каждой запинке, в каждом падении;

Развалившаяся полная беззаботность Природы есть поза,

Вперед шаг какой-то готовящая, результат какой-то глубокий.

Изобретательные ноты вставлены в мотивированную партитуру,

Миллионы диссонансов усеивают гармоничную тему