Фан-клуб - Ирвин Уоллес

Шивли фыркнул.

— Иисус, да может ли кто-нибудь разговаривать со столь наивным и глупым парнем, как ты, Лео? Как, по-твоему, мы допрашивали пленных во Вьетнаме? Как ты думаешь, почему моих друзей из Техаса или Лос-Анджелеса, которых застукали за торговлю наркотиками или другие штучки, легавым удавалось расколоть? Я даю тебе представление о джентльменской части такого допроса, Лео. Не полную правду, потому что, уверен, у тебя не хватит пороху узнать остальное. Но что бы ты сделал, если бы они начали сдирать тебе ногти с пальцев? Или стукнули по яйцам разков десять подряд? Или тушили окурки о твою кожу? Ты скажешь очень многое. Ты запоешь. Ты будешь болтать. И наболтаешь о многом. И обязательно назовешь наши имена и фамилии — мистера Говарда Йоста, мистера Адама Мэлона, мистера Кайла Т. Шивли. А затем они придут за нами и пришьют похищение, изнасилование, вымогательство. И никто из нас никогда больше не увидит дневного света.

Бруннер начал покрываться потом.

— Этого никогда не случится, никогда, — клялся он. — Даже если она расскажет, то я ни за что не признаюсь. Скорее умру, чем назову ваши фамилии.

Шивли проворчал в ответ на это:

— Хорошо, будем надеяться на то, что, может быть, ты и не заговоришь. Но будем ссылаться на это как на «может быть». Никогда не знаешь, как поведешь себя, пока копы не наложат на тебя лапы. Но я говорю не об этом. Дело не в тебе, Лео, не в том, расскажешь ты или нет. То, что скажет она, — вот что имеет значение. Если она не сможет заговорить, у нас не будет никаких проблем. Тогда и ты будешь в безопасности. Гови и Адам тоже будут в безопасности. Если она никогда не назовет полиции твою фамилию, мы все окажемся в безопасности, все будем богаты и прекрасно устроены. Теперь до тебя все дошло?

— Н-нет, — поежился Бруннер, — не уверен, что понял, о чем ты говоришь.

— Скажи прямо, — посоветовал Йост.

Шивли продолжил с победным видом и более спокойно:

— Мы в этом деле повязаны все вместе, и ты лучше слушай, что говорит тебе твой друг Шив. Я отбыл свою каторгу во Вьетнаме, понимаешь ли, и узнал многое из науки выживания, и тебе лучше будет, если ты мне поверишь. Мы никогда никому не доверяли — я подразумеваю, никому живому в возрасте от семи до семидесяти лет. Не доверяли никому, даже если только подозревали, что человек знает о чем-то, что ему знать не положено, и что могло бы навлечь на нас беду. Мы просто выпускали ему мозги, понимаешь, и после этого не было никого, кто бы проговорился и загнал нас в западню. — Он помолчал, подчеркивая этим значение сказанного. — Такая же ситуация имеется и у нас. Зона сражений. Это значит — Шэрон или мы. Поэтому я пытаюсь как можно тактичнее воззвать к вашему здравому смыслу — после того как она напишет это письмо, нам нужно избавиться от нее. Щелкнешь пальцами — и ее нет. Избавимся от нее, и сразу исчезнут все наши проблемы. Вот так обстоят наши дела, мальчики.

— Нет! — Бруннер был в полном отчаянии. — Ведь ты так не думаешь на самом деле, Кайл? Ты, ты пошутил над нами…

— Мистер Бруннер. Я вовсе не шучу. Или она, или мы.

— Нет, это не по мне. Хладнокровное убийство? Ты, наверное, лишился рассудка. Нет, я никогда не пойду на это. — Он весь посерел от ужаса. — Участие в похищении, затем в изнасиловании, затем в вымогательстве — эти преступления и так всегда будут на нашей совести.

Мэлон был слишком испуган происходящим, чтобы открыть рот, но чувствовал, что наступил момент, когда надо высказать свое мнение.

— Я с Лео, на всю тысячу процентов. Выкуп — это предел. Убийство исключено. Попадем мы в беду или нет, я не хочу крови.

Шивли с вызовом посмотрел на него, затем обратился к Йосту:

— Ты — более практичный человек, чем наши друзья, Гови. Что скажешь на это ты?

Йост явно нервничал.

— Конечно, я понимаю твою точку зрения, Шив. Мы оказались в весьма неприятном положении. Но, честно говоря, взвесив все «за» и «против», я должен встать на сторону Лео и Адама. Не думаю, что так уж необходимо убивать ее. Во-первых, это самое тяжкое преступление… Во-вторых, она может понадобиться нам. Я вот что имею в виду: если что-то пойдет не так после того как получим выкуп, она все равно останется в заложницах и это защитит нас.

— Как только мы освободим ее, у нас земля начнет гореть под ногами. И все это — из-за Лео.

— Я обдумываю, что может случиться после этого, — сказал Йост. — Предположим, мы получим выкуп, но обнаружим, что за нами следят или еще что-нибудь в таком духе. Что ж, до тех пор пока будем держать ее живой, мы в безопасности. Даже если мы снова вынуждены будем скрываться вместе с ней или поступим каким-либо другим образом в ее отношении.

— Не вижу в этом никакого смысла, — упрямо стоял на своем Шивли. — Покуда она жива, она может выдать Бруннера. И, хочет он этого или нет, сможет навести на нас представителей закона.

— Ладно, если дело дойдет до такого положения, существуют два других, менее опасных решения вопроса, — сказал Йост.

Мэлон подумал, что, очевидно, Йост делает все возможные усилия, чтобы примирить всех и прийти к приемлемому компромиссу.

Йост продолжал:

— Так как она знает фамилию только Лео и ей неизвестны наши, мы можем пригрозить ей, прежде чем отпустим на свободу. По-настоящему напугать ее. Сказать, что мы по очереди тоже будем следить за ней. А если она все же обратится в полицию и выдаст Лео, мы придем и схватим ее. Укроемся и будем ждать, пока сможем поймать. Это может заставить ее молчать.

— Нет, даже я не верю в это, почему же она должна поверить в такой бред?

— Хорошо, положим, ты прав. Тогда выслушай мою вторую идею. Эта точно сработает. Если все же ситуация действительно окажется такой (не думаю, что это произойдет, но все же), мы сможем отправить Лео за границу. Пусть он остается там до тех пор, пока в предсказуемом будущем здесь обстановка не нормализуется и инцидент не забудется.

— Полиция схватит его прежде, чем он взойдет на борт самолета или корабля.

— Этого не случится, если он уедет до того, как мы освободим Шэрон.

Шивли раздумывал над последним уточнением Йоста.

— А что ты думаешь о выдаче преступника другой страной?

Мэлон воспользовался возможностью укрепить эту альтернативу:

— Ганза. Он ведь и так хотел съездить в Ганзу. Никто никогда не узнает, что он находится там.

— Или Алжир, или Ливан, — добавил Йост.

До этого момента, подобно зрителю на теннисном матче, Бруннер по очереди смотрел то на Шивли, то на Йоста, слишком завороженный продолжительным обменом мячом между ними, чтобы осознать, что мячом является он сам.

Обмен ударами закончился. До Лео наконец дошло, что он не зритель, а участник игры, участник, к которому теперь обращался Шивли.

— Ну что ж, думаю, такое может сработать. Если мы сможем устранить тебя с пути, Лео, то у нас не будет необходимости избавляться от этой шлюхи. Ты должен быть готов вылететь с аэродрома в пятницу.