Триллион долларов. В погоне за мечтой - Андреас Эшбах

– Понятно? – спросила Урсула, переведя ему содержание четко отпечатанного листка. – Каждый житель Фуггерии с тех пор обязан исполнять две вещи. Во-первых, вносить годовую плату за квартиру в размере одного гульдена. Это и в те времена был скорее символический взнос, а сегодня они платят одну марку семьдесят два пфеннига, просто смехотворная сумма, на которую не купишь и буханки хлеба. Во-вторых – и это как раз то, что я хотела тебе показать, – каждый житель Фуггерии обязан ежедневно молиться за души основателей. Это договорное обязательство, и оно отнюдь не шуточное. В грамоте фонда строго определены вид и состав молитвы: Отче наш, молитва Богородице, Символ веры, Слава Отцу и Сыну и Святому духу. И церковь построена специально для этой цели.

Джон задумчиво разглядывал узкие церковные окна и пытался понять, что могло побудить Якоба Фуггера к такому предписанию.

– Много, однако ж, ходатайств за его душу было произнесено за пятьсот-то лет, а?

– Еще бы. Сомневаюсь, чтобы за чью-нибудь душу молились больше, чем за Якоба Фуггера и его братьев.

Джон был подавлен этим представлением.

– Странно, да? Что же такого он натворил, что ему потребовалось столько молитв за спасение его души?

– Не думаю, что им двигало это, – сказала Урсула. – Скорее всего, он и в религиозных вопросах мыслил как купец. Если одна молитва за тебя – хорошо, то много – лучше. И он нашел путь – и при жизни, и в смерти – получить того, что хотел, больше, чем любой другой. Якоб Фуггер хотел и на небе быть богатым человеком, все очень просто.

К вечеру этого трудного дня у Джона появилось чувство, что Фуггеры и до сих пор вездесущи в Аугсбурге. Они поднимались на башню, обходили исторические переулки и фрагменты городских стен, были в Золотом Зале ратуши, где в смежном помещении была устроена выставка, информирующая о невероятных размерах экономической империи, которую Фуггеры выстроили по всему миру, вплоть до только что открытой тогда Южной Америки. Они осмотрели бывший центральный штаб концерна, те самые дома Фуггера на Максимилиан-штрассе, мимо которых они уже проходили утром и вблизи которых завтракали. Теперь в них размещались Банк Фуггеров и роскошный отель, войти в который Джону показалось рискованным; переночевали они в другом, более скромном отеле, где никому не нужно было показывать паспорт и где они могли записать себя как Джон и Урсула Фален.

Когда Урсула еще раз выходила, чтобы позвонить своим родителям – для верности она звонила не из отеля, а из телефонной будки в безопасном отдалении, – Джон лежал в постели, смотрел в потолок и пытался навести порядок в хаосе своих мыслей, которые гудели в его голове, словно рой растревоженных пчел. Смерть патрона, не поколебленного в его вере в пророчество. Открытие, что деньги не увеличиваются и что он на самом деле никакой не спаситель, а величайший кровопийца человечества. Вторая часть статьи Лоренцо… Правда ли то, что написал его двоюродный брат? Могло ли быть так, что шестнадцатилетний юноша открыл то, что до сих пор ускользало от ученых экономистов, даже от лауреатов Нобелевской премии? Это казалось ему невероятным. Хотя статья показалась ему убедительной, ясной и логичной… Надо бы у кого-нибудь спросить, когда он вернется в Лондон. Какого-нибудь специалиста. Пола Зигеля, может быть. Он-то знает.

Он посмотрел на часы. Где же Урсула? Ну, раз уж он пошевелился, то можно и встать, и подойти к окну. Вся улица светилась яркой световой рекламой, и про половину надписей он знал, что это фирмы, полностью или частично принадлежащие Fontanelli Enterprises. Даже этот отель принадлежал к сети, в которой у него было тридцать процентов. Часть тех денег, которые он заплатил за две эти комнатки, через несколько этапов вернется к нему. То же самое и с черным платьем, которое он купил Урсуле. Все шло к тому, что в один прекрасный день ему будет принадлежать все, и тогда ему больше вообще не придется тратить деньги.

Тут он увидел, как Урсула возвращается, между припаркованных машин, сквозь сутолоку прохожих, и опустил штору. Он все еще не понимал, что с ними произошло, но надо ли это понимать? Он знал только, что чувствует себя в ее присутствии счастливым и что как только видит ее, все остальное отодвигается на второй план.

Может, сделать так, как она предложила? Деньги просто раздать – на небольшие, осмысленные проекты. Маленькие рефрижераторы для Филиппин и тому подобное. Акупунктурное лечение и оздоровление планеты. В этом он мог бы провести остаток своей жизни, и это была бы хорошая, приносящая удовлетворение жизнь. Покончить со всей этой безумной роскошью, со всем этим кичливым богатством и спесью. Неважно, действительно ли Якоб Фуггер был его предком или нет, он продолжит его дело там, где Фуггер остановился со строительством соцгородка. Он будет помогать людям, а будущее пусть побеспокоится о себе само.

Открылась дверь, влетела Урсула.

– Все в порядке, – объявила она, – мои родители ждут нас завтра к вечеру.

Он посмотрел на нее и почувствовал себя счастливым.

– А в конце недели полетим в Нью-Йорк, – предложил он. – И ты познакомишься с моими родителями!

Что-то в ее лице не совпадало с этим планом.

– Погоди, – сказала она с колебанием. – Погоди, пока не познакомишься со всей моей семьей.

* * *

То, что охранники доложили Маккейну в это ясное утро, совсем его не порадовало.

– Иными словами, вы не знаете, где он провел вчерашний день, – прорычал он.

– Мы выяснили, что девушка звонила своим родителям в Лейпциг, – послышался в трубке голос Марко Бенетти. – Они ждут ее и мистера Фонтанелли сегодня к вечеру на кофе.

– А вы будете ждать их обоих на вокзале, хотел бы я надеяться.

– Само собой разумеется. Крис как раз говорит с пилотом самолета, который доставит нас в Лейпциг.

– Молите Бога, чтобы они вас не обставили. – Он швырнул трубку на аппарат и схватил пульт телевизора, чтобы прибавить громкость, потому что рядом с дикторшей появился логотип Fontanelli. «…сенатор Драммонд высказался решительно против поглощения „Dayton Chemicals“ группой Фонтанелли. Он потребовал от Сената…»

Маккейн снова набрал телефонный номер.

– Уэсли? Я как раз смотрю новости. Кто такой этот сенатор Драммонд? – Некоторое время он слушал ответ. – Хорошо, так пошлите же к нему кого-нибудь, кто объяснит ему, что мы не обязаны когда бы то ни было что бы то ни было покупать у поставщиков из Огайо, если он не уймется. А если он не уяснит, предоставьте ему расчеты, во сколько рабочих мест ему это обойдется, расскажите ему, на каких телевизионных каналах и в каких газетах он предстанет в качестве главного виновника, и затем предложите будущему экс-сенатору работу упаковщика в рассылочном центре в Толедо. Что? Разумеется, еще сегодня. Сегодня вечером я хочу узнать из новостей, что мы купили «Dayton Chemicals».

Одни неприятности. Он потер виски, просматривая календарь сегодняшних встреч. Делегация из Венесуэлы уже дожидалась в приемной. Нефть по-прежнему составляла хребет концерна. Почти во всех нефтеналивных портах он пускал в ход все свое влияние, чтобы танкеры Cumana Oil подготавливались дольше всех и проверялись чаще всех. Из-за этого они пропускали сроки и теряли клиентов, остальное довершали штрафы за неисполнение условий договора, штурмом обрушиваясь на фирму, и вот сегодня он должен был ее купить. После этого – обед с шефом Mijasaki Steel Corporation, которого он должен принудить к пересмотру структуры его поставщиков в свете его напряженной кредитной ситуации.