Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997 - Пирс Брендон

На следующий год Британия казалась готовой отпустить его людей. Но затем в России началась революция, потерпевшая в ноябре поражение, а в Индии звучали заявления Безантина о «пробуждении Азии»[1538]. Поэтому индийских лидеров пригласили посетить Имперскую военную конференцию.

Индийским солдатам стали присваивать офицерские должности в Королевских войсках, только армия проявляла осторожность и следила, чтобы офицеры с коричневой кожей не командовали белыми. И новый министр по делам Индии, Эдвин Монтегю, выступил с исключительно важным заявлением о том, что на Индостане будут постепенно развиваться институты самоуправления. Он и наместник короля лорд Челмсфорд (сын командующего в битве у Исандлваны) выполнили обязательство в 1918 г., предложив систему, известную как двоевластие. В широком смысле это означало передачу контроля над вопросами здравоохранения, образования, сельского хозяйства и общественными работами индийским провинциальным властям, одновременно оставив немногим более представительное центральное правительство ответственным за международную политику, вопросы безопасности и налогообложения.

Но программа вызвала раздражение у консервативных британцев. Они проклинали эту «паутину, появившуюся из мозга доктринера-педанта»[1539]. Индусы ругали ее, как неудовлетворительную промежуточную меру. Но она принесла им достаточно автономии, чтобы прозвучал «похоронный звон по британскому правлению»[1540]. Джинна, «до зубов вооруженный диалектикой, сделал фарш из программы, а Монтегю частным образом признавал возмутительным, что такой умный «человек не имеет возможности управлять делами своей страны».

Продолжалась яростная агитация, а заодно и расовая антипатия. Корреспонденту «Тайме» не понравился Бомбей, поскольку там «полно индусов»[1541]. Монтегю оказался в щекотливой ситуации, но согласился помочь Челмсфорду подавить восстание. Поэтому в 1919 г. был принят Закон Роулатта, в соответствии с которым обвиняемые в подстрекательстве к бунту или мятежу могли быть арестованы без ордера на арест. Судили их без присяжных.

Это вызвало бурю негодования. Джинна осудил закон, назвав его указом «Звездной палаты» (высшего Королевского суда, ликвидированного во время буржуазной революции), который нарушал «принципы, ради которых Британия участвовала в войне»[1542].

Джинна подал в отставку из Законодательного совета. Ганди организовал кампанию пассивного сопротивления несправедливым законам, начав с хартала — всеобщей забастовки. Подобная стратегия была подсказана ему во сне. Гражданское неповиновение оказалось гораздо более эффективной формой сопротивления, чем что-либо из того, что представлял Джинна. Благодаря своей кампании Махатма («великая душа»), как его теперь называли, стал известен всей стране и получил уникальное место в руководстве Конгресса. Челмфорд написал Монтагю: «Боже мой, как, черт побери, мешают эти праведные фанатики!»[1543]

Восстание против Закона Роулатта было в особенности яростным в Пенджабе, занятой войсками провинции Индии, которая теперь извивалось в железной хватке несгибаемого и крайне консервативного губернатора провинции сэра Майкла О'Двайера. Он санкционировал арест двух лидеров оппозиции в Амритсаре (название города означает «Нектар Бессмертия»), священном месте для сикхов. Это вызвало мятеж, который привел к убийствам, грабежам и поджогам. Белые стали бояться еще одного восстания сипаев и дали индусам «кое-какие оправдания для их веры в то, что с британским правлением покончено»[1544].

После такой «демонстрации «силы души» Ганди»[1545], как саркастически выразился О'Двайер, британцы посчитали необходимым принять суровые меры. Один полковник выступал за использование самолетов для бомбардировки толп. Эту тактику использовали кое-где в Пенджабе. В Амритсар для восстановления порядка отправили «фыркающего огнем генерала»[1546], как называли Реджинальда («Рекса») Диэра.

Это был ревнитель строгой дисциплины, солдафон старой школы, с коротко подстриженными седыми волосами, красным лицом и голубыми глазами (в дальнейшем «Дейли мейл» назвала их добрыми)[1547]. Его вспыльчивость усиливалась постоянной болью от ран, полученных на охоте. Генерал пытался снимать боль аспирином, бренди и сигаретами, а иногда обматывал голову мокрыми полотенцами.

Диэр устроил демонстрацию силы в Амритсаре. В сопровождении солдат и бронемашин он ездил по улицам, по обеим сторонам творились разрушения, а вокруг кипело негодование. Генерал запретил дальнейшие собрания под угрозой немедленного разгона, а в случае необходимости обещал введение военного положения.

Прокламацию повторили на следующий день, 13 апреля 1919 г. Но это было воскресенье, на которое выпал религиозный праздник. Когда солнце осветило Амритсар, пробившись сквозь свинцовые тучи, многие пришли помолиться в Золотой храм и искупаться в священном озере. Другие отправились на ярмарку лошадей и скота, и ко второй половине дня примерно 15 000 человек собрались на ограниченном стенами пространстве рядом с храмом, известном, как Джалианвала-Баг. Хотя он называется садом, на самом деле это двор площадью в пять акров выжженной земли. По нему бегали бездомные собаки и грязные буйволы. Там росло несколько деревьев, имелся колодец, святилище и сцена, с которой политический лидер обращался к толпе, большая часть которой дремала, болтала, играла в карты и кости.

К закату Диэр зашел в один из узких входов в Баг с отрядом из девяноста гуркхов и белуджей, вооруженных винтовками. Он выстроил роту на небольшом возвышении и отдал приказ стрелять без предупреждения. Солдаты стреляли как хотели, постоянно опустошая магазины и перезаряжая оружие.

Джалианвала-Баг превратился в ад кромешный, залитый кровью. Толпа носилась взад и вперед, как животные, на которых охотятся. Люди кричали, падали, умирали. Генерал направлял стрельбу туда, где толпа была гуще всего — в узкие переулки, которые являлись единственными путями отхода. Вскоре они уже были забиты трупами.