Размышления перед казнью - Вильгельм Кейтель

Свое моральное соучастие в появлении всех этих приказов (но никоим образом —не в авторстве!) фельдмаршал Кейтель, будучи честным человеком, не оправдывал. Эти приказы вызывали у него все более глубокое внутреннее несогласие.

Вторая группа инкриминировавшихся Кейтелю приказов включает ряд документов, начиная с приказа о борьбе с бандами 6 сентября 1941 г. (он получил кодовое наименование «Мрак и туман») и кончая приказами О КВ от осени 1943 г. в связи с событиями в Италии (заметим, кстати, что они каким-то странным образом на Нюрнбергском процессе не рассматривались!). С точки зрения методов их осуществления, они носят другой характер по сравнению с приказами первой группы. Они появились на свет не в результате заблаговременного планирования, чуждого внутренней дисциплине Гитлера, а как спонтанная реакция человека, стоящего во главе государства и вермахта, на многообразие явлений в ходе войны с партизанами и военных действий вражеских диверсионных формирований на оккупированных территориях.

До произведенного 22 июня 1941 г. нападения на Советский Союз германскому командованию приходилось иметь дело в оккупированных странах, особенно в Польше, с отдельными проявлениями, так сказать, национального Сопротивления. После разрыва Гитлером созданной в 1939 г. нацистскокоммунистической Антанты (что на французском языке означает «сердечное согласие». — Прим, пер.), наряду с поддерживаемым Западом (прежде всего Англией) Сопротивлением национальных демократических сил в Польше, Норвегии, Нидерландах, Франции, Бельгии, стало бурно расти движение Сопротивления, возглавляемое коммунистами под эгидой Советского Союза. В ряде стран, в меру появившихся возможностей, начала сильно разгораться стимулируемая Советским Союзом партизанская война. Повсюду стали возникать весьма часто не строго отличавшиеся друг от друга, но тяготевшие к «единым фронтам» как «красные», так и «белые» партизанские группы, которые в Польше и Сербии, а в заключительной фазе войны и во Франции, активно враждовали между собой.

В самом Советском Союзе партизанская война в тылу нашего первоначально неудержимо продвигавшегося на восток фронта была тщательно организована коммунистами. Она приобрела широкий размах, когда, в результате деятельности эйн-затцкоманд СД и немедленно установленной нацистскими комиссарами германской администрации, население воочию убедилось в том, что оно всего лишь променяло террор КПСС на террор НСДАП.

Недостаточно оккупированные и не до конца усмиренные Балканы (особенно Южная Сербия) уже летом 1941 г. пережили появление банд, главарем которых стал коммунистический функционер хорватского происхождения Иосиф Броз, известный в партийных кругах «пот de guerre»620, Тито. Ввиду слабости немецких и нерешительности некоторых итальянских охранных соединений и скованности главных сил германских войск на Востоке, Гитлер своим приказом о борьбе с бандами от сентября 1941 г. прибег здесь к уже привычному для него выходу из положения — к жестокости. Приказ просто нашпигован не останавливающимися ни перед чем требованиями и наводящими ужас формулировками. Он содержит требование за одного убитого немецкого солдата расстреливать 50 или даже 100 заложников, показывая, что для Гитлера террор был действительно выходом из положения. Разумеется, и этот приказ был отдан через О КВ!

Оставим в стороне вопрос, так никогда и не решенный международным правом: имеет ли вообще и когда и при каких именно обстоятельствах оккупационная держава право брать, а также и убивать заложников (что всегда делала ведущая войну страна)? Но квота заложников здесь превышает всякую норму.

Советский Союз снова и снова не без успеха пытался забрасывать агентов-парашютистов или даже целые группы диверсантов как на территорию рейха, так и на территории, захваченные немцами или их союзниками. К примеру, советский полковник Родионов (?) был сброшен на парашюте 11 августа 1941 г. над

Болгарией, чтобы возглавить и в этой сотрудничавшей с рейхом балканской стране «антифашистские» партизанские группы. Сам он был вскоре схвачен и казнен, но так называемый «Отечественный фронт» отнюдь не умер, а получил приток новых сил.

В самой Германии Советы еще в период официальных дипломатических отношений через торгового атташе своего посольства в Берлине установили связь с одной группой Сопротивления, которая после своего разгрома гестапо в 1942 г. фигурировала в документах государственной тайной полиции под наименованием «Красная капелла», поскольку в ней участвовали многие интеллигенты621 и работники искусства.

Мозгом этого национал-болыпевистского движения (донесения о нем доходили и до сведения начальника О КВ) был обер-лейтенант люфтваффе Харро Шульце-Бойзен622, служивший в одном из отделов штаба оперативного руководства ВВС. В этом он был подобен Штауффенбергу, но руководствовался совершенно иными соображениями. Как и Штауффенберг, он был революционером. Но если Штауффенберг хотел в видоизмененной форме перенести в новое будущее великие традиции Германии, то Шульце-Бойзен желал создать в ней советский рейх. Со Штауффенбергом его роднило то, что он тоже происходил из старинного высшего круга общества и даже приходился внучатым племянником гросс-адмиралу фон Тирпицу623, являлся сыном морского офицера высокого ранга и был женат на внучке князя Филиппа фон Ойленбурга — закадычного друга императора Вильгельма II. Шульце-Бойзен поддерживал связь с советскими агентами (некоторые из них были сброшены на парашютах в районе Берлина) и передал СССР множество важной военной информации. Мировая гражданская война притянула его социальный слой к себе иначе, чем это мыслилось Гитлеру, но притом совершенно непостижимым образом применительно к человеку, по своему душевному складу похожему на генерал-фельдмаршала Кейтеля.