Эта война еще не кончилась - Борис Бабкин

Все, кроме Бориса – подстраховывая, он остался в подъезде, – быстро, стараясь не шуметь, пошли наверх. Марият на руках несла спящую Машу. Бабич с автоматом в руках стоял у выхода. Подождав несколько минут, начал подниматься.

– Слава Аллаху, – услышал он мужской голос на площадке первого этажа.

Обернувшись, увидел смотревшего на него из приоткрытой двери мужчину его возраста в спортивном костюме. Бабич пристально уставился на него.

– Там неверные, – раскрыв шире дверь, заговорщицки проговорил тот. – Мужчина и две женщины-чеченки. Ребенок русский. Я слышал, как они говорили по-русски.

Борис шлепнул себя по кончику носа указательным пальцем. Смотревший на него проговорил все по-русски, без малейшего намека на акцент.

– Ты один? – спросил Борис.

– А что? – насторожился тот.

– Может, возьмем их? Где они живут, ты знаешь? Пошли.

– Скорее всего на втором этаже, – торопливо сказал чеченец. – Оттуда три дня назад пожилая пара выехала. Наверное, их знакомые.

– И что они по-русски говорили? – сделав вид, что не понимает, пожал плечами Бабич.

– Мы с тобой тоже по-русски чирикаем. И что дальше? Я слышал, как они говорили о том, что нужно выбираться из города. Кажется, на улице их кто-то ждал, – добавил он и вдруг отпрянул назад.

Бабич в прыжке ударил по двери каблуком. Дверь отшибла чеченцу руки. Вскрикнув, он метнулся к окну. Борис бросил автомат ему вслед и выхватил пистолет с глушителем. Автомат попал в ноги чеченцу и свалил его. Он что-то громко закричал по-чеченски. Хлопнул выстрел. Пуля вошла ему в открытый в крике рот. Сзади Борис услышал женский визг и успел отпрянуть. Топорик для рубки мяса обдал лицо ветерком. Борис ткнул пистолет женщине в живот, выстрелил.

Бабич быстро проверил две комнаты, кухню и ванную с туалетом. В богато обставленной по российским меркам квартире больше никого не было. Вернувшись, увидел лежащий на столе листок. Эта был документ на имя Махмуда Аваева, удостоверяющий, что его владелец является представителем отдела снабжения народного ополчения Республики Ичкерии. Вместо штампа на документе была волчья голова. Внизу две скрещенные сабли и неразборчивая широкая подпись. Рядом печатными буквами было написано: «Президент Ичкерии Масхадов». Написано все по-русски. Бабич сунул справку в карман. Увидел висящие на ковре кинжал и саблю. В кухне он открыл пустой холодильник. Борис щелкнул выключателем. Света не было. Он собирался уходить, когда увидел в углу сумку-холодильник. Открыв, присвистнул. Там были фрукты и коньяк. Бабич взял ее и, повесив автомат на шею, шагнул к выходу. Дверь распахнулась. Он чуть не нажал на крючок. На него смотрело автоматное дуло.

– Чего ты здесь? – опустив автомат, спросил Денис.

– Чеченец засек и мне вас сдавать стал. Потом, видно, въехал, и я его… того. И бабу его. Она мне чуть череп не прорубила.

– Надо уходить. Ты посмотри здесь, а я позову женщин. Кстати… – Уже сделав шаг, Денис остановился и спросил: – Зачем ты Машку с собой таскаешь? Ведь мог оставить ее у тетки Насти, сам говорил…

– Зови, – ушел от ответа Борис. – Уходить надо.

Калмыков побежал наверх. Борис вышел и захлопнул дверь.

«Вот сучка! – вспомнил он чеченку. – Если бы не дернулся – жбан раскроила бы. Хотя, – он поморщился, – на ее месте любая, наверное, ударила бы. Мужика ее завалил».

Сверху быстро спускались девушки и Денис с сонной Машей на руках.

– Так, – сказал девушкам Бабич, – ведите нас для начала к своим знакомым. Из города мы сейчас не выйдем, у них, похоже, передислокация сил. Взад-вперед колонны ходят и группы какие-то. Дай Бог до знакомых Марият добраться. Пошли. И еще… если бой, вы с ней, – он кивнул на девочку, – уходите. Нас не ищите. Отсиживайтесь до прихода войск. Но сразу выходи на Гантамирова, Малика, а то русским воякам не докажешь, что ты не снайпер. Если повезет, может, на спецназ нарветесь или на группу с офицером.

– А это что? – кивнул Денис на сумку.

– Коньяк и фрукты, – улыбнулся Бабич. – Во! – вспомнил он и открыл сумку. Достал кисть винограда и протянул Денису. – Дай Маше. Она, наверное, и не ела такого. Я бы этих духов и все ваххабитское движение только за это к стенке ставил бы. Гниды поганые! Дети-то при чем?

Увидев виноград, Маша широко раскрыла глаза.

– Что это? – чуть слышно спросила она.

– Попробуй, – улыбнулся Денис, – вкусно.

Маша взяла виноградину и сунула в рот. Зажмурила глаза.

– Да, очень вкусно, спасибо.

– Пошли, – кивнул вперед Борис. – Отдай им девчонку, – сказал он Денису. – Сумку берите. – Он отдал сумку-холодильник Малике, Машу взяла Марият.

* * *

Западные СМИ много говорят о нарушении прав человека. Они просто не видели трехлетнюю девочку, мать которой убили у нее на глазах чеченцы, а она с бабушкой сидела в подвале, ела сырую картошку, как яблоки. И это не фантазия автора. Один из эпизодов из жизни русских в свободной Ичкерии…

– Что, неверный, – наклонившись над окровавленным Александром, зловеще спросил Муса, – стрелять уже не сможешь? – Захохотав, топнул ногой по отрубленному пальцу. Александр был без сознания и никак не отреагировал на это. – А ты, – повернулся к бледному Юрию чеченец, – раньше крутой был. Что, – он плюнул ему в лицо, – кончилась твоя смелость? Собака! – Он пнул его в живот.

Юрий согнулся. Удар по шее сверху выбил из него сознание.

– Отдай мне их, – повернулся к плотному чеченцу Муса. – Я тебе десять тысяч баксов дам.

– По пятнадцать за каждого, – затягиваясь из трубки, выдохнул тот, – и забирай.

– Ладно, по восемь за каждого.

Плотный покачал головой.

– Зря ты. Больше тебе никто не даст. А скоро деньги очень потребуются. Русские идут, и их не остановить. Если Грозный возьмут, то все, на Запад надежда умерла. А так скорее всего и будет. Я слышал, что столицей Ичкерии будет Гудермес. На партизанскую войну надежды мало. Наемники наверняка не выдержат горной жизни. Федералы постепенно уничтожают базы. А после Грозного все силы бросят в горы. И разбегутся, как пауки, все наемники, – добавил он.

– Зачем ты мне это говоришь? – лениво спросил плотный. – Ты скажи это кому-нибудь из командиров. В Ведено за такие разговоры троих жены Хаттаба оскопили. Не надо так говорить. Мы сами это начали. Правда, получилось все не так, как хотели. Но может быть, все наладится. Талибы в Афганистане вот-вот признают Ичкерию как независимое государство, и там даже будет наше посольство. Пакистан тоже должен.

– У талибов свои счеты с Россией, – усмехнулся Муса. – Пакистан помогает только на словах. Например, я против всех этих переговоров, – он пренебрежительно махнул рукой, – только деньги зря тратят. Лучше бы покупали наемников, оружие и переход через границу. Ни одно государство не вступит в войну с Россией, тем более из-за нас.