Ацтеки, майя, инки. Великие царства древней Америки - Виктор В. фон Хаген

Умением ткать владели как мужчины, так и женщины. Шерсть, собранную в их айлью, делили среди них согласно их нуждам, т. е. в зависимости от числа людей в общине и потребностей каждого члена общины. Остатки хранили в специальных ларях; о точном ее количестве отчитывались те чиновники, которые делали об этом запись посредством веревок кипу, чтобы правитель данной провинции мог точно знать до последнего волокна, сколько шерсти имеется в его владениях.

До тех пор, пока завоевательные походы инков не открыли пути для торговли и получения хлопкового волокна, основным материалом, использовавшимся в Андах, была шерсть. Шерсть альпаки обычно белая, но, будучи смешанной с серой и коричневой, использовалась для изготовления одежды – из-за своего необыкновенно тонкого и длинного волокна. Шерсть ламы, грубую и сальную, характерного бело-коричневого цвета, пряли и делали из нее толстые одеяла, прочные мешки для перевозки грузов на ламах, веревки и недоуздки для лам. Шерсть викуний, мягкую, шелковистую, самую тонкую в мире, приберегали для изготовления роскошной ткани самого высокого качества. Шерсть красили до чесания и прядения, хотя там, где требовались природные цвета шерсти, они полностью использовались в ткачестве.

«В действительности ничего не известно о процессе крашения, – пишет Юниус Бирд, самый опытный в обеих Америках «археолог, ведущий раскопки». Это удивительно, так как захоронения Паракаса доинкских времен дали нам такую потрясающую коллекцию способов ткачества и окрасок, что один эксперт по текстилю различил 190 оттенков! Протравы, металлические вещества, такие как медь и олово, определенно использовались, чтобы придать прочность растительным красителям, ачиот – дерево, чья кора дает красный краситель, генипа – стручки, растущие в джунглях, дают черный краситель, а семена авокадо – и это давно было известно – дают стойкий синеватый краситель. Недавно один экспериментатор довел до 250 число растений, из которых можно получать хорошие красители в Перу. В Мексике использовали кошениль, насекомое-паразит (Coccus cacti), но в Перу оно, по-видимому, отсутствовало. Красильщики шерсти конечно же использовали красители из моллюсков – точно так же, как народы Средиземноморья получали знаменитый пурпур (тирский пурпур) из моллюсков, выловленных в море.

После окрашивания шерсть привязывали к прялке и пряли. Веретено представляло собой прямую палку с керамическим блоком (обычно мило украшенным), который пряха вертела между пальцев, в то время как пальцы другой руки, хорошо смоченные в слюне, подавали волокно с пука шерсти, укрепленного на прялке. Такой способ прядения распространен во всем мире. Веретенные блоки, найденные в Палестине или Египте и относящиеся еще к 3000 году до н. э. или в Трое того же периода, столь похожи по своему дизайну и назначению, что, если их положить рядом с теми экземплярами, которые были найдены в Перу той же эпохи, их едва можно будет отличить.

Хлопок пряли точно так же. Понятно, что инки жили в регионе, где хлопок не рос, но посредством торговли и товарообмена они получали его с верхней Амазонки, известной своим натуральным небеленым хлопком, и с побережья, где его повсеместно выращивали.

Хлопковое дерево было известно в Индии еще в 3000 году до н. э., оно упоминается в записках Геродота. Очевидно, растения хлопка, которые выращиваются в наши дни, – это не те растения, которые выращивали древние перуанцы; те были, скорее, «хлопковыми деревьями». Когда хлопок посредством торговли дошел до инков, они стали рьяно использовать его в определенных тканых изделиях; так как хлопок с древности выращивают как в Старом, так и Новом Свете, он был очень важным волокном, потому что его легко обрабатывать. Вещи, которые эти люди умели делать из спряденного вручную хлопка, совершенно поразительны: это могла быть прозрачная ткань или муслин, похожий на паутину, необыкновенной белизны (мумии на побережье были обернуты в такую ткань). Гильдии ткачей, работавших с хлопком, были приданы перуанским храмам на побережье точно так же, как целые фабрики таких ткачей были связаны с храмами в Египте.

Ткацкие станки, на которых работали с шерстью и хлопком, были трех видов: поясной ткацкий станок (его верхнюю часть привязывали к дереву или вертикальной стойке, а пояс для натяжения обхватывал ткача за поясницу – отсюда и название), горизонтальный станок (его ставили на землю, а основу ткани поддерживала раздвоенная палка на высоте 0,3 м над землей) и вертикальный ткацкий станок, который устанавливался на стене, и над тканью в этом случае ткачи – обычно это были мужчины – работали стоя. «До сих пор, – пишет один специалист, – никто еще не провел всестороннего изучения типов ткацких станков, которые используются и по сей день, и их распространения в Перу».

Несомненно то, что искусство работы на ткацком станке, было широко распространено в Перу повсеместно и что инки унаследовали способы ткачества, которые совершенствовались тысячелетиями. Похоже, что все крупные специалисты сходятся во мнении, что большая часть тканей, найденных в могилах, сошли с поясного ткацкого станка. Такие станки часто находят обычно в женских могилах: чтобы в потустороннем мире женщина могла найти себе такое же занятие, как и при жизни. На таких поясных ткацких станках находят незаконченное полотно. Сравнивая эти станки с современными ткацкими станками в традиционных перуанских общинах, можно увидеть, что способы ткачества мало изменились за две тысячи лет.

У ткацкого дела длинная история в Перу; самым развитым оно было у неизвестного народа под условным названием паракас, который жил на пустынном побережье на юге Перу. От этой культуры (которая существовала с некоторым перерывом между 400 годом до н. э. и 400 годом н. э.) до нас дошли образцы вышивки и ткацких изделий, которым, по общему признанию, нет равных в мире. Огромные затраты времени на то, чтобы соткать столь сложное и поразительное множество пончо, тюрбанов, шалей, юбок (и все это для мертвых!), совершенно невозможно подсчитать; рисунки, мастерство – поразительно единообразны по стилю.

На северном побережье Перу в 800 км от Паракаса народ мочика, чья культура охватывает период с 400 по 800 год нашей эры, довел ткацкое искусство до такого совершенства, что кажется, будто оно строилось на фабричном принципе. По крайней мере, на знаменитой керамике мочика изображен ряд женщин (все с поясными ткацкими станками), которые усердно ткут, в то время как мужчина-надсмотрщик сидит под навесом и руководит ими. Так что инки унаследовали полный набор приемов ткачества; их заметный вклад состоял в совершенствовании способов получении шерсти от викуньи, из которой, как уже было сказано, делали такую тонкую ткань, что первые испанцы по ошибке приняли ее за тяжелый шелк.

Что справедливо в отношении веретен, то и справедливо в отношении ткацких станков (ауанас). Те, которыми пользовались древние перуанцы, идентичны ткацким станкам, имевшимся в других цивилизациях, с которыми перуанцы не вступали абсолютно ни в какие контакты. Вид поясного ткацкого станка применялся в Египте, горизонтальный ткацкий станок появляется в додинастическом Египте, а тот, который изображен в некрополе Хнумхетепа (Хнемхотепа) в Бени-Хасане (ок. 1900 г. до н. э.), идентичен ткацким станкам, которые были найдены в Андах и у перуанцев с побережья. То же самое можно сказать о вертикальных ткацких станках, которые появляются в гробнице Тотнефера в Фивах: по виду и функционированию они абсолютно схожи. Человек, как и земля, повторяет формы. Как написал Чарльз Даути: «Остов планеты одинаков везде, различна внешняя оболочка».