Покоритесь воле Ночи - Глен Кук

– Оправдываться не буду, разве что скажу: я заботился о брате. Ты бы тоже так поступила, будь у тебя брат.

– Ладно. Да. Не важно. Покажи мне еще что-нибудь.

Смотреть в Небесной Крепости было особенно нечего – только покрытые пылью нескончаемые залы, большие и маленькие, ничего необычного. Пыль эта получалась из медленно-медленно распадающихся камней.

– Мебели тут никакой нет, убранства тоже, – заметила Герис. – Нигде. Ни клочка истершейся ткани, ни частички проржавевшего металла. Даже с учетом разницы во времени, не могло это все полностью истлеть.

– Роскошное убранство существовало только потому, что тут были Старейшие, которые на него смотрели. Элен-коферы древности были хитроумными ремесленниками. Даже форма некоторых покоев Небесной Крепости и их измерения могли меняться по прихоти владельца.

– Элен-коферы древности – это те же самые элен-коферы, с которыми мы ведем дела теперь?

– Об этом, несомненно, не следует забывать.

– Ты рассказываешь мне обо всем этом по памяти?

– Да, только память не моя, я лишь пользуюсь ею. Призрак Всеотца все еще трепещет от гордости, а ведь он-то сам и палец о палец не ударил, разве что вынудил гномов выполнить его желание. Именно они – гениальные строители.

– Но если они такие гении, почему стали рабами?

Вознесшийся остановился, повернулся к Герис и несколько мгновений пристально вглядывался в нее. Потом сказал:

– Даже самые бестолковые элен-коферы в десятки раз умнее нас, но это не делает их сильнее. И силы воли у них такой нет. Они не… они… Герис, они просто ремесленники и купцы, выполняют то, что прикажут.

Герис заметила, что вознесшийся впервые назвал ее по имени, но не придала этому значения. Она понимала, что он имеет в виду: сама же видела гномов.

– Ты разговариваешь совсем не как андорежский пират.

Вознесшийся нахмурился, пытаясь понять, о чем это она.

– А ты сталкивалась с пиратами? Знаешь, как должен разговаривать пират?

– Про андорежских пиратов не знаю, но вообще сталкивалась. Правда, стоит отметить, что я женщина и была тогда молода.

Моложе, чем он, видимо, сейчас думает.

Вознесшийся казался озадаченным.

– Покажи, где заперты Старейшие, – попросила Герис.

– Там не на что смотреть.

– Все равно покажи.

Они вошли в пустой зал – такой же пустой, как и любые покои в Небесной Крепости. Тридцати футов шириной и сорока двух длиной, он ничем особенным не выделялся. Герис прошлась вдоль стен. Окна без стекол пропускали достаточно света, хотя небо закрывали густые облака. Ничего, что выделяло бы этот зал среди остальных, Герис не заметила.

– Где они? Есть хоть какой-нибудь знак? Точка? Что-нибудь?

– Здесь я и покончил со всем, – отозвался Асгриммур, раскинув руки. – Больше ничего не помню. Только время зря потеряешь, расспрашивая меня. Не знаю. Мы со стариком уже раз двадцать это все проходили. Больше ничего не могу сказать. Не знаю. Но уверен, что смогу с помощью Отродья, Железноглазого и Фебруарена обратить все вспять.

– Было бы здорово, если бы я знала, куда смотреть, когда вы, ребята, откроете им путь.

Асгриммур пожал плечами и умудрился напустить на себя виноватый вид.

– Ладно, олух. Вот я здесь стою, портал открывается, я наблюдаю, где бы он там ни открылся. Что я увижу? Что предстанет за ним?

– Здесь я чуть больше знаю. Там предстанет… – Вознесшийся запнулся, потом и вовсе замолк, на лице появилась растерянность, будто он забыл, о чем говорил.

– Можешь не объяснять. Воспоминания только что окутало туманом?

Герис решила, что, возможно, ей известна причина забывчивости Асгриммура.

– Да. Все стерлось.

– Одна из частичек чужой души, обитающая в тебе, сильнее, умнее и независимее, чем ты полагал. Она-то и водит тебя за нос.

Асгриммур мрачно на нее уставился и вдруг содрогнулся всем телом.

– Думаю, ты права.

– Итак, кто именно? Арленсуль не желает выпускать свою семейку? Или же Внимающий готовит побег из тюрьмы?

– Герис, не знаю. Я не очень-то хорошо разбираюсь во всех этих делах. И связи у меня особой с ними нет, я не могу с ними разговаривать, как мы сейчас разговариваем с тобой. Чаще всего в моей голове откуда-то издалека просто доносятся призрачные голоса. Могу ухватить лишь несколько слов. Иногда их заглушают остальные.

Не имеет ли он в виду под «остальными» голоса тех, кого убил и пожрал, бродя безумным чудовищем по Джагским горам?

– У Старейших голоса самые громкие. Но и все остальные то появляются, то исчезают.

– Что они тебе говорят?

– Чаще всего просто вопят. Всеотец и Изгнанница тоже. На самом пике своего существования они все бились в жуткой агонии.

От этих мрачных описаний Герис содрогнулась.

– Нам пора, – сказал Асгриммур. – Здесь мы ничего не добьемся.

Он будто бы к чему-то прислушивался. К воплям у себя в голове? Или к Старейшим, которые пребывали в заточении где-то совсем рядом?

Герис решила, что к Старейшим.

– Вернемся в таверну и посмотрим, что скажут норгны.

– Какие норгны? – удивилась Герис.

– Так я про себя называю гномих, которых Железноглазый оставил за нами присматривать. В переносном смысле, не в прямом.

– А кто такие норгны?

Асгриммур нахмурился: неужели она не знает?

– Южанка! Норгны похожи на провидиц. Три старые карги. Прядут нити судьбы.

– Если они все еще существуют, не оказались ли норгны запертыми вместе со Старейшими?

– Их уже давным-давно нет. Это другой вид Орудий. Угасли и отправились туда, куда отправляются все износившиеся Орудия.

Об этом Девятый Неизвестный и его праправнучка рассуждали часами – занятная игра для ума. Герис думала, что старый волшебник угадал правильно: Орудия не умирают в обычном смысле этого слова, но угасают, отправляются в безвестность, погружаются в состояние покоя и сливаются с грязью в трясинах Ночи. Если только кто-нибудь не приканчивает их, не пожирает, не втягивает в себя или не раскалывает, – в последнем случае они просто прекращают существовать и остаются разве что в виде крошечной частички другого Орудия.

Герис размышляла обо всем этом и наблюдала за Асгриммуром.

Эти его норгны, быть может, и вышли из игры, но все еще существуют где-то там. Спят. Если действовать с умом, можно найти способ их разбудить. Какие-то умники же пробуждали еще более могущественные и ужасные Орудия.

– Ладно, пойдем побеседуем со старухами. Но завтра вернемся сюда с мелом, краской и измерительным тросом. Набросаем линии огня.