Странствия хирурга. Миссия пилигрима - Вольф Серно

Нина сокрушенно покачала головой.

— Не понимаю!

Она продолжала качать головой, потом вдруг внезапно взяла его за руку и умоляюще посмотрела ему в глаза:

— Я просто не рассказывала об этом, разве этого не достаточно? А раз так, ты не можешь сейчас вдруг появиться у нас в доме.

— Н-да, тут ты, пожалуй, права. Но, с другой стороны, я места себе не найду, если буду знать, что Ана в руках какого-то цирюльника. А что, если я сделаю вид, будто только что прибыл в Камподиос?

— Правда, ты можешь так сделать? Пожалуйста, так и скажи! Наверняка ты сможешь помочь маме.

— Тогда подожди здесь.

— Витус, дружище! Как хорошо, что ты вернулся! Как я рад тебя видеть, хотя повод и не слишком радостный! — Орантес, дюжий мужчина, широкий и кряжистый, так порывисто прижал к себе Витуса, что у того чуть почва не ушла из-под ног. Не надо было обладать богатым воображением, чтобы представить себе, каким бурным было бы приветствие, не будь крестьянин так подавлен болезнью жены.

— Я как только узнал, что Ана больна, сразу прибежал, — ответил Витус, хватая ртом воздух.

— Ты все такой же сердобольный самаритянин! Слава Всевышнему, что еще гуляют по земле люди вроде тебя. — Крестьянин выпустил гостя. — Давно ты в Камподиосе?

— Давно ли? Во всяком случае, я пришел вовремя, чтобы поставить Ану на ноги, не так ли? — Поймав благодарный взгляд Нины, Витус взялся за свой сундучок с инструментами.

Орантес остался доволен ответом. Все его мысли были заняты Аной.

— Тогда войдем, — пригласил он, цыкнув на ватагу сгорающих от любопытства детей. — Марш отсюда, молодняк! Займитесь своей работой!

В родительской спальне царил полумрак, и Нине пришлось зажечь несколько свечей. Пока она это делала, Ана попыталась приподняться.

— Это ты, муж? — спросила она севшим голосом.

— Да, — отозвался Орантес, стараясь, чтобы его голос звучал бодро, — но я пришел не один. Со мной Витус. Помнишь парня, который оперировал Гаго?

— Витус? — Ана попыталась сесть в кровати, но молодой человек мягко уложил ее обратно:

— Лежи. Чтобы я мог тебе помочь, мне надо, чтобы ты ответила на несколько вопросов.

— Надо же, Витус вернулся… — Ана никак не могла в это поверить. — Когда ж ты приехал?

— Это сейчас не так важно. Лучше скажи мне, как давно ты испытываешь боли. — Он присел на краешек постели.

— Недели четыре уж будет.

— Так, четыре недели. — Витус начал дотошно расспрашивать женщину, как долго обычно длится приступ, какого рода бывает боль — глухая или острая, распространяется ли она на другие участки тела, бывают ли у женщины приступы дурноты и головокружения, мучают ли судороги, нет ли жара, приносит ли облегчение тепло. Потом справился, как Ана обычно питается, каков у нее аппетит, что она любит пить, и многое другое. Попросил ее открыть рот, чтобы проверить состояние языка и зубов; заставил дохнуть на него, чтобы убедиться, не исходит ли дурной запах из кишечника. Но и этого ему было мало, он захотел узнать, в норме ли стул и месячные, часто ли бывает напряженной стенка живота и нет ли изменений цвета кожи.

Под конец кирургик проверил пульс, найдя его лишь чуточку учащенным. Витус с удовольствием осмотрел бы живот пациентки и ощупал больные места, но в косной Испании, живущей в плену старинных предрассудков, такое было невозможно. Приличие и нравы, а в первую очередь пресвятая матушка церковь пресекали такие «вольности» самым строгим образом. Врач, посмевший нарушить эти установления, мог легко оказаться в застенках инквизиции.

Витус выпустил запястье больной и встал.

— Ну что с ней? — спросил Орантес взволнованным голосом.

— Да, что с ней? — Нина посмотрела на Витуса испуганными глазами.

— Слава Богу, ничего опасного для жизни. Если интуиция меня не подводит, у нее катар желудка. Она говорит, что не испытывает голода, что ее поташнивает, а желудок словно стянут — все типичные признаки этой болезни. Налет на языке и нездоровый запах изо рта только подтверждают диагноз. В общем, могу сказать, что желудок слишком холодный, что обусловлено большим количеством слизи, которая сама по себе холодная и влажная. Согласно учению о четырех соках, циркулирующих в человеческом организме, ей нужен лен, так как лен теплый и мягкий. Измельченное льняное семя нужно замочить в воде, немного прокипятить и потом процедить через тряпочку. Полученная таким способом теплая слизь изгонит холодную. Отвар надо пить пять раз в день.

Ана зашевелилась:

— Спасибо, Витус, спасибо. Только бы боли прошли.

— От болей я тебе дам лауданум, который к тому же снимает судороги. — Он вытащил из сундучка флакончик с чудодейственным средством, накапал нужную дозу на оловянную ложку и дал выпить женщине. — Потом обратился к Нине: — У вас есть льняное семя?

— Нет, боюсь, что нет.

— Тогда я тебе оставлю мешочек. Только поскорее замочи семя, чтобы начать лечение не позже завтрашнего утра.

— Хорошо, я поняла. — Нина исчезла вместе с мешочком.

— Выше голову, Ана, — бодро произнес Витус, вновь склонившись над больной, — скоро поправишься. Только следи за тем, что ешь. Пища должна быть полезной: оливки и тушеные овощи, а также фрукты, например, прошлогодние яблоки. Не употребляй ничего острого и лучше ешь чаще и понемногу, чем сразу большую порцию. Вина не пей, вода тебе сейчас полезнее.

— Хорошо, кирургик.

Орантес не удержался:

— Не волнуйся, ее вино я с удовольствием выпью сам! — Теперь, когда стало ясно, что Ана вновь встанет на ноги, к нему опять вернулось хорошее настроение. — Спасибо тебе, Витус! Сам Господь послал тебя.

— Не стоит благодарности. Я на днях еще загляну, проведаю Ану. А пока пусть за ней ухаживает Нина.

— А как же иначе! Как ты думаешь, сколько времени моя жена должна пролежать в постели?

— Пока не пойдет на поправку. Думаю, трех дней будет достаточно. Если удастся снять симптомы, она и сама не улежит.

В комнату вошла Нина, в руках она держала поднос, на котором стояли два кубка с красным вином, а к ним тарелка с лепешками и козьим сыром.

— Я вам немного поесть принесла, — произнесла молодая хозяйка с улыбкой.

— Точно, как же я забыл! — всплеснул руками Орантес. — Как я мог быть таким негостеприимным! Пойдем, дружище, перекусим.

— Погоди. — Витус хотел еще раз взглянуть на больную, но в этом не было необходимости: Ана тихонько заснула. Лауданум сделал свое дело.

Орантес взял из рук дочери поднос и важно зашагал вперед. Он испытывал безграничное облегчение и поэтому трещал без умолку:

— А как поживает Магистр? Ты ведь с ним, конечно, приехал? Что с вами произошло за это время? Последнее, что я слышал, — это то, что вы из Англии отправились в Новую Испанию. Это правда? Слушай, а девчонки-туземки там действительно очень горячие? Ха-ха-ха, можешь не отвечать! Боже, как ты вырос! На дюйм, не меньше! И в плечах раздался! Сколько ж времени мы не виделись? Почти четыре года? Ух ты, как время летит! О моих молодцах-близнецах ничего не слышал? Они по-прежнему с этими циркачами по стране разъезжают, но буду справедливым: раз в году появляются на пороге с полными карманами денег. Что еще хотел спросить?.. Ах, да, монахи рассказывают, у тебя в Англии целый замок? Это, конечно, наивные сказки или?.. Ну, рассказывай!