ИнтерКыся. Дорога к "звездам" - Владимир Кунин

Короче, мы и перетрахались в доску, и треской этой обожрались, еще и Крысам оставили хороший шмат! И если бы так не болела задница от милицейского пинка и не мучила бы совесть, что, пока я здесь жру и справляю всякие удовольствия, тут же рядом, за толстой кирпичной стеной, в грязной милиции томится мой дорогой и любимый друг Шура Плоткин, — все было бы вообще в кайф!..

Утром Шуру выпустили. Он вышел небритый, помятый, отлупленный и униженный. Увидел меня, вздохнул глубоко, посадил меня к себе на плечо, и мы поехали трамваем к себе домой.

Так что в русской милиции я побывал.

* * *

Участок же американской полиции в Квинсе произвел на меня совершенно иное впечатление. Это отнюдь не означает, что Тимур привел меня в некое подобие полицейского рая, где летают ангелы в форме и штатском с дубинками, наручниками и пистолетами, пахнущими одеколоном «Арамис».

Нет, в полицейском участке Квинса работали нормальные Люди. И в форме, и в штатском, и пахли они нормальными Человеческими и оружейными запахами...

Если вы заметили, я много и часто говорю о запахах. Кого это будет слегка раздражать, я прошу сразу же вспомнить, что в эту секунду вы общаетесь не с Человеком — вам подобным, а с КОТОМ, для которого запахи являются одним из важнейших признаков постижения мира и окружающей действительности.

Итак, американский полицейский участок был совершенно не похож на ленинградское отделение милиции, куда четыре года тому назад нас с Шурой и Сташеком приволокли из Эрмитажа.

Там был грязный заплеванный коридор и наглухо закрытые двери кабинетов, за которыми ни черта не было видно.

Здесь все было открыто — практически никаких кабинетов. Лишь в углу большого зала с письменными столами друг против друга, за которыми работали сотрудники, большой стеклянной стенкой с поднятыми пластмассовыми жалюзи был отгорожен кабинет, наверное, начальника участка. Потому что у него в углу тоже стоял флаг Соединенных Штатов Америки. Как и у того начальника из Управления порта Элизабет в Нью Джерси.

Думаю, что это было очень удобно: начальник мог видеть, что делают его подчиненные, а подчиненные постоянно могли наблюдать, чем занят их начальник. Конечно, пока тот не опустит жалюзи...

На каждом столе был свой телефон, на многих столах — компьютеры. Сзади и сбоку письменных столов расставлены невысокие железные шкафы с глубокими ящиками. Там хранились разные дела, картотеки, фотографии...

Как вы сами понимаете, всю эту информацию я получил от Тимура, который в этом участке был со всеми на дружеской ноге.

А уже сам я заметил, что на всех письменных столах в общем зале, кроме служебных бумаг, телефонов и компьютеров, обязательно стояло еще что-то, совершенно не имеющее отношения к службе в полиции: что-то очень личное и собственное хозяина этого служебного стола. Это могла быть заводная игрушка, резиновый Микки-Маус, нестандартная настольная лампа, фотография в рамочке — чаще всего детская, маленький школьный глобусик, разрисованный фломастером, с изображенной веселой мультяшной рожицей...

На стенах приколоты временные записи, бумажки с телефонами, памятки с кучей восклицательных знаков. Висели и объявления о розыске преступников с двумя фотографиями — в профиль и анфас. Или с рисунком. Тимур объяснил, что это называется «фоторобот».

Напротив, на другой стене — большая карта района этого участка полиции.

Дальний угол зала был отгорожен нормальной тюремной решеткой, за которой стояли, сидели и валялись временно задержанные в ожидании разборок.

У некоторых столов сбоку сидели Люди, уже дождавшиеся своего часа выяснения отношений с законодательством США. Как мне объяснил Тимур, это были мелкие торговцы крэгом (наркотиками), проститутки — ценнейший источник информации, воришки невысокого ранга, взломщики автомобилей и прочая шушера.

У одного стола сидела роскошная молодая дама невероятной красоты, вся в дорогих мехах. На ней были серебряные туфли с высоченными золотыми каблуками. Она курила длинную коричневую сигарету и очень ловко пускала в потолок синие колечки дыма.

Я на нее так засмотрелся, что чуть не выпал из рюкзака! А когда я услышал, как с ней разговаривает пожилой толстяк в свитере, весь перепоясанный наплечной кобурой с огромным пистолетом, я вообще запаниковал. Уж слишком это было похоже на то, как когда-то милиционер Митя, еще работая в ГАИ, разговаривал с Пилипенко — бывшим тогда еще рядовым жуликом по отлову Собак и Кошек.

— Ты, мудила, мне глазки не строй, — говорил толстяк. — А то я упеку тебя на девяносто дней без всякого залога в такое место, что ты у меня там уже через две недели загнешься! Ясно?

— Ясно, — спокойно отвечала эта красотка с золотыми каблуками. — Скажи мне, что я должна сделать, — и вся проблема.

— А ДОЛЖНА ты мне вот по этим фотографиям опознать Хозе-Луиса Мартинеса, блядюга.

— Если я это сделаю, я загнусь не через две недели, а гораздо раньше, — улыбнулась красотка и пустила новую серию колечек в потолок.

— Ну, держись, говно собачье! — посоветовал ей толстяк и стал куда-то названивать по телефону.

— Ты чего уставился? — нехорошим голосом спросил меня Тимур. — Это же мужик в бабьих шмотках! Сам не видишь, что ли?

Я, честно говоря, просто обалдел! Ну надо же... Никогда бы не подумал.

И тут мы подошли к столу Рут Истлейк, за которым ее не было. Но то, что это был ее стол, я мог дать хвост на отруб!

В столпотворении сотен самых разных запахов большого полицейского участка, зачастую резких, явственных, знакомых и неожиданных, сбивающих с толку и настораживающих, — нежный, «негромкий», тончайший, характерно женственный запах Рут Истлейк, в котором уже неразрывно присутствовали и запахи Тимура, я узнал сразу же!

— Куда тебя несет? — спросил я Тимура. — Вот же мамино место, не видишь, что ли?..

— Но ее же... Ой, а откуда ты знаешь, что это ее стол?!

— Как-нибудь объясню, — пообещал я. — Там записка. Не для нас?

— Точно... — Тимур прочитал записку. — Она просит подождать. Скоро вернется.

К нам подошел низенький квадратный человек. Из-под короткой кожаной куртки у него на живот свисали наручники. А еще от него разило пистолетом.

— Привет, Тим! Мама просила тебя подождать.

— Спасибо, Джек. Я уже прочел записку... Вылезай, Мартын. Познакомься.

Я выпрыгнул из рюкзака прямо на стол Рут и уставился на этого Джека.

— Мартын, это детектив Джек Пински, бывший партнер Фреда Истлейка. Наш друг. Джек, это — Мартын. Настоящий русский Кот. Представляешь, Джек, он один, сам приплыл в Нью-Йорк из России!

— Привет, Мартин, — сказал Джек, не осилив букву «ы».

Я вежливо вильнул хвостом, но промолчал.

— Серьезный Котяра, — с уважением заметил Джек и оценивающе оглядел меня со всех сторон. — По версии профи-бокса — верный полутяж. Даже ближе к тяжу...