Шотландия: Путешествие по Британии - Генри Воллам Мортон

Ярроу-Уотер — настоящий край легенд. Любой ребенок, родившийся в этой части Шотландии, получает в наследство целую коллекцию баллад и романтических историй. За каждым камнем здесь прячется эльф, у каждых развалин есть свой призрак. Здесь повсеместно можно видеть остатки укрепленных пограничных башен: то они укрываются в негустых рощицах, то одиноко торчат посреди вересковых пустошей. Как правило, это мощные каменные сооружения со стенами в двенадцать футов толщиной и дозорными башенками. На камнях до сих пор сохранились железные крепления для сигнальных огней, с помощью которых передавались сообщения об опасности. Иногда в крепости возводились специальные сигнальные башни с жаровнями. Огонь ночью или дым днем являлись знаком, по которому защитники границы хватались за оружие.

Одна такая укрепленная постройка стояла среди деревьев на излучине Ярроу, совсем недалеко от дороги. Это был замок Ньюарк, снискавший заслуженную славу в западном пограничье. Именно он послужил Вальтеру Скотту прообразом замка, описанного в «Песне последнего менестреля». Изначально замок строился как охотничье поместье шотландского короля Якова II, позже он перешел в собственность «отважному Бакклеуху». Говорят, что это семейство получило свое имя от красавца-оленя (по-английски «бак»), убитого в той местности. Однако замок Ньюарк, мирно дремлющий на берегу Ярроу, трудно удивить сценами убийства и насилия. Именно здесь происходила кровавая резня после Филипхоха. Ковенантеры хладнокровно уничтожали пленников-роялистов, а один из их священников, наблюдавший за казнью, весело заметил: «Отличная работа!» Место, где тогда захоронили изувеченные тела, до сих пор называется «Полем убитых», а Скотт рассказывал о человеческих останках — костях и черепах, которые в его время попадались на этом поле.

Чем дальше я углублялся в Ярроу-Уотер, тем больше поддавался очарованию этого края. Я дважды пересек реку, потом заглянул в Ярроу, где на старом церковном кладбище похоронен дед Вальтера Скотта по материнской линии. С каждым пройденным ярдом местность становилась все более пустынной и суровой. Леса закончились, на смену им пришли дикие высотные пустоши. Временами мне казалось, что я снова вернулся в Хайленд, и лишь ласковый блеск ручья смягчал и оживлял окружавший меня пейзаж. А затем все внезапно изменилось: я вышел к изысканно-чистой полоске воды в окружении невысоких деревьев; по берегам рос какой-то особенно высокий и мягкий вереск. Это было озеро Сент-Мэриз-Лох — пожалуй, самое знаменитое в южной Шотландии (конечно, за исключением Лох-Ломонд). Огромное число поэтов вдохновлялись красотой «уединенного Сент-Мэриз», но, к сожалению, никому из них не удалось создать шедевр, подобный якобитскому «Милые берега Лох-Ломонд». Этому озеру посвящено немало музыкальных произведений в минорном ключе, одно из них принадлежит Александеру Андерсону:

На бережку Сент-Мэриз-Лох

Прилег я как-то, и помнилось

Мне, будто небо в сей же час

В холмы окрестные спустилось.

Однако даже Хогг, у которого было безошибочное чутье на окружавшие его звуки и краски, не сумел по достоинству оценить загадочное очарование Сент-Мэриз-Лох. Пожалуй, ближе всего к разгадке этой тайны подошел Вордсворт, когда написал, что озеру свойственна некая «пасторальная меланхолия». Действительно, Сент-Мэриз-Лох выглядит грустным и сумрачным даже в солнечный день. А многочисленные ручьи и речушки, которые стекают в озеро с окрестных холмов и пустошей, похожи на слезы всех женщин Ярроу. Если верить балладной поэзии, то эти несчастные дамы только и делали, что оплакивали своих мужей и возлюбленных, убитых при свете полной луны.

На берегу озера я обнаружил то, что осталось от маленькой церкви Святой Марии — несколько покосившихся могильных камней, разбросанных в траве и среди кустарника. Где-то в этой зеленой поросли лежат тела двух несчастных любовников, героев великолепной баллады «Трагедия Дугласа». Между прочим, это одна из немногих баллад пограничья, развитие действия которой можно четко проследить по карте. Вот место под названием Блэкхаус-Тауэр, расположенное на ручье Дуглас-Берн, откуда сбежали «леди Маргарет» и ее возлюбленный. Лунной ночью они ехали верхом через пустошь. Однако отец девушки проснулся среди ночи и обнаружил отсутствие дочери. Он кинулся будить сыновей:

«Проснитесь скорее, мои сыновья,

Спешите доспехи надеть,

И в оба глядите за младшей сестрой,

За старшей поздно глядеть».

Она скакала на белом коне,

На сером в яблоках — он,

И рог висел у него на боку,

И быстро темнел небосклон.

Итак, семеро братьев вскочили на коней и вместе с отцом пустились в погоню за сестрой. Скоро они настигли беглецов. На пустынной вершине холма завязалась яростная схватка, и девушка увидела, как ее родственники один за другим упали в мягкий вереск.

Она достала белый платок

Голландского полотна

И осушила раны отца,

Что были краснее вина.

«О леди, теперь навсегда выбирай,

Остаться иль сесть на коня».

«Я еду, лорд Вильям, я еду с тобой,

Нет больше родных у меня».

Юноша снова подсадил ее на белого жеребца, и парочка медленно продолжает путь. Они останавливаются у ручья напиться, но тут смертельные раны, полученные юношей в драке, открываются, и воды ручья окрашиваются в красный цвет. Любовники скачут дальше, они спешат в дом его матери:

«Вставай, вставай, о леди-мать,

Вставай и двери открой!

Мою подругу, мою любовь

Я нынче привез домой.

Пошире нам стели постель,

Стели повыше нам,

И утром долго меня не буди,

Пока не проснусь я сам»[32].

Увы, наутро оба были уже мертвы. Возлюбленных похоронили рядом на кладбище старой церкви Святой Марии. На могиле девушки вырос чудесный розовый куст, на его могиле — колючий шиповник. Ветви растений переплелись и росли так, пока Черный Дуглас (именно так он именуется в последнем куплете баллады) не вырвал шиповник и со слезами ярости не зашвырнул его в Сент-Мэриз-Лох.

Ничто не может сравниться с шотландскими балладами по силе чувств и наивной простоте. Они поражают своей безыскусной красотой, подобно скромному цветку, выросшему в горной расщелине. И, пожалуй, во всей Шотландии не найдется другого такого края — столь богатого на романтические баллады, как долины Ярроу и Эррика. Если бы мне предложили назвать три величайших творения, то я бы выбрал уже названную «Трагедию Дугласа», «Доуи Дэнс из Ярроу» и неподражаемый «Плач вдовы». Вчитайтесь в эти строки! Можно ли вообразить что-то более искреннее и трогательное, чем жалоба женщины, рассказывающей о смерти любимого мужа?

Мой муж убит в своем дому,

И все добро в огне, в дыму,

Сбежали слуги, ночь темна,

С убитым милым я одна.