Шотландия: Путешествие по Британии - Генри Воллам Мортон

Сполна насладившись прогулкой по городским стенам, я решил подняться на колокольню городской ратуши. На Берик уже опустился вечер, в домах растопили камины, и в воздухе ощутимо пахло дымом. Ратуша встретила меня темными окнами — судя по всему, там никого не было. Я заглянул в старое здание суда, полюбовался на резное, с филенками кресло судьи, скамью для подсудимых и галерею для публики. Здесь мне встретился молодой человек по имени Уильям Ормстон. Как выяснилось, он работал звонарем в ратуше и, следовательно, имел доступ на колокольню.

— Пойдемте, я проведу вас наверх, — предложил он на добром лоулендерском наречии, отпирая дверь в башню.

— Вы шотландец или англичанин? — поинтересовался я.

— Серединка на половинку, — усмехнулся парень, — как и все в Берике.

Мы поднялись — сначала по винтовой лестнице, затем по приставной деревянной — и попали на пыльный чердак, где висели колокола Берика. В темноте виднелись еще какие-то лестницы, но мое внимание привлекли часы, которые отсчитывали минуты с 1756 года. Постояв возле них, мы поднялись на крышу, и тут я замер, пораженный открывшейся панорамой. Внизу, у нас под ногами стелились, наползая друг на друга, красные черепичные крыши Берика-на-Твиде, между ними просматривалась река с тремя великолепными мостами. К северу от города подымались зеленые холмы Шотландии, а к югу — английские Чевиот-Хиллс.

Боже, что за вид! Дома старого Берика теснятся внутри городских стен, подобно овцам в загоне. Вы можете неделями бродить по городу и ни разу не заглянуть в эти странные, потаенные местечки, что в Англии называются «задними дворами». Отсюда же, с колокольни они все у вас как на ладони. Внутрь каждого ведет узкий проход, который, должно быть, доставлял немало хлопот шотландским захватчикам! Поставь в такое место одного человека с луком или мечом, и он успешно сможет сдерживать целую толпу нападающих.

Еще одна деталь, которая неминуемо бросается в глаза при взгляде сверху — обилие А-образных свесов крыш, которыми славится нориджский городской пейзаж. Эти венчающие карнизы остались городу в наследство от фламандских ткачей. В прошлом на чердаках Берика хранилось зерно с полей Восточного Лотиана.

— Да, было время, — вздохнул звонарь, — когда в Берик свозили зерно со всей округи. Затем его грузили на корабли и отправляли на юг. Теперь же все чердаки стоят пустые…

Часы пробили без четверти восемь.

— Мне надо вниз, — заторопился Уильям Ормстон.

— А что за спешка?

— Так скоро вечерний звон!

Я тоже не стал задерживаться. Вместе мы спустились по лесенкам, чтобы в очередной раз провозгласить всему Берику-на-Твиде волю Вильгельма Завоевателя: пора гасить огни!

Мы снова очутились на деревянном чердаке, где с крыши свешивались веревки от колоколов. Уильям Ормстон (который в свободное от колокольного звона время подрабатывал городским трубочистом) остановился возле «вечернего» колокола и терпеливо ждал восьми часов. В прежние времена этот звон раздавался еще и в пять утра — как сигнал к открытию городских ворот.

— А до войны, — ударился в воспоминания мистер Ормстон, — здесь висел «Колокол мертвых», он звонил на похоронах. Для нас, звонарей, это было очень выгодно, поскольку оплата входила в общий счет похоронного бюро. Знай только ходи и собирай денежки. Да, очень выгодно… Но уж больно действовало на нервы горожанам.

В этот миг что-то в темноте над нашими головами пришло в движение: зажужжало, зашелестело — будто мимо пролетела гигантская летучая мышь, — и куранты принялись отбивать восемь часов.

Уильям Ормстон взялся за веревку «вечернего» колокола и тянул до тех пор, пока ее хвост не заскользил по деревянному полу. Затем он резко отпустил, и раздался колокольный перезвон.

— Да, так уж у нас заведено с незапамятных времен. Вы, может быть, подумаете, что сегодня это никому не нужно… Но я-то знаю: многие люди ждут этого момента — ну, там часы завести или детей в постель отправить. Уж вы мне поверьте…

Колокольный звон плыл над городом, и я знал, что это голос границы.

Распрощавшись с мистером Ормстоном, я спустился вниз. Сумерки окутали серые улицы Берика. Скрипучие повозки возвращались домой, в окнах зажигались огни. Английский Берик говорил «спокойной ночи» с явным шотландским акцентом. Последние звуки вечернего звона стихли на ветру, и в небе появились первые звезды. Как и столетия назад, они лили свой свет на старый серый город с боевым прошлым.

9

Для лосося в Шотландии настали скверные времена. Сегодня все охотятся за этой рыбой. Для него единственная возможность выжить — удалиться куда-нибудь в горные реки Хайленда, где самую большую опасность представляют пара-тройка отставных полковников с удочками, купленными на Сент-Джеймс-стрит. Здесь при известной доле везения и сохранении естественного благоразумия у лосося есть неплохие шансы выжить и совершить одну из тех таинственных ежегодных миграций, которой никто не может дать вразумительных объяснений.

Самое же страшное для лосося место — устья шотландских рек, где на несчастную рыбу обрушивается куча бед! Поднявшись на уступ над Солуэй Ди, я наблюдал, как рыбаки с западного побережья ловят лосося в так называемую йерскую сеть. Помнится, я уже рассказывал, как присутствовал на ночном лове в Кирккадбрайте, однако самую большую опасность для рыбы представляют низовья Твида возле Берика.

Вечером я поднимался на холм, направляясь в сторону Берика. Передо мной ехала повозка, тяжело груженная рыбой. Возница ненадолго остановился, чтобы дать отдых несчастному жеребцу, и я хорошо рассмотрел поклажу. Повозка была до самых краев заполнена рыбой, о которой мужчины плетут небылицы во всех хайлендских пабах. (Огромные рыбины лежали без движения, лишь изредка одна или другая ударяла хвостом.

— Откуда такие красавцы? — поинтересовался я.

— С рыбного промысла на Твиде.

— Сетями ловили?

— Ну да.

Я обмолвился, что хотел бы взглянуть на это организованное убийство.

— Тогда вам надо поторопиться, — откликнулся возница. — Потому что сегодня последний день, когда ловят лосося. В полночь все кончится.

Послушавшись совета, я спустился к узкой полоске берега. В этом месте великая река Твид, которая на протяжении семидесяти пяти миль разделяет Англию и Шотландию, впадает в Северное море. На берегу было страшное столпотворение — здесь собралась добрая половина Берика. Я узнал, что в этом году сезон выдался «так себе», но вот в последний день улов просто феноменальный, и весь город об этом только и говорит.

В толпе преобладали опытные рыбаки, и даже собаки, казалось, лаяли с пониманием дела.

В Берике рыбу ловят очень просто. Для этого используют период, когда лосось идет на чистую воду, чтобы метать икру. Любой, кому доводилось наблюдать с Голуэйского моста идущего на нерест лосося, знает, что под действием могучего инстинкта рыба движется плотной стаей — что называется, бок о бок, — и достаточно бросить в воду палочку, чтобы наверняка угодить в рыбину.