Ничего, кроме нас - Дуглас Кеннеди

сказать вслух то, о чем подумала: «Значит, мы все равно будем встречаться дважды в месяц с 17 до 19 часов, хотя теперь я буду от тебя в одной остановке метро?» Но произнеси я это вслух, меня тут же обвинили бы в желании все изменить, а такое желание, признаться, у меня и в самом деле было. По крайней мере, сейчас, через много лет после Дублина, у меня наконец появились мысли о чем-то, выходящем за рамки нашего ограниченного соглашения. Уловил ли Тоби запах перемен? Возможно, он, не желая брать на себя обязательства, испугался, что я буду пытаться поднять планку и настаивать на серьезных отношениях? Уж не начал ли он обдумывать стратегию побега? А если я буду настаивать на этом вопросе, он сбежит?

Я знала ответ на этот вопрос. И потому поцеловала его в щеку и сказала, что буду счастлива оставить все как есть. На это Тоби ответил:

— Теперь будешь думать, что я дерьмо.

Вот что я подумала на самом деле: Ты хочешь все и ничего, не можешь определиться с тем, что для тебя хорошо, а что гибельно. Ты отлично знаешь, что я не из тех, кто станет на тебя давить или затевать какие-то игры, требуя к себе повышенного внимания. И еще ты знаешь, что я тебя понимаю.

Однако я просто улыбнулась и покачала головой:

— Давай просто оставим все как есть.

На следующий вечер мама устраивала ужин для меня и обоих моих братьев. У всех нас были новости. Первой обсудили мою и подняли бокалы за успех, а мама заявила, что подыщет мне квартиру, «если, конечно, ты не подумаешь, как обычно, что я на тебя давлю». Я ответила, что, учитывая ее статус королевы риелторов Нью-Йорка, я буду рада ее помощи. Затем мы узнали, что Питер получил предложение от суперкрутого продюсера из Голливуда написать сценарий по его чилийской книге, гонорар очень приличный, но он нервничает, так как уже в третий раз переписывает сценарий, потому что режиссеру, Брайану Де Пальма, то и дело приходят все новые идеи насчет развития сюжета.

— Да еще мои издатели, естественно, торопят меня с романом. Я отвечаю им, что написал половину. Хотя это не так.

— А на самом деле сколько ты написал? — спросила я.

— Немного, страниц пятьдесят сырого текста.

— Питер!

— Знаю я, знаю. Но сценарий отнимает слишком много времени. А тут еще Саманта забронировала для нас отдых в Саутгемптоне на июль и август, что означает непрерывное общение.

— Попробую угадать, сколько это стоит, — сказала я, — тысяч пять-шесть в месяц?

— Это была бы дешевая аренда, — вмешалась мама.

— Семь тысяч? — не отставала я.

— Семь с половиной, — смущенно, почти пристыженно признался Питер.

— Ничего себе, — протянул Адам, — это больше, чем я получал в школе за полгода.

— Получал? — удивилась я. — Почему в прошедшем времени?

— Потому что я, как и ты, только что уволился.

— Ого! — восхитился Питер. — Сейчас угадаю: ты вступил во французский Иностранный легион!

— Я женюсь на Дженет.

Повисло потрясенное молчание. Я видела, как мама боролась с собой, чтобы презрительно не закатить глаза. Никто из нас не одобрял выбора Адама. Но Питер, следует отдать ему должное, исправил положение — положил руку брату на плечо и произнес:

— Я уверен, что выскажусь от имени всех нас, выразив надежду, что вы с Дженет будете по-настоящему счастливы вместе.

— Только не говори, что она беременна, — резко сказала мама.

Адам вздрогнул, как от пощечины.

— А что, это проблема? — с вызовом спросил он.

— Только для тебя и твоей будущей жизни, — усмехнулась мама.

— Я ищу работу в сфере финансов.

— Потому что мисс Стариковская сиделка хочет заполучить машину своей мечты, с кузовом-универсал?

— Не стоит, мама, — начал Питер.

— Я человек прямой, а не «с раздвоенным языком», как говорят в вестернах.

— Так я и знала, что в эмоциональном плане ты настоящий апач, — улыбнулась я и подумала: когда мама так решительно настроена, она не знает жалости.

— Не очерняй наших братьев и сестер из числа коренных американцев, — улыбнулся Питер.

— Это называется метафорой, мистер писатель, — парировала я.

— Это называется стереотипом.

— Ой, я тебя умоляю, это был остроумный нью-йоркский анекдот. Хватит тебе строить из себя ханжу.

— Ребята… — начал Адам.

— Жаль, вашего отца здесь нет, — перебила его мама. — Он бы назвал апачей краснокожими, и тогда началась бы настоящая революция.

— Хватит, — яростно прошипел Адам, — ребенок должен родиться через полгода. Через четыре недели я снова отыщу в столе свой диплом магистра делового администрирования и отправлюсь на Уолл-стрит. А причина, по которой я туда направляюсь, состоит в том, что, как подсказывает мне чутье, Рейган победит… и вот-вот все изменится.

— То есть заговорят деньги? — спросила я.

— Деньги всегда говорят, — сказала мама. — Особенно в нашей безумной стране, где деньги — это главное мерило.

— Не хочу я ничего измерять, — отмахнулся Адам. — Просто хочу быть богатым.

Питер поднял бокал:

— За высокие амбиции.

Адам схватил свою пивную кружку и чуть не врезался ею в брата:

— К черту твой самодовольный сарказм. Выпьем-ка за дивный новый мир.

Глава двадцать шестая

Прогноз Адама оказался верным. После убедительной победы Рональда Рейгана в ноябре 1980 года вся политическая и финансовая картина в Соединенных Штатах начала кардинально меняться. В день выборов, а точнее, ближе к часу ночи ко мне в новую квартиру неожиданно заявился Тоби. Он был изрядно пьян и очень подавлен. Немного раньше мы с Хоуи, Дунканом и десятком его друзей пили дешевое вино, наблюдая, как под неумолимым катком истории гибнет президентство Картера.

— Если уж это непременно должен быть актер, — воскликнул Хоуи сразу после обращения Рейгана к своим ликующим сторонникам, — почему было не выбрать Редфорда или Ньюмана?

— Потому что они слишком образованны и слишком либеральны, — ответил Дункан. — А я давно, несколько месяцев назад, предупреждал вас, что так будет.

— Позвольте поцеловать подол вашей shmata[123], месье Дельфийский Оракул! — вскричал Хоуи.

— Для начала пошли воздушный поцелуй шестидесятым, теперь мы можем с ними распроститься, — сказал Дункан.

Тоби, позвонив мне в дверь, высказался примерно так же. Я к этому времени только что вернулась домой, немного навеселе и в полной растерянности. Тоби никогда не приходил без предупреждения, а я получила строгий наказ от него не заявляться без предварительного звонка — конечно, ведь в это время он мог развлекаться с кем-то еще. Так что я — совсем немного, самую малость — удивилась, обнаружив Тоби у моей двери. В его дыхании четко улавливались пять лишних «манхэттенов».

— Мне